Страница 5 из 14
Все испанцы повторяют клятву, и голоса их на миг заглушают громкий рокот прибоя. Каждый смачивает губы морской водой, и писарь Андрес де Вальдеррабано вновь составляет грамоту о вступлении во владение и завершает сей документ словами: «Эти двадцать два человека, а также писарь Андрес де Вальдеррабано были первыми христианами, ступившими ногой в Южное море, окунувшими руки в его воды и смочившими рот, дабы узнать, солоны ли эти воды, как в другом море. И, убедившись, что так оно и есть, они возблагодарили Господа».
Великое деяние свершилось. Теперь надобно извлечь из героического предприятия и земную пользу. У нескольких туземцев испанцы силой или хитростью отбирают немного золота. Однако в разгар триумфа их ждет новая неожиданность. Ведь индейцы горстями несут им бесценные жемчужины, которым на ближних островах просто счету нет, в том числе одну, под названием «Пеллегрина», воспетую позднее Сервантесом и Лопе де Вегой, ибо она украшала короны королей Испании и Англии как одна из прекраснейших на свете. Все сумки, все мешки испанцы набивают этими сокровищами, что ценятся здесь не намного выше, чем ракушки и песок, а когда они жадно продолжают расспросы о том, что для них важнее всего, о золоте, один из кациков указывает на юг, где очертания гор мягко сливаются с горизонтом. Там, говорит он, расположена страна несметных богатств, где властители едят из золотой посуды, а большие четвероногие животные – кацик имеет в виду лам – свозят в царскую казну удивительные сокровища. И он называет имя страны, лежащей в море южнее и за горами. Звучит оно как «Бирý», мелодично и странно.
Васко Нуньес де Бальбоа неотрывно смотрит в указанном кациком направлении, где горы блекнут, сливаясь вдали с небом. Мягкое, соблазнительное слово «Бирý» тотчас запало ему в душу. Тревожно стучит сердце. Второй раз в жизни ему нежданно-негаданно ниспослана великая возможность.
Первой возможностью, подаренной Комагре, – открыть близкое море, он воспользовался. Он нашел Жемчужный берег и Мар-дель-Сур, Южное море, так, быть может, удастся совершить и второе открытие, завоевать державу инков, Золотую страну на Земле.
Редко боги даруют…
Пылкий взор Нуньеса де Бальбоа все еще устремлен вдаль. Точно золотой колокол гудит в душе слово «Бирý», «Перу». Но – как же больно отказываться! – на сей раз он не смеет продолжать разведку. С двумя-тремя десятками измученных людей никакое царство не завоюешь. Стало быть, сначала назад в Дарьен, а позднее, собрав силы, знакомой теперь дорогой в новый Офир. Но обратный путь не менее труден. Снова испанцам приходится прорубаться сквозь джунгли, снова отражать наскоки туземцев. И 19 января 1514 года, после четырех месяцев ужасных испытаний, в Дарьен возвращается уже не боевой отряд, а маленькая группа больных лихорадкой людей, которые, напрягая последние силы, заставляют себя идти, сам Бальбоа почти при смерти, индейцы несут его в гамаке. Но один из величайших подвигов в истории совершен. Бальбоа выполнил обещание: каждый из тех, кто рискнул отправиться с ним навстречу неведомому, разбогател; его солдаты доставили с побережья Южного моря сокровища, каких не привозил ни Колумб, ни иные конкистадоры, и все остальные колонисты тоже получают свою долю. Отмерена и пятина для короны, и никто не ставит триумфатору в упрек, что при дележе добычи он не обходит и своего пса Леонсико, ведь тот так храбро рвал в клочья несчастных туземцев, и, как всем другим воинам, выделяет ему пятьсот золотых песо. После великого свершения никто в колонии уже не оспаривает его губернаторский авторитет. Авантюриста и мятежника чествуют прямо как божество, и он с гордостью может отправить в Испанию весть, что вслед за Колумбом совершил величайшее деяние для кастильской короны. Круто поднявшись, солнце его удачи пробило все тучи, омрачавшие его жизнь. Теперь оно в зените.
Но счастье Бальбоа недолговечно. Несколько месяцев спустя, лучезарным июньским днем, население Дарьена толпой спешит на берег. У горизонта ярко белеет парус, уже одно это – чудо здесь, в затерянном уголке мира. И только посмотрите, рядом с первым возникает второй, третий, четвертый, пятый, скоро парусов уже десять, нет, пятнадцать, нет, двадцать – к гавани направляется целый флот. И вскоре они узнают: все это – результат письма Нуньеса де Бальбоа, но не того, что сообщало о триумфе (то письмо еще не добралось до Испании), а более раннего, где он впервые изложил рассказ кацика о близком Южном море и Золотой стране и просил прислать армию из тысячи солдат, чтобы завоевать означенные земли. Тут испанская корона с экспедицией медлить не стала, снарядила огромный флот. Однако в Севилье и в Барселоне отнюдь не собирались поручать столь важную миссию авантюристу и мятежнику с такой дурной славой, как у Васко Нуньеса де Бальбоа. Особый королевский губернатор, богатый, знатный, почтенный шестидесятилетний мореход Педро Ариас Дáвила 11, обычно именуемый Педрариас, послан наконец навести порядок в колонии, учинить суд за все ранее совершенные преступления, отыскать Южное море и завоевать обетованную Золотую страну.
Педрариас попадает в щекотливое положение. С одной стороны, ему поручено призвать бунтовщика Нуньеса де Бальбоа к ответу за изгнание прежнего губернатора и, коль скоро его вина будет доказана, заковать его в кандалы или казнить; с другой же стороны, его ждет миссия открыть Южное море. Однако, едва высадившись на берег, Педрариас узнает, что этот самый Нуньес де Бальбоа, которого он должен привлечь к суду, успел на свой страх и риск совершить великое деяние, что этот мятежник уже отпраздновал триумф, предназначавшийся ему, новому губернатору, и сослужил испанской короне величайшую службу со времен открытия Америки. Теперь, разумеется, невозможно отправить этого человека на плаху как заурядного преступника, надобно учтиво приветствовать его, искренне поздравить. Но отныне Нуньес де Бальбоа обречен. Никогда Педрариас не простит сопернику, что тот самовольно совершил подвиг, на который послали его и который обеспечил бы ему вечную славу на все времена. Конечно, чтобы раньше срока не ожесточать колонистов, он вынужден затаить ненависть к их герою, расследование откладывается, и даже установлен мнимый мир, поскольку Педрариас договаривается о помолвке своей пока оставленной в Испании дочери с Нуньесом де Бальбоа. Правда, его ненависть и ревность к Бальбоа меньше отнюдь не становятся, наоборот, усиливаются, так как из Испании, где, наконец, узнали о подвиге Бальбоа, приходит декрет, который задним числом дарует бывшему мятежнику пост, на который тот претендовал, и одновременно назначает Бальбоа аделантадо, то бишь полномочным королевским представителем, а Педрариасу повелевает советоваться с ним по всем важным вопросам. Места для двух губернаторов слишком мало, одному придется уступить, придется погибнуть. Васко Нуньес де Бальбоа чует, что над ним завис меч, ведь военная мощь и правосудие находятся в руках Педрариаса. И он во второй раз предпринимает побег, который в первый раз превосходно удался, – побег в бессмертие. Просит у Педрариаса разрешения снарядить экспедицию, чтобы разведать побережье Южного моря и расширить тамошние завоевания. Однако втайне старый мятежник замышляет обрести на том берегу моря независимость от любого контроля, построить флот, сделаться господином собственной провинции, а глядишь, еще и покорить легендарное Биру, этот Офир Нового Света. Коварный Педрариас соглашается. Коли Бальбоа сгинет в этом походе, тем лучше. А коли окажется удачлив, все равно будет время отделаться от этого не в меру честолюбивого человека.
Вот так Нуньес де Бальбоа начинает новый побег в бессмертие; вторая его экспедиция, пожалуй, еще грандиознее первой, хотя и не стяжала большой славы в истории, которая всегда превозносит лишь удачливого. На сей раз Бальбоа пересекает перешеек не только со своими людьми, по его приказу тысячи туземцев тащат через горы дерево, доски, паруса, якоря, лебедки для четырех бригантин. Ведь, построив флот, он сможет завладеть всеми побережьями, завоевать Жемчужные острова и Перу, легендарное Перу. Однако на сей раз судьба настроена против дерзкого смельчака, он беспрестанно сталкивается с новыми и новыми препятствиями. На пути через влажные джунгли черви изгрызают древесину, на место доски прибывают гнилыми, использовать их невозможно. Не падая духом, Бальбоа приказывает рубить у Панамского залива новые стволы и заготавливать новые доски. Его энергия поистине творит чудеса – уже мнится, что все удалось, бригантины построены, первые на Тихом океане. Но тут внезапный торнадо чудовищно вздувает реки, где стоят готовые бригантины. Суда срывает с якоря, уносит в море и разбивает в щепки. В третий раз приходится начинать все сначала, и в конце концов удается построить две бригантины. Еще бы на две, на три побольше – и можно отправиться в путь, завоевывать страну, о которой он мечтает день и ночь, с тех пор как кацик простер тогда руку на юг и он впервые услышал чарующее слово «Бирý». Еще бы залучить сюда нескольких храбрых офицеров да доброе подкрепление из солдат – и можно основать собственную державу! Еще бы месяц-другой да немножко удачи вдобавок к собственной дерзости, и всемирная история назвала бы покорителем инков, завоевателем Перу не Писарро, а Нуньеса де Бальбоа.