Страница 35 из 37
В этой короткой статье, написанной в форме тезисов, изложено много основополагающих мыслей. Например, многие астрономы, геологи, климатологи и географы из разных стран ломали головы над причиной великих оледенений в истории Земли. Часто доходили до абсурда. Замечалось в какой-нибудь стране некоторое продвижение полярных льдов на юг — начинали говорить о наступлении нового ледникового периода. На другом материке в это время, наоборот, замечалось некоторое потепление — там били тревогу чуть ли не о предстоящей угрозе таяния льдов Арктики и Антарктики. Генрих Фридрихович Лунгерсгаузен еще на Южном Урале, изучая годичные изменения климата прошлых эпох, обнаружил следы климатических периодов в 3–3,5 года, 5–6,11, 30–35 лет, аналогичные современным. Сравнение многих тысяч наблюдений в разных частях земного шара дало ему возможность сделать вывод, что эта закономерность характерна для всей планеты и что наиболее универсальные значения имеют колебания климата в 3, 11, 25–30 лет, причем трехлетний цикл (как и тридцатипятилетний) отвечает моментам климатического потепления, в то время как одиннадцатилетний обычно связан с ухудшением климатических условий.
Но на этом Лунгерсгаузен не остановился. Впрочем, эти мысли высказывались и до него. Его заслуга в другом. Выявляя климатические колебания все более высоких порядков, которые до него были совершенно не изучены, и исследуя следы древних оледенений, он приходит к потрясающему выводу: периодичность великих оледенений Земли совпадает с периодом полного обращения солнечной системы вокруг центра галактики.
И Лунгерсгаузен вводит в науку понятие «космического года». По его мнению, отрезок орбиты Солнца, проходящий в наиболее удаленных от центра галактики зонах с минимальной звездной плотностью, характеризуется установлением на Земле обстановки великих оледенений («космических зим»). И наоборот.
Исходя из этого, Генрих Фридрихович устанавливает возраст покрова Земли в пятнадцать-шестнадцать «космических зим», то есть такое же количество раз во время «космических зим» Земля подвергалась оледенениям планетарного типа. И дальше он делает такое заключение:
«Сопоставление данных, касающихся последнего ледникового периода и великих оледенений прошлого, заставляет сделать наиболее вероятный вывод, что Земля еще не вышла из фазы очередной «космической зимы» (ледникового периода). Этот вывод не расходится с представлениями астрономов, которые склонны предполагать, что солнечная система в настоящее время находится во внешней, более разряженной части галактики».
Все эти выводы были очень смелыми, непривычными, они ниспровергали созданную целыми поколениями ученых хронологическую систему геологических эпох прошлого Земли и давали исходные данные для составления новой схемы, единой для астрономов, геологов, палеонтологов, палеоботаников — и, разумеется, далеко не все это новое сразу поняли.
Вот выдержка из письма Генриху Фридриховичу его отца, в свое время тоже известного геолога:
«Рад, что печатаются твои мысли о «космическом годе» и что твоя краткая статья одобрена некоторыми астрономами. Я говорил тебе: астрономы поворчат немного, но твои мысли примут, а геологи, понимающие в астрономии ровно столько же, сколько я в халдейских письменах, ни черта не разберут и будут ругаться».
Отец был прав, прошло время, и с мыслями Генриха Фридриховича Лунгерсгаузена вынуждены были согласиться. Его блестящие доклады по проблемам цикличности развития Земли как небесного тела, зависящего в своей эволюции от общих закономерностей Вселенной, будут встречаться бурными аплодисментами на астрогеологических конференциях по проблемам теории Земли, а впоследствии напишут: «Разрабатывая проблему цикличности, Г. Ф. Лунгерсгаузен сделал ряд обобщений и открытий, важных как для общей теории строения и развития Земли, так и для отдельных наук…». Широкие отклики получили его работы и в зарубежной литературе.
И снова земные заботы: несмотря на тяжелую болезнь, экспедиции, экспедиции, экспедиции — в самые отдаленные и малодоступные уголки страны. Или, как он писал в своих стихах:
Уже летом 1956 года, чуть оправившись от болезни, — он в далеком Заполярье, в дельте Лены, где им были изучены четвертичные отложения, геоморфология и неотектоника района. Потом — Якутия, где он высказал оригинальные мысли о возможных закономерностях залегания алмазоносных образований восточной части Сибирской платформы и разработал схему стратиграфии района, явившуюся опорной для всей Западной Якутии, впоследствии она была узаконена как унифицированная. Затем — Витимо-Патомское нагорье, где он выявил основные этапы геологического развития района. Им же были изучены и трактованы оледенения Верхоянского хребта…
В то же время он — член Комиссии по исследованию Солнца. Сохранилось письмо, адресованное ему из Института океанологии Академии наук СССР:
«Институт океанологии АН СССР, работая над проблемой будущих уровней Каспийского моря, имеющей исключительно большое народнохозяйственное значение, считает необходимым провести совещание по проблеме сверхдолгосрочных прогнозов уровня Каспийского моря.
Учитывая Ваш интерес к этому вопросу, институт просит Вас принять участие в совещании, а также выступить с докладом».
Несмотря на чрезвычайную занятость и болезни, он — член Стратиграфического комитета, заместитель председателя Геоморфологической комиссии Отделения наук о Земле Академии наук СССР, член советской секции Международной ассоциации по изучению четвертичного периода, член научно-технических и ученых советов Министерства геологии СССР, Всесоюзного геологического института, геологического факультета МГУ, член ряда научных обществ: Палеонтологического, Астрономо-геофизического и других.
Уже несколько раз ставился вопрос о присуждении ему без защиты диссертации ученой степени доктора геолого-минералогических наук. В связи с этим крупные ученые пишут отзывы о его научно-производственной деятельности. Вот, например, несколько строк из отзыва члена-корреспондента Академии наук СССР, профессора А. Г. Вологдина: «Г. Ф. Лунгерсгаузен является крупным деятелем в области многих разделов геологической теории и практики, внесшим большой и разносторонний вклад в познание геологии СССР. Разносторонность его исследовательских работ, выполняющихся всегда на самом высоком уровне, с полным учетом данных мировой литературы, при глубине разработки тем, составляет особую ценность. Комплексируя данные разных разделов геологической науки, можно сказать, что он давно уже является одним из выдающихся деятелей в нашей стране как геолог и как руководитель».
В этом же отзыве я столкнулся с еще одной любопытной деталью, свидетельствующей о чрезвычайно широком диапазоне научных интересов Генриха Фридриховича Лунгерсгаузена:
«Г. Ф. Лунгерсгаузен выполнил целый ряд важных палеонтологических исследований, являющихся вкладом в отечественную и мировую науку. Он оказался одним из немногих специалистов в СССР в области пресноводных моллюсков. Особое значение имеют его исследования пресноводных моллюсков различных районов СССР и Сирии».
Для защиты диссертации от Генриха Фридриховича требуют лишь краткий реферат и список научных работ, но даже на это у него не хватает времени.
И мало кто догадывался, что в нем жил еще поэт, очень тонко чувствующий природу и тончайшие движения человеческой души, иногда печальный, иногда насмешливый. Стихи, написанные в полевой геологической тетради. Стихи, адреса которых: «Дельта Лены. Катер «Буг», «Сагиз, землянка», «Степь к западу от Ак-Жара», «Северное Приаралье. Степь. Автомашина. Ночь», «Забайкалье. Перекат «Никола»… Стихи, о существовании которых никто не знал. Их собрала вместе после его смерти сестра, Ирина Фридриховна.