Страница 11 из 37
«Неожиданно среди камней на берегу я увидел нечто похожее на человека. В первую минуту решил, что мне почудилось. Невольным движением я отнял от глаз бинокль, чтобы, протерев стекла, посмотреть снова. В это мгновение на палубе кто-то крикнул: «Человек на берегу!»
Да, человек. Он движется. Кто это? Вся команда «Фоки» закричала «ура». Кто-то высказал догадку: «Это, наверно, судно за нами пришло». Рулевой, держа одну руку на руле, выразительно поводил другой под носом и заметил: «Ну, вот теперь-то мы закурим».
Я продолжал смотреть в бинокль. Стоявший на берегу не похож был на человека, недавно явившегося из культурных стран. Скомандовав отдать якорь, я еще раз внимательно вгляделся в фигуру человека и запоздало ответил рулевому: «Подожди еще, сдается мне, что тут хотят от нас табачком попользоваться».
Человек что-то делал у камней. Минуту после того, как мы отдали якорь, неизвестный столкнул на воду каяк, ловко сел и поплыл к «Фоке», широко взмахивая веслом. Каяк подошел к борту. Незнакомец что-то крикнул нам несильным и слегка сиплым голосом. Мы не расслышали этого возгласа, тем более, что в этот же момент к самому каяку подплыл морж, которого мы отогнали выстрелом.
Спустили с борта шторм-трап. Человек поднялся по нему. Он был среднего роста, плотен. Бледное, усталое и слегка одутловатое лицо сильно заросло русой бородой. Одет в изрядно поношенный и выцветший морской китель.
— Альбанов, штурман парохода «Святая Анна» экспедиции Брусилова, — были первые слова незнакомца на борту «Фоки». — Я прошу у вас помощи, у меня осталось четыре человека на мысе Гранта…
Такова была наша встреча с Альбановьш — одна из замечательнейших и неожиданных встреч за Полярным кругом. Кто мог предполагать, что члены экспедиции Брусилова, отправившиеся во Владивосток, могут встретиться на Земле Франца-Иосифа со своими земляками, пошедшими к полюсу?»
Как это получилось? Каким образом штурман «Святой Анны», отправившейся во Владивосток, оказался на Земле Франца-Иосифа?
Но начнем с того дня, когда он, вчерашний гимназист, не простившись с мечтой о дальних морских путешествиях, покинул Уфу. Он смог добраться до Петербурга и поступил там в мореходные классы. Деньги на существование зарабатывал уроками и изготовлением моделей судов. После окончания классов в 1904 году плавал на Балтике. В 1905 уже был помощником капитана — плавал на пароходе «Обь» по Енисею и Енисейскому заливу. В 1909–1911 годы на пароходе «Кильдин» ходил из Архангельска в порты Англии. В 1912 году лейтенант Брусилов предложил тридцатилетнему Альбанову, как одному из лучших северных штурманов, стать старшим помощником и штурманом на его экспедиционном судне «Святая Анна». Он с удовольствием принял это предложение.
Георгий Львович Брусилов был на три года моложе Альбанова. Он был потомственным моряком: родился в Николаеве в семье морского офицера 19 мая 1884 года. В самый разгар русско-японской войны кончил морской кадетский корпус. Сразу же получил направление на Дальний Восток. Принимал участие в военных морских операциях, сначала на миноносце, затем на крейсере «Богатырь». Позже на этом же крейсере участвовал в большом заграничном плавании. В 1906–1909 годах служил вахтенным начальником в отряде миноносцев, осваивающих трудное плавание в финляндских шхерах. Военная служба его не удовлетворяла, он рвался на Север. В 1910 году ему удалось перевестись на службу в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана, в которой плавал на ледокольном судне «Вайгач». По свидетельству бессменного врача экспедиции (1910–1915 гг.) Леонида Михайловича Старокадомского, именем которого назван один из островов Северной Земли, Брусилов был жизнерадостным, энергичным, смелым, предприимчивым и хорошо знающим морское дело офицером, но он не обладал значительным полярным мореходным опытом.
Во время исследования побережья Чукотки, куда ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач» пришли через Атлантический, Индийский и Тихий океаны, у Брусилова, видимо, и укрепилась мысль — пройти на Чукотку, а потом во Владивосток, не вокруг Европы и через Суэцкий канал, а более коротким морским путем — Северным. Плавания Семена Дежнева и других отважных русских мореходов прошлого были забыты, поэтому считалось, что первым Северным морским путем в 1878–1879 годах прошел шведский мореплаватель Норденшельд, частично субсидированный русским торгово-промышленником А. М. Сибиряковым, и Брусилов мечтал стать вторым.
Ему удалось заинтересовать своими планами дядю, богатого московского землевладельца (другим его дядей был А. А. Брусилов — выдающийся военный деятель, командовавший последовательно армией, фронтом и всеми вооруженными силами России, с именем которого связаны важнейшие успехи русской армии в 1-й мировой войне, в том числе исключительное по своему замыслу и построению наступление Юго-Западного фронта в 1916 году, которое вошло в историю под названием «брусиловского прорыва». После революции свои знания и опыт талантливого полководца А. А. Брусилов отдал на службу своему народу, работая в должностях Председателя Особого Совещания при Главнокомандующем и инспектора кавалерии РККА). И, добившись двадцатидвухмесячного отпуска на службе, в надежде осуществить за это время свой план, — он покупает в Англии старую, построенную в 1867 году, но еще прочную и надежную шхуну водоизмещением в 231 тонну и называет ее «Святой Анной».
28 июля (10 августа) 1912 года «Святая Анна» вышла из Петербурга и, обогнув Скандинавию, зашла в Кольский залив, чтобы окончательно загрузиться углем, водой, продовольствием, снаряжением и забрать последних членов экипажа. 28 августа (10 сентября) она покинула Екатерининскую гавань и взяла курс на Югорский Шар, — своеобразные ворота в Карское море. Здесь, в ожидании, когда разойдутся льды, стояли торговые и всевозможные экспедиционные суда. Их экипажи и были последними, кто видел «Святую Анну», смело ушедшую под белыми парусами в Карское море навстречу льдам.
Белые паруса «Святой Анны». Белые паруса надежды.
Надо сказать, что в 1912 году состояние льдов в Карском море было особенно тяжелым. Судам гидрографической экспедиции, как и всем другим, пытавшимся проникнуть в Карское море, до конца навигации так и не удалось пройти дальше Югорского Шара. Впрочем, этот год в ледовом отношении был тяжелым не только для Карского моря. По данным Датского метеорологического института, составляющего ежегодные сводки ледовой обстановки, в 1912 году состояние льдов в Баренцевом море было наиболее тяжелым за последние двадцать лет. Ни одно из норвежских промысловых судов не могло выйти для промысла в Карское море.
Но обо всем этом мы, к сожалению, знаем только задним числом, а тогда три русские полярные экспедиции, полные самых светлых надежд, смело уходили на север. Впрочем, если кто из участников их и догадывался об этом, разве возможно было остановиться, ведь если отсрочивать экспедицию, то не меньше чем на год, — а это после долгих-то лет подготовки, волнения, тревог, недопонимания. Да и будет ли ледовая обстановка в будущем году лучше нынешней?
И три полярные экспедиции, недостаточно оснащенные, на мало приспособленных для тяжелых ледовых плаваний судах, — это потом поставят им в вину (а возможно ли хорошо оснастить серьезную полярную экспедицию на частные пожертвования), назовут их поступки необдуманными (в какой-то степени оно так и было); конечно, зачем рисковать, пусть ради будущего науки, пусть ради будущего страны, когда можно спокойно сидеть дома на теплой печи и небрежно судить о поступках людей, которые уже никогда не смогут тебе возразить, — но зато состоящие из самых смелых, беспокойных, честных и пламенных сердец, уходили от теплых берегов в белую холодную неизвестность.
Ради справедливости нужно сказать, что «Святая Анна» была оснащена гораздо лучше двух других экспедиций. На судне был полуторагодовой запас продовольствия, хотя Брусилов надеялся дойти до Владивостока всего за несколько месяцев. Поэтому на корабле не вызвал особенных тревог факт, что к октябрю 1912 года «Святая Анна» с трудом пробилась лишь до Ямала и там, в восьми милях от берега, была зажата льдами, а вскоре и совсем вмерзла в них.