Страница 17 из 18
Я ее полностью понимал, но сам был скован не только данными мной обязательствами, но также еще и временем – если я не окажусь в Срединном Мире в течение ближайших четырех лет, то специально нанятые господа распакуют специально отправленные мной когда-то кристаллы с записанной на них исповедью. Мое изобретение «мертвой руки» на тот случай, если сгину в каких-либо застенках, так и не успев устроить козью морду Нихону. Обратная сторона монеты была в том, что стоит записям увидеть свет, как Система мне зачтет нарушение нескольких десятков клятв, превратив мой социальный Статус в отхожее место на веки веков. Поэтому… возвращение вместе с Митсуруги для меня было насущной необходимостью.
Бывшая подруга меня расстраивала куда сильнее, чем невозможность прикоснуться к тайнам нового мира. От немного озорной, наивной и покладистой девочки не осталось ничего – Митсуруги была собрана, серьезна и предельно сконцентрирована. Общение? Отношения? Беседы по вечерам за чашкой горячего мохового сбора? Ничего подобного. Такие манеры касались всех и каждого, включая преданно смотрящего на архимага Акахиро Рю. Последний вообще у нее котировался чем-то вроде тумбочки или питомца, замещающего вечно сидящую на мне Переяславу.
– Вы… вы все просто Бессы! Старые, нудные, пресыщенные! – стравливала пар Лала, – А я, благодаря оттискам, нормальна! Я чувствую вкус жизни! Хочу увидеть этот мир, узнать его краски!
– Гм, серийная убийца утверждает, что она нормальна благодаря похищенным ей слепкам души! – заржал Бенедикт, выполняя фигуры высшего пилотажа под верхними светильниками большой залы нашего общего номера. От брошенного трикстером сапога книга легко увернулась, продолжая издевательски хихикать.
Я отхлебнул местного крепленого вина и скривился, решив вернуться к чаю. Без одурманивающего эффекта алкоголь и наркотики для меня теперь не представляли ценности.
– Лала, у нас впереди опасное дело, – попробовал я воззвать к не всегда присутствующему разуму валяющейся по полу женщины, – Ты вполне можешь помереть в процессе, а после будешь чиста и свободна делать что захочешь. Выживешь? Просто дождешься, пока мы отчалим и твори тут, что захочешь.
– Это будет потом! А я хочу сейчас! – продолжала маяться дурью трикстер, стуча лбом о грибную древесину постройки.
Не выдержав этого нытья, я ушел в свою комнату, поразмыслить о том, что мне делать дальше. Переяслава решила остаться в зале, развлекая себя участием в перебранке между книгой и Всёпропалой, а вот мне было не до смеха. Весь план летел коту под хвост из-за непробиваемости Митсуруги. Единственным разумной мерой воздействия на японку я видел физическое устранение Акахиро Рю. Оставшись в компании наемников, без какой-либо моральной поддержки, девушка по идее должна была стать более открытой? Но насколько тогда успешной будет наша миссия? Не захочет ли Митсуруги продержать нас в этом улье еще три с половиной месяца в ожидании, пока Рю воскреснет?
Овчинка явно не стоила выделки.
Размышления прервал стук в дверь.
– Поговорим? – в двери стоял Умный Ёж.
Я пригласил его в комнату, немного напрягшись после того, как некромант начал наводить защитные чары, исключающие подслушивание.
– Речь пойдет о твоей просьбе, Джаргак, – поведал мне некромант, усаживаясь в кресло, – Когда-то я согласился провести для тебя исследования минерала, из которого состоят летающие острова. Можешь радоваться, исследование завершено.
– Здесь и сейчас? – поднял бровь я, – Что-то не вижу здесь ни единого летающего острова.
– Шпили, – ушиб меня новостью Ёж, – А также черный камень, по которому мы шли к эфирному потоку. У меня есть серьезные основания предполагать, что между Внутренним и Срединным миром есть почти сплошная многокилометровая прослойка этого… обсидиана. Более того, скорее всего именно из-за каких-то его свойств, вся эта колоссальная планета обладает силой тяжести, равной земной.
Я икнул и полез за трубкой. Жуткий бессмертный в образе добродушного толстячка дождался, пока я обкурю полученные сведения, и продолжил:
– Я наблюдал, как этот черный материал ведет себя под непрерывным давлением концентрированного эфира, а также прочел выдержки из нескольких купленных Митсуруги книг, что она предоставила Гиндосу, поэтому – вполне уверен в своих следующих выкладках. Так вот, Кирн, знай – этот материал, кстати, называемый тут «таграй хокку», что в переводе с одного из мертвых языков значит «вечный камень», представляет из себя нечто, чрезвычайно похожее на смолу. Инертную, вязкую, чрезвычайно высокой плотности и крепости. Ты задавал вопрос «можно ли разрушить этот материал?». Уверенно тебе отвечаю – нет. Никак.
– Никак? – моя челюсть горестно отвисла, – Точно?
– Точнее не бывает, – некромант грустно покивал, – Это у нас наверху доступ к этому материалу… затруднен, а здесь с «таграй хокку» провели все возможные эксперименты. В основном для того, чтобы попробовать нарастить Шпили, излучающие тепло и эфир, в других пещерах. Кстати, эти самые Шпили и растут из основной… ммм… «корки». Сам понимаешь, тема расширения жизненного пространства в этом мире чрезвычайно болезненна. Так что – никак и ничем. Это окончательный ответ. Материал проводит тепло, эфир, на него определенным образом воздействуют заклинания самых разных школ и источников, но он всегда остается тем же, чем был ранее. Возможно, эта смола потечет, если воздействовать на нее сверхвысокими температурами – от сорока тысяч градусов и выше… но сам понимаешь – это недостижимо.
Сердечно поблагодарив ужасную немертвую тварь, точнее – совершенно жуткого безумного бессмертного, который был этой самой тварью, я в шоке растянулся на кровати, продолжив дымить трубкой. Мои планы, надежды и стремления терпели крах.
Если черный материал неразрушим… я не смогу уронить Нихон в океан.
Мне нужен новый план.
Интерлюдия
Пожилая госпожа расы занахи изволила вкушать свою чашу хаватского настоя в благословенной тишине одной из верхних чайных высокого уровня. Сквозь сухую кожу почтенной женщины проступали зеленоватые вены, нижняя пара рук благочинно лежала на коленях, а традиционные одежды хаерхат были окрашены в глубокий синий цвет, демонстрируя, что уважаемая матрона уже проводила своего мужа в последний путь и теперь вынуждена влачить горькую долю одиночества. Прохожие не удивлялись, увидев старушку занахи в человеческом Секторе – наблюдать таким как она за своими соотечественниками, ведущими полноценную жизнь, было нестерпимо больно. Занахи славились своей вошедшей в притчи моногамностью.
Облик, выбранный Митсуруги, был практически идеален – никто не тронет скорбного разумом четырехрукого гуманоида, не навяжется в компанию и уж тем более не поторопит покинуть насиженное место. В таком облике можно было ходить практически везде, да и странности поведения списывались на раз.
Сам город японку восхищал, ужасал и угнетал. Сотни, если не тысячи небоскребов, высеченных в скале, с сотнями, если не тысячами переходов. Многомерность окружающего жилого пространства вводила в трепет – разумные деловито шли, ползли, летели по своим делам, вниз и вверх двигались платформы с грузами и пассажирами, всё вокруг кипело жизнью. Особой, сложной, своей – настолько своеобразной, что все свои ментальные щупы Ай спрятала так глубоко, как только могла. Менталист тут мог сойти с ума за считанные мгновения.