Страница 1 из 8

Освобождая Европу. Дневники лейтенанта. 1945 г

Николаев Андрей Анатольевич

Андрей Николаев

Серия «На линии фронта. Правда о войне» выпускается с 2006 года

От издательства

Николаев Андрей Владимирович (1922–2013), выдающийся русский художник-иллюстратор и еще философ, богослов, автор увлекательных воспоминаний, написанных по фронтовым дневниковым записям и сохранившимся письмам матери с фронта. Сразу после демобилизации в 1947 году Николаев поступил во Всесоюзный государственный институт кинематографии на художественный факультет (художник-постановщик), окончил его с отличием, но работать по специальности не стал: «тянуло в книжную иллюстрацию».

В 1957 году был принят в Московский союз художников. За творческую жизнь Андрей Владимирович создал серии иллюстраций примерно к двумстам книгам из отечественной и зарубежной классики, современных авторов. Широкому кругу читателей известен как автор иллюстраций к «Войне и миру» Л.Н. Толстого, «Князю Серебряному» А.К. Толстого, «Пиковой даме» А.С. Пушкина, «Белой гвардии» и «Мастеру и Маргарите» М.А. Булгакова. В начале 1970-х годов написал в «стол» необычную серию евангельских эскизов. В советские годы ее невозможно было опубликовать и, конечно, выставить. Последний созданный художником цикл работ – «Каменья Истории» – портреты исторических деятелей, оставивших особый след в промыслительном многовековом пути России. А еще ждут своего читателя богословские, экзегетические труды Николаева.

Родился будущий иллюстратор в Москве. Детство прошло в Протопоповском переулке, тогда Безбожном. Отец Николаева – бывший офицер царской армии. Но особое влияние на воспитание ребенка оказал, как вспоминал Андрей Владимирович, «мой двоюродный дед – материн дядя – Осипов Александр Семенович, бывший поручик артиллерии, разносторонне образованный человек, говоривший свободно на семи языках и подрабатывавший под старость подстрочными переводами для наших литераторов. Дядя Саша, как я его звал, пробудил во мне интерес к истории и, в частности, к военной истории. Он приносил мне журналы и книги с картинками, таблицы военных форм Висковатого…».

Начинал Николаев свой жизненный путь, как многие ребята его поколения: выпускной бал по окончании десятилетки, и тут же – объявление о начале войны. Первый год – отсрочка и учеба в Московском художественном училище памяти восстания 1905 года у художника-мистика и педагога Антона Павловича Чиркова.

В мае 1942 года девятнадцатилетнего юношу Андрея Николаева, студента первого курса, призвали на службу в армию. Отправлен он был на учебу в Великоустюгское пехотное училище. Полгода интенсивной учебы в сообществе курсантов (бывших студентов и аспирантов в основном московских вузов) начали выковывать из мальчика мужчину. После получения погон лейтенанта – Волховский фронт, так называемый Смердынский мешок. Тяжелые и опасные фронтовые будни.

А потом опять учеба – направление на Академические курсы усовершенствования офицерского состава в Боровичах; с середины августа 1943 года до начала марта 1944 года. Но почти каждое воскресенье – театр с актерами из ленинградских драматических театров, или фильм в кинотеатре, роман с девушкой, а потом снова шесть дней сверхнапряженной учебы. 7 апреля 1944 года – снова на фронте. Распределен в 534-й армейский минометный полк, вскоре получил должность командира разведки полка. Для Андрея Владимировича командир полка Шаблий Федор Елисеевич, как и многие офицеры и солдаты полка стали близкими друзьями до конца жизни. Вначале полк на Волховском фронте, затем – на Карельском. От начала активных боевых наступательных действий, прорыва «Карельского вала», взятия Выборга, до победы над Финляндией и установления мира. Несколько месяцев полк простоял на границе с Финляндией. А дальше Европа… О чем и повествует эта книга.

В июне 1999 года, заканчивая военные воспоминания «Дневники лейтенанта», Андрей Владимирович Николаев резюмировал: «Эти одна тысяча четыреста семьдесят шесть дней военной жизни, тяжкого ратного труда, строевой и штабной службы сформировали меня физически и духовно, дали мне нравственную закалку, подлинное прозрение жизни и человеческих отношений. Я прошел через горнило войны совокупно со всем народом. Я не познал горечи отступления в сорок первом, но мера испытаний была определена мне Свыше по слабым моим мальчишеским силам…»

Издательство признательно Верстову Александру Ивановичу и Ковальскому Михаилу Сергеевичу за помощь в подготовке рукописи к изданию.

На переформировании

1 января 1945 года. В ясном утреннем небе над Выборгом встает солнце. Хрустит снег под ногами. А по земле идет уже первый день нового, тысяча девятьсот сорок пятого года – пятого года войны!

В штабе 23-й армии стоит полная тишина. И я вспоминаю анекдот:

– Какие в мире есть три невоюющие армии?

– Шведская, турецкая и 23-я советская!

По мягким ковровым дорожкам я, старший лейтенант Николаев, начальник разведки 534-го армейского минометного полка, иду на узел связи. Дежурные офицеры скучают у коммутаторов и на мой вопрос: «Есть что-нибудь новенькое?» – лишь отрицательно качают головой.

Выйдя на улицу из серого, мрачного здания штаба армии, иду бродить по заснеженному Выборгу. Жителей еще немного, но тротуары расчищены, и, позванивая, ходят небольшие канареечного цвета трамвайчики. Скуки ради, в который раз посмотрел «Жди меня». К вечеру вновь наведался на узел связи и вновь получил в ответ отрицательное покачивание головой. Неприятный осадок в душе, оставшийся после ночи, постепенно исчезал.

2 января. Вечером стало известно, что эшелон нашему полку подают завтра – 3 января, на станцию Антреа, отстоявшую от Энсо на 25 километров в сторону Выборга, куда полк должен прибыть своим ходом. Меня тотчас соединили со штабом полка, и я передал начальнику штаба полка Коваленко полученные мною сведения.

– Проверь отправку эшелона из Выборга, – услышал я в трубке спокойный и неторопливый голос Коваленко, – а сам до Антреа выезжай с машинами тылов. Да проследи, чтобы тылы прибыли ко времени.

3 января. Лишь к полудню караван тыловых машин и фургонов дотащился до места погрузки. Полк уже на товарных путях. Идет лихорадочная работа. Помпотех Богданов, с закушенной папиросой в углу рта, тут главная фигура. Его голос, хриповатый и резкий, властвует надо всем. Бегают и суетятся автотехники Гвоздев и Карпушин. Важно, как индюк, прохаживается Романов. Продефилировали куда-то начальник политотдела Куриленко с комсоргом Князевым. И лишь командир полка подполковник Шаблий стоит в стороне, ни во что не вмешивается и держит себя так, как будто все это его ни в какой мере не касается. Коваленко я нашел в штабном фургоне – он что-то все пишет. Рядом сидит начальник штаба первого дивизиона Вася Видонов, улыбается и поглаживает свой подбородок. Не отрываясь от бумаг, Коваленко спрашивает:

– Что скажешь?

– А что ему говорить? – Вася Видонов хмыкнул. – Он, как слышно, под Новый год заснул не вовремя.

– Ты-то откуда знаешь? – оторвался от бумаг Николай. – Он, может быть, в самое время заснул.

– Что правда, то правда, – сказал я, и мы, все трое, расхохотались.

– В своем вагоне был? – спросил Коваленко. – Твои вещи Микулин с Масловым забрали.

– Куда они денутся, вещи-то, – ответил я, вспомнив, что всех вещей у меня: шинель, вещевой мешок да связка книг. И всё.

– Тогда ладно, – сказал Николай Коваленко, ни к кому не обращаясь, и принялся за свои бумаги. Потом вдруг обратился ко мне: – Запомни, номер нашего эшелона – 11613.