Страница 31 из 38
Таким образом, по идее джайнизма, оба близнеца, так же как и все остальные живые существа, проходят целую серию рождений и смертей, переходят из одного объекта обитания души в другой в зависимости от того, какой была их предыдущая жизнь.
Согласно джайнизму, существует восемь типов карм, влияющих на судьбу людей. Каким способом они влияют на дух, как их плоды реализуются и каким путем они передаются или уничтожаются — все это составляет так называемый путь спасения.
Так же как и в других религиях, в джайнизме главное внимание обращено к грешникам — мирянам, которые, не отвращаясь от земных удовольствий и благ, могут заполучить еще и райские. «Добрая» джайнистская религия не закрывает и для них пути спасения, хотя он может оказаться не столь легким и быстрым, как у монахов. Для этого предлагается изучить более ограниченную и менее трудную программу, чем та, которая существует у монахов. Эта программа состоит из 18 пунктов, и среди них есть такие: не вредить живому, не говорить неправду, не воровать, не предаваться разврату, не желать благ свыше потребностей, не злиться, избегать всякой борьбы, не употреблять в пищу острого, быть невозмутимым, следовать только предписаниям избранного бога и религии и др. Считается, что такого рода праведность достигается лишь благодаря полной самоизоляции от жизни общества. В этом — реакционная сущность джайнизма.
Предание гласит, что Махавир стал аскетом в возрасте 30 лет, после того как перенес все тяжкие испытания за грехи людей. Он организовал новую религиозную общину, в которую допустил всех безотносительно к полу и кастам. Поэтому в джайнизме нет ни высших, ни низших по рождению, а также установлено культовое равенство мужчины и женщины. Каждый может стать «высоким» или «низким» благодаря своим «хорошим» или «злым» делам.
Основную массу молящихся в джайнистском храме в сухой период составляют миряне. Монахи в это время бродят по бесконечным дорогам и городам страны. Представителей обоих монашеских орденов нам удалось повстречать в Бомбее самым неожиданным образом. Так, на самой оживленной улице Бомбея — Виктория Гарден-роуд — мы увидели дигамбара (одетого в воздух). Совершенно голый атлетического сложения темнокожий мужчина лежал на самой середине улицы, т. е. на белой ее полосе, разделяющей проезжую часть на две половины. Нас удивило не только зрелище голого тела в столь необычной обстановке, но и полное равнодушие к этому факту со стороны всех окружающих. Неподалеку от спящего джайна стоял регулировщик движения, который, увидев наши удивленные физиономии, махнул рукой: чего, мол, не видели, обычное дело — садху.
Голый дигамбар не случайно поместился в центре улицы. Во-первых, он отогревался на солнышке после довольно прохладной февральской ночи, и, во-вторых, здесь его меньше беспокоили, чем где бы то ни было. В этом, очевидно, заключена одна из важнейших сторон психологии индийского общества — его ярко выраженный индивидуализм. Правда, глядя на дигамбара, я подумал и о том, что у нас в зимнее время он наверное не смог бы оставаться «одетым в воздух»: пришлось бы ему покупать и обувь, и телогрейку…
Шветамбара мы встретили на улице Махатмы Ганди. Это был симпатичный, еще молодой аскет. Искусно и элегантно (до самой шеи) был он завернут в белую хлопчатую ткань. На шее у него был повязан белый платок. На ногах — белые матерчатые тапочки. За спиной в мешке содержались все предметы его обихода: деревянная посуда и съестные припасы. В левой руке он держал кисточку или метелочку из павлиньих перьев, вложенную в тросточку, которая служила ему для того, чтобы убирать с дороги всяких букашек, дабы не раздавить их, или выметать с того места, на котором он намеревался сесть или лечь спать. Ею же он обметал себя и свою одежду после сна. Каждую букашку он был обязан отнести в тень, чтобы она не погибла по его вине, ибо в каждой такой букашке может пребывать иная душа. Ему не полагалось также есть сырые овощи и фрукты, чтобы не проглотить содержащихся в них видимых и невидимых живых организмов. Шейным платком предохраняют нос и рот, чтобы опять-таки случайно не заглотнуть мошку и не погубить живое.
Нелегко, вероятно, живется таким вот шветамбарам. Ведь один из главных принципов их поведения — соблюдение полнейшего равнодушия ко всему на этом свете. На каждый день, на целый год, на всю свою жизнь они обрекают себя на полное одиночество среди такого множества людей. Даже монаху-отшельнику, наверное, легче, а эти бродят и бродят среди людей, упрекая их своим немым укором, своим исступленным самоистязанием. Такое состояние могли породить только ужасающие многовековые страдания рабов и подневольных, для которых вся земная жизнь представлялась отвратительным безумием, непрерывной цепью лишений и страданий, наивное упование на освобождение от земных страданий путем отрицания всего человеческого, всего земного. В этом джайнизм неразрывно связан с ортодоксальным индуизмом и является одним из многочисленных его ответвлений.
Обобщая все вышесказанное, можно сделать вывод, что джайнизм как один из предшественников первоначального христианства вне всякого сомнения оказал свое влияние и на христианскую идеологию. Некоторые исследователи новозаветной литературы в образе Иоанна Крестителя (предтечи христианства) находят многие черты индийского бродячего пророка, почти обнаженного, исступленного обличителя людских пороков, проповедника ненасилия и аскетизма.
НА ОСТРОВЕ ЭЛЕФАНТА. СКАЛЬНЫЕ ХРАМЫ
Немало ярких впечатлений оставило морское путешествие на остров Элефанта, который расположен в акватории большой Бомбейской гавани в 2 часах пути от бомбейской пристани.
Автобус привез нас на берег Бомбейской гавани к пассажирской пристани. Отсюда обычно морских путешественников увозят на катерах и шаландах на большой рейд, к большим океанским кораблям, или привозят оттуда прибывших в Индию. Торговый порт находится и справа, и слева от Ворот Индии. Отсюда виден лес корабельных мачт и кранов. Там идет непрерывная перевалка грузов.
В своих «Хождениях за три моря» Афанасий Никитин рассказывает о том, как в 1469 г. он, прибыв в Индию, долго шел вдоль моря, пока не достиг Бомбея. Где-то здесь на берегу он долго отлеживался после изнурительного морского путешествия по Аравийскому морю, набирая сил для того, чтобы уйти в свои долгие странствия и скитания в глубь неведомой страны.
Вспоминая Афанасия Никитина, мы видим здесь иные признаки прошлого и среди них Ворота Индии — символ британского владычества. Они представляют собой массивную триумфальную арку, сооруженную англичанами на узком мысе у самой кромки воды, откуда начиналось когда-то португальское, а затем английское вторжение в Индию. Англичане вытеснили португальцев, и с той поры через эту брешь, так же как и через Калькутту, хлынули бесконечные потоки иноземцев^колонизаторов. Через эти Ворота до сей поры в Индию прибывают все новые и новые партии туристов, путешественников, исследователей, дипломатов, коммерсантов и т. д.
Ворота Индии были построены по проекту английского архитектора Г. Вите в индо-мусульманском стиле из красного песчаника. Они чем-то напоминают арочные башни Фатехпура-Сикри, города, построенного шахом Акбаром. Их открытие состоялось в декабре 1911 г. в присутствии короля Георга V и королевы Марии и получило наименование «акта увековечения английского господства над Индией». Ворота остались, а «вечное господство» рухнуло 36 лет спустя. Все здания на площади у Ворот Индии также построены в английском стиле, как и вся приморская часть города. Из общего ансамбля выпадает только копная статуя Шиваджи, сооруженная здесь в 1961 г. как символ освобождения Индии и самого Бомбея от английского владычества. Шиваджи был основателем независимого государства Маратхов в XVII в., просуществовавшего до начала XIX в., т. е. до установления английского господства.
Морская пристань стала излюбленным местом для прогулок и встреч туристов, прибывших сюда со всех континентов.