Страница 80 из 207
Находившийся в Бостоне Гейдж склонялся к мысли, что иным способом, кроме вооруженного вмешательства, британское владычество сохранить не удастся. Осенью и зимой он получил ряд доказательств, только укрепивших его в этой мысли, однако он также был убежден и в том, что имеющихся в его распоряжении войск недостаточно. Больше всего его пугали ярость и сплоченность противников: реакция города на захват пороха в Чарлстауне и пушек в Кембридже в сентябре 1774 года была ошеломляющей. Со всего Коннектикута собралось ополчение и отправилось маршем на помощь Бостону, слух о чем разлетелся по всей Новой Англии. Всего собралось четыре тысячи человек, и все они были готовы сражаться[485].
С тех пор Гейдж с испугом наблюдал за все возрастающей численностью массачусетского ополчения. Каждое постановление провинциального конгресса имело угрожающий характер, все средства направлялись на закупку оружия и боеприпасов. Когда конгресс прекратил работу, он оставил после себя комитет безопасности, имеющий право созывать ополчение всякий раз, когда Гейдж пошлет за пределы Бостона не меньше 500 солдат[486].
Впрочем, не все, что предпринимал Гейдж, терпело неудачу. Так, в сентябре он принялся укреплять перешеек Бостон-Нек, ведущий к городу, и нашел людей (как в самом городе, так и за его пределами), которые выполняли работы и продавали ему строительные материалы. Естественно, неприязненно настроенные к нему жители, включая ремесленников и мастеровых, лишенных работы согласно Бостонскому портовому акту, саботировали строительство всеми способами, разбивая кирпичи и поджигая солому, однако укрепления постепенно росли. Вскоре на перешеек выставили орудия, а Гейдж открыл для себя, что информация, подобно рабочим рукам и строительным материалам, тоже имеет свою цену. Зимой он нанял нескольких информаторов (точное число их неизвестно), включая доктора Бенджамина Черча, вхожего во влиятельные круги Массачусетского конгресса. Вполне возможно, что Черч и его коллеги делились информацией по доброй воле, хотя есть свидетельства, что некоторые ожидали (и получали) за это вознаграждение. То, что они рассказывали, не переубеждало Гейджа относительно перспектив британцев в Америке[487].
В конце января 1775 года он, чувствуя себя все более неуютно в Бостоне, начал выставлять патрули на дорогах, ведущих на материк. Один такой патруль, состоявший из капитана Брауна, младшего лейтенанта де Берньера и одного рядового, получил задание прощупать настроения населения округов Саффолк и Вустер, а также составить карты дорог. Однако им так и не удалось добраться до Вустера. Наблюдательный хозяин таверны распознал в них военных, хотя все трое были одеты в гражданское, и сообщил об их присутствии. Вскоре им настоятельно предложили вернуться в Бостон, и еще повезло, что обошлось без физического воздействия. Этот и некоторые другие эпизоды вновь напомнили Гейджу, что значит быть командующим небольшого гарнизона во враждебной стране, где за ним шпионили, саботировали его приказы и следили за каждым перемещением его солдат.
Одним из тех, кто следил за британским гарнизоном и сообщал о своих наблюдениях, был Пол Ревир. Он возглавлял неофициальную группу безработных ремесленников, отслеживающих каждый шаг британских солдат в городе. Когда те вели себя необычно, Ревир сообщал об этом Джозефу Уоррену, передававшему новости в комитет безопасности Конкорда[488].
Вполне возможно, что Гейдж вынашивал планы ареста лидеров провинциального конгресса или, что более вероятно, готовился к захвату снаряжения в Конкорде и Вустере. Что бы он ни задумал, он заранее раскрыл карты, выслав по этим направлениям патрули, а также выдвинув более крупные отряды из Бостона, что не могло не насторожить внимательных наблюдателей в самом городе и вне его. Этой мрачной и холодной зимой Гейдж больше всего нуждался в инструкциях, как ему поступать, но ему лишь было приказано перехватить контрабандный груз оружия, поступивший в колонии из Европы — он был бы рад выполнить эту задачу, будь у него достаточно ресурсов.
Инструкции были присланы 14 апреля 1775 года: длинное письмо от Дартмута содержало резюме кабинета министров по американскому вопросу, и хотя некоторые его положения были достаточно туманны, содержание письма и его обвинительный тон указывали на необходимость действовать. В каждой строчке письма сквозило недовольство действиями Гейджа осенью: так, например, тот не должен был позволять ополченцам проводить учения в Фанел-холле. Просьба Гейджа о двадцатитысячном контингенте не могла быть удовлетворена, да в нем и не было необходимости, так как насилие в Массачусетсе было делом рук «грубой черни» (с этой характеристикой Гейдж никак не мог согласиться), действовавшей без «плана», «согласованности» и «руководства». Как бы то ни было, если, по словам Гейджа, имеет место «открытое восстание» или же колонисты находятся на пороге этого и готовы «любыми способами начать явный мятеж», тогда «на силу должна найтись сила». Говоря об использовании силы, Дартмут не имел в виду немедленное нападение на ополченцев, где бы те ни находились. Вместо этого, говорилось в письме, король и правительство считают наиболее верным арестовать лидеров провинциального конгресса. Передвигайтесь без предупреждения, советовал Дартмут, и добавлял (что после увещеваний о секретности звучало не очень последовательно), что неподготовленные и неорганизованные люди «не могут являть собой грозную силу». Гейдж уже давно считал, что такие действия без промедления начнут войну, на что Дартмут отвечал: «Гораздо лучше, если конфликт начнется сейчас, чем когда мятеж затронет большее число жителей»[489].
Такие советы от министра по делам колоний, уполномоченного королем, конечно же, не могли не быть приняты во внимание. Сознавая это, Дартмут наделил Гейджа полномочиями действовать по собственному усмотрению, если обстоятельства будут предполагать это. Но действовать Гейдж был просто обязан — Дартмут сделал его ответственным за неизбежное.
К тому времени Гейдж уже готов был действовать, несмотря на малочисленность своего гарнизона. На следующий день после получения письма Дартмута он начал подготовку, но не к аресту лидеров конгресса, большинство из которых были для него недоступны, а к захвату оружия и боеприпасов, сосредоточенных в Конкорде и Вустере. Снаряжая экспедиционный корпус для действий в сельской местности, Гейдж совершил свою первую ошибку. Он возложил эту задачу на гренадеров и отряды легкой пехоты, открепленные для этой цели от своих полков. Это были элитные части: гренадеры были высокими и физически сильными, легкие пехотинцы — мобильными, привычными к быстрым переходам и неожиданному нападению. В этом плане решение Гейджа казалось логичным, даже мудрым. Слабость такого отряда состояла не в боевых качествах солдат, а в их разнородности. Ни один офицер не знал всех своих подчиненных, сами они также не знали друг друга, и непонятно было, чего им ждать друг от друга в гуще битвы, когда коммуникации между подразделениями затруднены[490].
Командующим этого сборного корпуса стал полковник 10-го полка Фрэнсис Смит. Легкую пехоту Гейдж поручил майору Джону Питкэрну, способному офицеру, имевшему лишь один недостаток: он был моряком, совершенно незнакомым с принципами ведения боя на суше. Питкэрн и четыреста его легких пехотинцев должны были идти в авангарде, самом важном подразделении в маршевой колонне, а за ними следовало такое же число гренадеров.
Кратчайшая дорога в Конкорд из Бостона лежала через залив Бэк-Бэй. Лодки для перевозки солдат были вытащены из воды и отремонтированы, после чего 16 апреля их отвели на веслах к военному кораблю, стоявшему на якоре в реке Чарльз, и пришвартовали до лучших времен.
485
Jensen M. Founding. P. 535–536.
486
Ibid. P. 563–567.
487
The history of the informers told in Allen French A. General Gage’s Informers. A
488
Ibid. P. 24.
489
Письмо от 27 января 1775 года, цит. по: Gage Correspondence. II. P. 178–183.
490
Ward С. I. P. 33–35.