Страница 128 из 207
Согласно военной традиции, генерал Клинтон похвалил своих солдат за их поведение при Монмуте, и когда спустя несколько лет он писал воспоминания, то повторил в них эти слова признательности и выразил свое удовлетворение «счастливым исходом» своего отступления из Филадельфии. Частным образом он признавался, что то качество, которое он называл «доблестью на публике, на самом деле было непозволительным неуправляемым безрассудством», подразумевая, вероятно, неупорядоченную облаву на солдат Ли и тот факт, что английские войска вступали в сражение у Западного оврага разрозненными группами. При этом Клинтон не дал сколько-нибудь внятной характеристики своего собственного поведения, хотя самодовольство сквозит в каждом слове его рассказа. И у него были причины быть довольным собой, начиная с того момента, как он стал главнокомандующим английскими войсками в Америке. За счет своего недюжинного дипломатического дара он смог сохранить свою армию как единое целое вопреки приказам отправить большую ее часть в Вест-Индию и во Флориду; он не отвернулся от лоялистов, когда те выразили свое желание покинуть Филадельфию вместе с ним; и он благополучно доставил большую часть своей армии с большим количеством продовольствия и боеприпасов в Нью-Йорк[762].
Его успеху в немалой мере способствовало везение в виде противных ветров и океанических течений, которые замедлили прибытие д’Эстена с шестнадцатью военными судами. Д’Эстен появился у берегов Виргинии через день или два после того, как армия Клинтона сошла на берег в Нью-Йорке. 11 июля он приплыл к Санди-Хук. Если бы несколькими днями ранее он настиг английские суда в открытом море, Клинтон не смог бы охарактеризовать исход своего отступления как «счастливый»[763].
Джордж Вашингтон тоже выразил свое удовлетворение итогами сражения при Монмут-Корт-Хаусе. Его истинные чувства не лежали на поверхности, как у Клинтона, но он был явно недоволен Ли, и после того как тот написал ему два дерзких письма с требованием о созыве военного трибунала, Вашингтон решил оказать ему эту услугу. Ли обвинялся в том, что он не атаковал неприятеля, несмотря на соответствующий приказ; что он предпринял «ненужное, беспорядочное и постыдное отступление»; что он выказал неуважение к главнокомандующему. Ли был признан виновным и в августе лишен права занимать любые командные должности в течение года. Осуждение Ли огорчило всех, включая его критиков[764].
Прибытие французского флота ободрило американцев. Вашингтон всегда осознавал важность согласованных боевых действий на суше и на море. Едва ли он верил, что июльское прибытие флота д’Эстена к побережью Виргинии служит гарантией того, что англичане впредь не рискнут заплывать в американские воды, но он знал, что у него появилась сила для нанесения тяжелых ударов.
Прежде всего американцы и французы занялись составлением планов, на что у каждой стороны ушло несколько недель. Как только Вашингтону стало известно местоположение французских судов, он отправил к д’Эстену своего молодого адъютанта Джона Лоренса. Шлюпка доставила Лоренса на французский флагманский корабль и начались переговоры. Д’Эстен был учтив и настроен на сотрудничество, но у него были и другие заботы. Запасы воды, привезенной из Тулона, подходили к концу, их требовалось пополнить. Кроме того, на его судах было необычайно много больных[765].
Хотя д’Эстен не был моряком, он понимал, насколько трудно ему будет мериться силами с таким опытным флотоводцем, как адмирал Ричард Хау. Но для начала надо было добраться до того. У д’Эстена было больше кораблей, чем у Хау, но флот Хау стоял в нью-йоркской гавани, защищенный от нападения отмелями, сильно затруднявшими проход. Французские линейные корабли конца XVIII века обычно имели осадку на два или три фута больше, чем английские, к тому же английские военные корабли пользовались услугами американских лоцманов. Чтобы войти в гавань, д’Эстен должен был снять со своих кораблей самые тяжелые орудия и установить их на Санди-Хук, в те времена представлявший собой остров около четырех миль длиной, откуда можно было бы держать гавань под обстрелом. Корабельные орудия, установленные на Санди-Хук, могли бы уничтожить суда Хау, занимающие линию в виду приближающегося противника. Клинтон разглядел опасность раньше, чем д’Эстен разглядел возможность, и через неделю после появления французов отрядил на остров около 1800 солдат. Д’Эстен лавировал за пределами гавани до тех пор, пока не прибыли американские лоцманы, которые поведали ему о рисках, связанных с любой попыткой пересечь отмель[766].
В конце июля, видя, что Нью-Йорк с каждым днем становится все неприступнее, Вашингтон и д’Эстен решили нанести удар по англичанам в том месте, где тех ничто не защищало — в Ньюпорте (Род-Айленд). В 1775 году Ньюпорт был городом с одиннадцатитысячным населением, но к концу первого года войны число его жителей сократилось наполовину. В нем была удобная гавань — настолько удобная, что в декабре 1776 года англичане прибрали ее к рукам. Ныне ее охраняли сэр Роберт Пигот с тремя тысячами солдат, в то время как к северу от Ньюпорта, в Провиденсе, располагался небольшой гарнизон Континентальной армии под началом генерала Джона Салливана. Отплытие д’Эстена в Ньюпорт привело Клинтона и лорда Хау в состояние полной растерянности. Хотя они пытались следить за его курсом, но не могли получить представления о его цели до конца месяца. Размышляя над этим, они гадали, где в данный момент может находиться адмирал Байрон, который, как они знали, еще весной покинул Англию с большим флотом. Они также задавались вопросом, чем кормить солдат и матросов; транспортные суда с продовольствием и другим полезным грузом запаздывали, и практически все припасы были на исходе. Еще одной проблемой был полученный Клинтоном приказ отрядить 8000 солдат в Вест-Индию и Флориду. Следовало ли ему посылать их в тот момент, когда французский флот патрулировал американские воды?[767]
Д’Эстен избавил англичан от одной из тем для размышлений, войдя 30 июля в залив Наррагансетт. Четыре дня спустя, 3 августа, он высадил отряд французских солдат на Конаникет, остров к западу от Ньюпорта. В те дни, когда он отплыл из Нью-Йорка, Вашингтон начал посылать подкрепления Салливану, а сам Салливан призвал ополченцев Новой Англии. К концу первой августовской недели армия Салливана насчитывала около 10 000 человек. Большинство из них были ополченцами, однако ядром армии стали подразделения генерала Джеймса Варнума из Род-Айленда и Джона Гловера из Марблхеда (Массачусетс). Салливан, безусловно, был рад получить эти подкрепления, но вряд ли он испытал ту же радость при виде Лафайета и Грина, присланных Вашингтоном с благородной миссией оказывать ему помощь в командовании войсками[768].
Сотрудничество между Салливаном и д’Эстеном проходило не гладко. Салливан, сын ирландской прислуги, выделялся среди соратников не только прирожденной ненавистью ирландца к англичанам, но и темпераментом и несдержанным языком. Эта несдержанность становилась особенно заметной, когда он отдавал приказы д’Эстену — утонченному французскому дворянину с более высоким воинским званием, чем у Салливана. Возможно, что д’Эстен не обращал бы внимания на бестактность Салливана, если бы она не сочеталась с теми чертами характера, которые д’Эстен, по-видимому, принимал за отсутствие способностей. И опасливое чувство, которое испытывали французы при общении со своими американскими соратниками, не стало слабее после того, как они обнаружили, что их собственная карта залива Наррагансетг намного точнее, чем у Салливана[769].
762
Clinton’s Narrative. P. 98. Клинтон сообщает много интересных подробностей об эвакуации Филадельфии и сражении при Монмуте.
763
Ibid.
764
Lee Papers. II. P. 435–436; III. P. 2.
765
Freeman D. S. GW. V. P. 47–51.
766
Ward С. II. P. 587–588; Willcox W. В. Portrait of a General. P. 237–238.
767
Willcox W. В. Portrait of a General. P. 239–240.
768
Ward С. II. P. 588–591.
769
Ibid. P. 590–591; Ibid. P. 591–592; Willcox W. В. Portrait of a General. P. 245–251.