Страница 3 из 23
Летом 1812 г. в казармах формировались отряды Московского ополчения. В 1863 г. здесь устроили две полковые церкви – во имя апостолов Петра и Павла при Перновском и Несвижском полках, а в XX столетии напротив казарм сложили деревянную, прихотливо украшенную церковь (проект архитектора И.И. Бони) Сумского гусарского полка, освященную в честь св. Георгия Победоносца 5 декабря 1910 г. Она не сохранилась: вероятно, была разобрана в годы Гражданской войны. При советской власти здания Хамовнических казарм также использовались по своему назначению – в них находились казармы имени Л.Д. Троцкого, позже имени М.В. Фрунзе.
С правой стороны от них, почти вплотную, стоит здание бывшей полицейской части (№ 16), построенное, вероятно, после пожара 1812 г. Здание, как ни странно это может показаться, было одним из культурных центров Москвы, сюда приходили почти все знаменитые русские писатели и художники того времени: в квартире на втором этаже жил критик и полицейский врач Сергей Сергеевич Голоушев (писательский псевдоним Глаголь), равным образом близкий и к медицине и к искусству. В комнатах, – как вспоминал Б.К. Зайцев, – смесь акушерства с литературой и этюдами Левитана».
Комплексу Хамовнических казарм принадлежал и великолепный «Шефский дом», прекрасный классический особняк с красивой формы портиком и пандусами въездов (Комсомольский просп., 13). Шефским этот дом назывался потому, что предназначался для шефа полка – в то время у каждого крупного воинского соединения был не только непосредственный начальник, но и свой шеф, часто крупный сановник или же член императорской фамилии.
Дом известен в истории декабристского движения тем, что, вероятно, в нем в 1817 г. проходили совещания офицеров гвардейских полков, прибывших в Москву для участия в церемониях открытия памятника Минину и Пожарскому и закладки храма Христа Спасителя. В собраниях у полковника А.Н. Муравьева, начальника штаба сводного гвардейского отряда, участвовали будущие декабристы И.Д. Якушкин, М.А. Фонвизин, С.И. и М.И. Муравьевы-Апостолы, М.С. Лунин, Ф.П. Шаховской и другие.
В результате встреч и обсуждений они образовали «Военное общество», собрания которого стали весьма многолюдны. «У многих из молодежи, – вспоминал И.Д. Якушкин, – было столько избытка жизни при тогдашней ее ничтожной обстановке, что увидеть перед собой прямую и высокую цель почиталось уже блаженством, и потому немудрено, что все порядочные люди из молодежи, бывшей тогда в Москве, или поступили в Военное общество, или по единомыслию сочувствовали членам его». На одном из совещаний Якушкин предложил убить императора Александра, но его товарищи после обсуждения отвергли столь крайнюю меру.
«Шефский дом» был перестроен из более старого здания, возможно, каменных палат, стоявших на территории большого владения, принадлежавшего в начале XVIII в. А.Ф. Лопухину, дяде царицы Евдокии. Но в конце XVIII в. полотняная фабрика разоряется и ее участок продают казне, которая строит Хамовнические казармы, а старый дом Тамесов становится «Шефским домом». Когда дом приобрел современный вид и кто делал эту перестройку, остается неизвестным – возможно, это произошло на рубеже XVIII и XIX вв. Рядом с «Шефским домом» – еще два строения середины XIX в., связанные с воинскими казармами: это манеж (№ 17) и гауптвахта (№ 19а), стоящие в глубине, позади жилых зданий.
За комплексом зданий Хамовнических казарм до линии Окружной железной дороги идет новая застройка, из которой выделяется так называемый дворец молодежи, построенный в 1988 г. по проекту Я.Б. Белопольского – один из тех образцов советской архитектуры, которые заполонили наши города, с ее монотонными и обязательными формами пилонов, отделкой белым бетоном и керамическими иллюстрациями «достижений».
В одном из новых домов, недалеко от Комсомольского проспекта, на улице Ефремова (№ 13) жил и там скончался в 1993 г. известный москвовед, автор прекрасных книг о Москве – «Москва в кольце Садовых», «Чайковский в родном городе» и других – Юрий Александрович Федосюк.
Однако новая жилая застройка в Хамовниках в советское время появилась не на Комсомольском проспекте, открытом для движения в 1958 г., а на Хамовнической набережной, где уже в 1923 г. заселили рабочими бывшей Сытинской типографии один из первых домов, введенных в эксплуатацию после тяжелой разрухи. Это было здание в русском стиле, начатое в 1912 г. и почти законченное до большевистского переворота для Чудовского подворья (№ 10). Затем был выстроен в 1926–1928 гг. ближайший к Крымскому мосту жилой дом № 2, а между этими двумя постройками два жилых дома (№ 6 и 8) образуют некий ансамбль – фасады их «украшены» приставными колоннадами на четыре этажа и картинами наверху, которые должны отображать счастливую жизнь. На угол улицы Т. Фрунзе выходит большое жилое здание (№ 12), с рустом на двух нижних этажах и частым ритмом эркеров (1951–1952 гг., архитектор Г.К. Яковлев).
За переулком выделяется монументальное здание (№ 22) ведомства, о принадлежности к которому можно догадаться по милитаристским эмблемам на нем – это Генеральный штаб, здание-колосс которого начали строить в 1940 г., но закончили после войны в 1951 г. (архитекторы Л.В. Руднев, В.О. Мунц и другие).
В 1950–1953 гг. построили дом № 24 (авторы С.П. Тургенев и Б.С. Мезенцев), украшенный башней, шпилем и многими затеями; далее – № 28–34, один из ранних здесь комплексов домов, выстроенных еще в 1939 г. по проекту архитектора А.Г. Мордвинова, впервые воплощенному на Большой Калужской улице (с 1959 г. Ленинский просп.). Такое же повторное использование (1955–1956 гг., Я.Б. Белопольский и Е.Н. Стамо) проекта «Дома преподавателя МГУ» на Ломоносовском проспекте произошло и при строительстве дома № 50, стоящего далеко в глубине квартала, за зданиями № 46–48 по набережной, выстроенными по проекту архитекторов Н.Н. Селиванова и В.П. Сергеева. В доме № 50 до глубокой старости жил Лазарь Каганович, когда-то всесильный московский сатрап, стоявший у истоков разрушения Москвы.
Последний дом на Хамовнической набережной (с 1936 г. Фрунзенская наб.) – № 52–54, построенный в 1936 г. (авторы Н.Г. Антонцев и А.Г. Волков).
К западу от Комсомольского проспекта отходят несколько переулков, соединяющихся с другой магистралью – Большой Царицынской (с 1919 г. Б. Пироговской) улицей. Так, ближе всего к Садовому кольцу, на окраине Хамовников, проходит Теплый переулок, названный, по уверению справочника «Имена московских улиц», по неким теплым баням, якобы находившимся там (а есть ли «холодные» бани?), и ручья Теплого (хотя о его существовании ничего не известно). В 1965 г. переулок назвали улицей Тимура Фрунзе, в память летчика, погибшего в 1942 г.
В начале переулка, недалеко от Комсомольского проспекта, стоит внешне совсем не примечательное трехэтажное здание (№ 3) с парадным бельэтажем, которое выделено высокими окнами с полукруглыми завершениями – это первое благотворительное учреждение в Хамовниках, так называемый Ахлебаевский странноприимный дом.
Характерной чертой русского быта были странники, ходившие по Руси и собиравшие доброхотные даяния на храмы и монастыри. Если некоторые получали кров у сердобольных горожан, то многим часто негде было преклонить голову, и вот для таких-то горемык и задумал создать странноприимный дом отставной секунд-майор Афанасий Алексеевич Ахлебаев, отдавший и земельный участок, и капитал на благое дело. В 1849–1850 гг. по проекту архитектора М.Д. Быковского выстроили дом приюта; в главном здании на верхнем этаже устроили церковь во славу Воскресения Христова, освященную 22 августа 1851 г., в среднем находились столовая, приемная, больница и контора, а странников поселяли на первом этаже, где находились помещения на 34 места: они могли пользоваться ночлегом и пищей от одного до трех (а иногда и более) дней. Ахлебаевский странноприимный дом пользовался популярностью – так, в 1911 г. в нем перебывало 1012 человек.
В соседнем Долгом или Большом Хамовническом переулке (ул. Льва Толстого) можно увидеть единственное здание, оставшееся от старинной Хамов-ной слободы, – реставраторы освободили от позднейших наслоений и восстановили незаурядный памятник гражданской архитектуры конца XVII в., названный ими «палатами Хамовного двора» (№ 10). Это строгий куб, почти ничем не украшенный, за исключением пилястр, пояса поребрика и небольших нишек вокруг окон. При раскопках нашли предметы, подтверждающие принадлежность палат к ткацкому делу – доски для набоек, детали деревянных ткацких станков, железные иглы.