Страница 4 из 89
Рассмотрим вкратце, что сделано для изучения биографии и наследия митрополита Исидора Киевского в зарубежной и отечественной историографии.
Немецкий исследователь А. В. Циглер отметил, что «многие историки основывают свои суждения об исторических личностях и явлениях по тому успеху, которого они достигли. Для них человек действовал правильно, если он преуспел, и заблуждался, если его начинания провалились. Они считают, что явление должно вызывать наше одобрение, если же этого не происходит, то оно не имеет права на существование и повторение. По их мнению, счастливый исход должен быть нашим единственным критерием в вопросах истории. Следуя данной логике, происходит "канонизация" успеха или наоборот, безоговорочное осуждение поражения»[18]. Свою мысль А. В. Циглер иллюстрирует конкретным примером: «Историки всех времен, — продолжает А. В. Циглер, — осуждали Исидора за неудавшуюся попытку унии. Собрав воедино все его ошибки и промахи, они пришли к заключению, что причиной его поражения был он сам, а чтобы ничего не упустить, очернили те стороны его личности, которые чаще всего оставались неизвестными и могли считаться положительными»[19]. В этих словах есть немалая доля справедливости. Следует добавить, что как в русской полемической литературе, так и в отечественной публицистической мысли образ Исидора неизменно предстает в мрачных тонах, что легко объясняется подспудной неприязнью к одному из главных творцов ненавистной православному человеку унии с Римом. Однако только непредвзятое научное изучение жизни и творений Исидора Киевского, одного из крупнейших греческих церковных деятелей XV века, позволит нам лучше понять внутренние и внешние причины той грандиозной политической и религиозной катастрофы, которая постигла в это время византийский мир. В Древней Руси об Исидоре как человеке знали мало[20], и это знание в основном ограничивалось скупыми сведениями, почерпнутыми русскими авторами из антилатинских сочинений времен после Ферраро-Флорентийского Собора.
Ситуация начинает меняться в последней четверти XIX в., спровоцировав целый всплеск литературы, в которой с разной степенью подробности говорилось об Исидоре. Посвященная ему историография обширна; работы условно можно разделить на четыре группы: исследования по истории России и Русской Церкви, в рамках которых рассматривается деятельность Исидора на кафедре Русских митрополитов и участие в работе Ферраро-Флорентийского Собора. Вторая группа — византиноведческие штудии, посвященные ранним годам жизни Исидора и его творчеству в это время, а также времени падения под натиском турецких войск Константинополя и в целом всей Византийской империи. Третья группа исследований — работы, посвященные деятельности Исидора в Италии и его служению Римской Церкви. И, наконец, четвертая группа научных изысканий — это исследования его рукописного наследия и, конкретнее, деятельности по переписке рукописей. В нашем небольшом обзоре мы, начав рассмотрение с первой группы, покажем, как постепенно рос интерес к биографии Исидора и его литературному наследию, а потом скажем несколько слов о работах, касающихся различных сторон деятельности Киевского митрополита-кардинала.
В русской дореволюционной литературе содержатся крайне скупые сведения об этом иерархе, и его личность рассматривается лишь в контексте деятельности на Руси и поездки на Флорентийский Собор. Из этих исследований можно выделить общие работы по истории России В. Н. Татищева[21], Н. М. Карамзина[22], С. М. Соловьева[23], В. О. Ключевского[24] и проч. Заметным образом выделяются работы по истории Русской Церкви митр. Макария (Булгакова)[25], Е. Е. Голубинского[26], А. В. Карташёва[27], А. Я. Шпакова[28], которые хотя и говорят значительно больше вышеназванных общих исследований, однако касаются личности митрополита Исидора лишь в связи с его деятельностью на Киевской кафедре. Так, например, митрополит Макарий (Булгаков) в своем классическом труде[29] очень кратко сообщает, что Исидор был игуменом монастыря св. Димитрия, легатом императора на Базельский Собор, но о раннем периоде его жизни и месте рождения не сообщает ничего. О Флорентийском Соборе исследователь говорит подробнее и указывает, что роль Исидора в заключении унии была велика. После возвращения митрополита на Русь, его ареста и бегства из-под стражи о дальнейшей судьбе Исидора в истории митр. Макария ничего не сообщается.
Е. Е. Голубинский в своей «Истории Русской Церкви»[30] об Исидоре говорит хотя и немного, но обращает внимание на то, о чем до него еще никто не говорил. Он не только касается русского периода жизни Исидора, но и затрагивает и научно обосновывает его пелопоннесское происхождение, особенности образования и обстоятельства поставления иеромонаха Исидора на Русскую митрополию. Повествование академика завершается описанием бегства Исидора.
Исследование А. Я. Шпакова об отношениях Церкви и государства в княжение Василия Васильевича Темного[31] значительно полнее вышеназванных сочинений и по характеру и направленности примыкает к труду Е. Е. Голубинского. А. Я. Шпаков в своей монографии довольно детально описывает русский период жизни митрополита Исидора и его роль и деятельность в заключении унии. Говорит он также, вслед за Е. Е. Голубинским, и о жизни будущего иерарха до поставления в митрополиты.
Таким образом, ранний период жизни Исидора хотя и затрагивается в некоторых работах, тем не менее далее выяснения происхождения будущего Киевского митрополита и места его рождения они не простираются. Что же касается позднего периода жизни Исидора, то ему в упомянутых исследованиях практически не уделяется внимания — исключительно по той причине, что их авторы опираются главным образом на русские источники. Несмотря на то, что со временем источниковая база существенно расширяется, а различные детали биографии Исидора уточняются, общая характеристика личности этого церковно-политического деятеля остается по-прежнему однобоко-негативной, фактически оставаясь в русле, заданном еще древнерусской средневековой традицией.
Общие работы по истории Византийской империи, среди которых следует прежде всего назвать классические труды Ф. И. Успенского[32], А. А. Васильева[33], Г. А. Острогорского[34], Ш. Диля[35], Г. Ф. Герцберга[36], об Исидоре упоминают лишь вскользь, в контексте его деятельности на Ферраро-Флорентийском Соборе, провозглашения унии в Константинополе в 1452 г. и участия в обороне столицы Византии от турок. В работах о Ферраро-Флорентийском Соборе И. Н. Остроумова и прот. А. В. Горского[37], Дж. Джилла[38] имя Исидора упоминается чаще, однако ясно выявить степень его участия в этом эпохальном событии XV в. и определить его роль в заключении унии они не позволяют. Такого же рода исследования А. И. Садова, архим. Амвросия (Погодина) и нашего современника диак. А. Занемонца, посвященные конкретным историческим деятелям поздневизантийской истории, — они касаются личности Исидора лишь постольку, поскольку это способствует решению вопросов, интересующих авторов.
Наиболее плодотворным в выяснении отдельных элементов биографии Исидора временем следует признать конец XIX — начало XX века. В 1896 г. в Париже вышла книга российского иезуита Павла (Пауля) Осиповича Пирлинга (1840–1922) «Россия и папский престол»[39], в которой целая глава посвящена кардиналу Исидору. В своем хотя и небольшом, но очень ярком обзоре автор рассмотрел всю жизнь Исидора от рождения в Монемвасии и до кончины в Риме, использовав при этом богатейшее архивное собрание Ватиканской библиотеки. Однако в силу того, что эта книга была написана в научно-популярном ключе, многие приводимые автором факты не имеют отсылок к источникам. Именно это обстоятельство заставляет с осторожностью пользоваться исследованием П. Пирлинга для реконструкции биографии Исидора.