Выжить вопреки

— А как же быть теперь с электроникой на оставшихся снарядах? Ведь только Краснов знал, как его можно зарядить! — задал я мучивший меня вопрос.

— Да там ерунда! — отмахнулся Терентьев. — Он мне еще вчера показал, как это сделать.

На некоторое время над лесом повисла тишина.

— Никак не могу поверить, что мы его потеряли! Да еще и таким глупым образом! — не унимался Саня. — Я ведь с ним все эти годы работал. Пускай, мы не были близкими друзьями, но все же…

— Помянем! — мрачно предложил Вадим, прихлебывая из такой же, как у Терентьева фляги и передавая ее по кругу.

— Прощай, друг! Мы никогда тебя не забудем, — тихо произнес я, поставив в разговоре точку, а к остальным шрамам на душе добавился новый, свежий.

К утру вещи просохли настолько, что их можно было носить. Мы отстали от остальных групп дней на пять. Чтобы их догнать, нам нельзя было тратить времени. Как Терентьев сообщил городу о потере ученого, я не видел, он отошел для разговора куда-то подальше от нас. С семьями мы разговаривали не часто, раз в три дня, когда позволяла связь и спутник был доступен. О Краснове между собой больше разговоров не вели. Думаю, каждый в команде чувствовал на себе часть вины за произошедшее.

Передвигались мы, по возможности, легкой трусцой. Благо, прошедшие месяцы тренировок не прошли даром. Охотиться не получалось, так что питались мы прямо на ходу, консервами. Время отдыха тоже решили сократить. Мороз больше не ослабевал. А через три дня после того, как мы потеряли Володю, землю припорошило небольшим слоем снега, по которому еще можно было бежать. Еще спустя неделю, снега выпало уже куда больше, так что пришлось снова надевать лыжи. Дни сменялись один другим, и вскоре мы вышли к реке Иртыш. Лед на ней был уже достаточно толстым, так что делать крюк и идти до Омска было совсем не обязательно. К тому же, мы оговаривали, что если лед позволит, то не надо будет заходить в областной центр.

Первой точкой, где мы должны были сделать отдохнуть и встретиться с остальными группами, был резервный склад в собачьем городе, который нашел я. Там же можно было пополнить запасы и отдохнуть пару дней. По нашим прикидкам, мы должны были его достичь в одно время с теми, кто шел впереди.

Когда до склада оставался один дневной переход, на рассвете, раздалось треньканье телефона. Мы как раз собирались выходить в дорогу. Терентьев с удивлением достал спутниковый аппарат и ответил на звонок.

— Слушаю, — услышали мы с Вадимом. — В дневном переходе от склада. Думаю, к вечеру должны прийти.

Дальше Терентьев молча что-то слушал в трубке и его вид с каждой секундой становился все мрачнее и мрачнее.

— Принял, Вадим Петрович. Как что-то узнаем, сразу сообщим. До связи. Отбой!

Саня нажал кнопку отбоя, а затем с мрачным видом бросил нам с Вадимом.

— Снова беда. Третья группа ночью перестала выходить на связь. Они остановились лагерем километрах в двадцати восточнее нас. Звонил Родион Петрович, просил выяснить, что у них случилось. Сам он с двумя другими группами ожидает нас на складе.

Мне не хотелось думать о плохом. Но если люди в лесу в наше время перестают выходить на связь, это может означать лишь одно.

— Выдвигаемся! — распорядился Терентьев, и мы отправились по заснеженной тайге на восток.

По снегу бежать не получалось, поэтому мы как можно быстрее передвигались на лыжах. Торопились, как могли, так что едва не прошли мимо лагеря третьей команды.

— Там что-то есть! — сказал Вадим, указывая куда-то влево, в заросли.

Мы изменили курс. Скоро и мы с Терентьевым увидели вдали силуэт палатки. Вскоре мы оказались на полянке.

— Что здесь произошло? — срывающимся голосом произнес Терентьев.

Повсюду царил хаос. Палатка была разорвана в клочья. Было удивительно, что каркас остался стоять. Вещи из рюкзаков были разбросаны по поляне. На снегу виднелись следы крови.

Вадим прошел вперед, куда-то присматриваясь. Подковырнул что-то стволом автомата. Потом нагнулся и поднял с пропитанного кровью снега рукав куртки. На ней виднелся шеврон с надписью «754/7». Такие были у каждого члена похода.

— Саня, звони Родиону Петровичу. Спроси, как они нейтрализовали собак в городе, — произнес я.

— Ты думаешь, что это… — начал Терентьев, но я его перебил.

— Звони.

Пока мой друг звонил особисту, мы с Вадимом осматривали поляну. Судя по кускам одежды и разбросанному оружию, никого из группы в живых не осталось.

— Никак не могу понять, почему так мало использованных гильз, — задумался росгвардеец.

— Наверное, их застали врасплох. Наверное, просто не успели выхватить оружие, — предположил я.

­– Миша, он вне зоны действия, — раздался позади голос Терентьева.

— Саня, а рация тебе зачем? Для понта? — раздраженно буркнул я.

В принципе, от увиденного любой бы начал тупить, но все же, из уст Сани это было уж слишком!

— Второй, прием! Ответь первому!

Я наклонился и поднял рацию третьей группы, из которой доносился голос моего друга. Она была в палатке, привалена рюкзаком со снарядом.

— На связи! Что у вас? — раздалось в ответ.

— Третьей группы больше нет! Док интересуется, как вы нейтрализовали собак около части, — спросил Терентьев.

— Никак. Их не было. Вы уверены, что группа ликвидирована? — пришел ответ.

— Так точно! — отчитался Саня. — Мы незамедлительно выдвигаемся к вам. Отбой.

— Ждем. Отбой!

На некоторое время повисла тишина. А потом Терентьев не выдержал.

— Что-то рано у нас начались потери. Если так будет продолжаться, то никто до пятна вообще не дойдет! Ладно, надо выдвигаться, а то не ровен час…

Тут его речь прервал рык откуда-то позади нас, со стороны откуда мы пришли.

Вадим отреагировал мгновенно. Раздалась короткая очереди и затихающий скулеж. Обернувшись, я увидел заваливающуюся на бок тушу овчарки. А за ее спиной выходили еще собаки. И не только собаки. Между ними виднелись и серые шкуры волков. Еще был вопрос, кого было больше. Я переметнул взгляд в сторону. Та же картина. В другую. Без изменений. Нас взяли в кольцо.

— Это не возможно! Количество особей в стаях не может превышать сорока штук, — выпалил Саня.

— Скажи это им, — кивнул я головой.

Кольцо сужалось. Твари рычали, оскалив свои хищные морды и шли на нас.

— На всех патронов может не хватить. Надо прорываться на запад, — раздался напряженный голос Вадима. — Миша, ты прикрываешь тыл. Саня, твои фланги.

Он уже успел подобрать рюкзак со снарядом и лежащий рядом автомат павшего товарища. Я последовал его примеру и, медленно наклонившись, поднял свободный АКМ.

В горле пересохло. Всплеск адреналина в крови перед хорошим сражением, заставил подрагивать автомат.

— На счет три, — сказал Мамонтов. — Раз… Два… Три…

Он одновременно рванул с места, насколько позволяли неуклюжие лыжи, и открыл огонь. Со всех сторон на нас понеслась лавина диких клыков и первобытного голода.

Короткими очередями я снял первую линию нападавших с тыла животных. Остальные немного отступили, явно не ожидая такого поворота. Недалеко стрекотал автомат Терентьева. Оглянувшись, я понял, что уже немного отстал от своих путников и рванул с места в их сторону, не забывая на ходу отстреливать особенно резвых представителей фауны.

Прошло не более двух минут, а патронов у меня оставалось не больше половины. Видимо такие же мысли посетили и Вадима. Он сорвал с разгрузки гранату, бросил ее в гущу стаи и пригнулся. Последовав его примеру, мы с Терентьевым сделали то же самое. Один за другим раздались оглушительные взрывы.

На снегу осталось лежать несколько животных. Те, которые находились поблизости к поверженным, скуля и обильно орошая снег кровью, отпрянули назад. Их примеру последовали и остальные. Все-таки стадный инстинкт выживания оказался сильнее программы в голове. Либо, действие гипноза демонов начало ослабевать. Это как раз объясняло, что собачки покинули родную конуру.

У нас появилась возможность двигаться. Основная масса стаи находилась от нас на расстоянии пятидесяти метров. Страх перед летящим во все стороны металлом заставлял особи держаться подальше от нас. Им оставалось лишь в бессилии скалить зубы, рычать и сверкать голодными хищными глазами.