Страница 20 из 116
Сони присела на стул возле окна, облокотившись о подоконник. Сил сделать себе кофе так и не нашлось. Рассвет ещё не окрасил небо яркими красками, и туманная серость не способствовала улучшению настроения. Тело болело, кое-где проглядывали тёмные пятна от жёстких пальцев мужа. Но даже телесная боль не могла заглушить душевную.
Она задремала, опустив голову на сложенные руки, но звук хлопнувшей двери привёл её в чувство. Увидев в полумраке вошедшего Камала, Сони вскочила и попыталась быстро покинуть кухню от греха подальше. Взъерошенный и какой-то помятый муж, проходя мимо неё, наверное, не заметил жену и случайно задел плечом. Острая боль пронзила тело. Сони охнула и привалилась к стене.
— Что случилось?! — Мужчина не сразу сообразил спросонья, что произошло: почему тут Сони и почему она кричит. Разглядев в полумраке жену, с тревогой спросил: — Что с тобой?!
— Ничего страшного, всё хорошо, — скривившись от боли, произнесла она.
Однако её слова не убедили его, само лицо Сони говорило об обратном. Пытаясь помочь, Камал подошёл к ней вплотную и дотронулся до её больного плеча.
Адская боль пронзила Сони. Застонав, она начала сползать по стенке на пол, теряя сознание. Камал успел ухватить её до падения. Подняв жену, как пушинку, он усадил её на рядом стоящий стул, а затем включил свет.
— Сони! Сони! В чём дело?! — Камал легонько похлопал её по щекам. — Что происходит?
Очнувшись, она сморщилась и прошептала:
— Всё хорошо, всё хорошо, я в порядке.
И тут Камал увидел часть обнажившейся кожи под халатом, в районе ключицы — там багровел синяк. Медленно протянув обе руки, он с осторожностью распахнул халат шире. Мужчина замер в то же мгновение, ошарашенный увиденным: плечи и грудь были покрыты синяками, а на правом предплечье была видна рана от укуса, там явно были следы от зубов.
Сони сидела, опустив глаза. Ей было неприятно престать перед мужем в таком виде. Она запахнула халат и попыталась встать. Но тот не позволил. Он ещё раз отодвинул полы халата, чтобы убедиться в том, что это не сон, что ему не показалось. В голове мужчины начали проноситься яркие картины ночного происшествия, до этого, видимо, заблокированные алкоголем.
Разглядывая истерзанное тело любимой женщины, он никак не мог поверить, что это дело его рук. Чувство безмерного стыда охватило его. Мужчина застонал, не зная, кого казнить за такое зверство. Но как можно расправиться с самим собой?
Как в тумане он медленно подошёл к шкафу, нашёл аптечку и вернулся к Сони.
Камал молча, так и не подняв глаза на жену, начал обрабатывать её раны.
Прикосновение спирта к свежей ране причинило сильную боль, и Сони, зажмурившись, вскричала:
— Не надо! Перестань!
Но попытки сопротивления мужчина сразу пресёк и тихо сказал:
— Сиди, пожалуйста, не дёргайся. А то ещё больнее будет. Потерпи…
Обработав рану от зубов, он наложил на неё пластырь. Убрав аптечку, Камал повернулся к Сони и с трудом выдавил из себя:
— Я не знаю, что и сказать в своё оправдание. Прости меня…
— Не надо ничего говорить, — сказала женщина, по-прежнему не желая смотреть на мужа.
— Я даже понять не могу, как такое случилось… — Он подошёл ближе и опустился перед ней на колени, пытаясь увидеть её глаза. — Я искренне сожалею…
— Не надо меня жалеть, — ответила Сони. — Твоя жалость оскорбительна для меня.
Ей нелегко было видеть Камала вот таким, со склонённой головой, раскаивающимся в своей жестокости. То, что произошло между ними, говорило о его душевных страданиях: он не мог переступить через собственную гордость, принять жену такой, какая она есть сейчас, и не мог перешагнуть через их отношения и закрыться от неё совсем. Сони всё понимала, но не знала, как помочь мужу.
— Я вижу, что тебе нелегко и не могу смотреть на твои терзания. Думаю, что тебе лучше… уйти от меня… — слёзы сами собой катились из глаз от глубокой душевной му́ки, а голос был пронзительно грустным: — Я отпускаю тебя… Прости, что не понимала… Твоя любовь угасла, ведь ты не можешь простить мне одну единственную ошибку…
Сони посмотрела на Камала и увидела его отчаянный взгляд. Глаза мужа блестели от непролитых слёз.
— Я не могу уйти… — тихо прошептал он и положил голову ей на колени. — Но и находиться рядом с тобой мне больно.
Они молчали. Время остановилось. Рефреном звучали слова из песни группы Сплин: выхода нет…
…Скоро рассвет, выхода нет,
Ключ поверни и полетели,
Нужно вписать в чью-то тетрадь
Кровью, как в метрополитене
Выхода нет, выхода нет…
Он поднялся с колен. Вот он уже у двери. Повернув голову, Камал грустно произнёс:
— Прости… я не могу уйти… — и вышел.
Сони так и осталась сидеть на стуле, внутренне сжавшись, как маленькая девочка. В душе только безмерная пустота — вне времени, вне пространства. Одиночество…
=*****=
Сони жила уже неделю как на автомате. Улыбалась сыну, разговаривала с друзьями, давала распоряжения няне, о чём-то переговаривалась с Джеком, улыбалась Николя. Но это была не она — это была её бледная копия. Душа была пуста.
Камал, как проклятый, работал в офисе уже неделю. Ночевал тоже там. Не хотел возвращаться домой, чтобы ненароком не столкнуться с Сони. Он не мог смотреть ей в глаза. Как оправдать себя за подобную жестокость, что сотворил с ней?!
Он часто представлял себя со стороны. Вот он приходит домой к Сони. Вот он на коленях перед ней, молит о прощении… Она, не помня зла, ласково проводит ручкой по его волосам… Было сладко верить в то, что будет с ними потом. Счастье… Безмерное счастье…
Но тут же прямо в голове раздаётся: а как же предательство?
Душа будто кричит: «Почему ты не сохранила себя для меня?! Почему?!»
Вернувшись домой после недельного отсутствия, Камал застал довольно забавную картину в гостиной. Она напомнила ему о забытой семейной идиллии.
В холле у стойки мини-бара на софе расположились Игорь и Наталья и о чём-то увлечённо беседовали, а вокруг них по комнате весело бегали Джимми с Кириллом и Сони с Джеком.
— Летим, летим, летим! — кружилась Сони наперегонки с детворой, размахивая руками, словно крыльями, и грациозно приседая на корточки. — А теперь сели в домике, крылышки расправили, встрепенулись, закрыли личико и спим.
Сони изящно следовала сказанным словам, а детвора с Джеком в придачу усердно повторяли.
— А теперь снова полетели, полетели! — и вновь Сони закружилась по комнате, размахивая руками, а остальные, смеясь, вторили ей.
Внезапно Кирилл споткнулся, упал и захныкал. Но тут же его подхватил Джек, усадив к себе на плечо, и, раскинув руки, изобразил полёт. Кирилл залился смехом. Джимми подбежал к Джеку, стараясь тоже на него запрыгнуть.
— И я, и я хасю!
Джек подхватил и его, усадил на другое плечо и, как самолёт, продолжал гудеть, имитируя полёт. Гогоча и улюлюкая, малышня заливалась раскатистым смехом. А Сони скакала рядом, радостно хлопая в ладоши.
И тут Джимми увидел стоящего у входной двери отца. Как угорь, он заёрзал на плече Джека. Тот опустил его вниз, и малыш пулей полетел к отцу с криком:
— Папа! Папа писёл! — Обняв отца за ноги, он требовательно закричал: — А ти пинёс мне самолёт.
Кирилл следом за Джимми также весело закричал: «Папа, папа!». Подбежал к своему отцу и повис у него на шее, а затем бросился в объятия Камала с радостным возгласом:
— Дядя!
— Ну, конечно же, мой хороший. Я же обещал, — присев на корточки ответил Камал, обнимая сына и подбежавшего вслед за ним Кирилла. — Вот, смотрите, что я вам принёс.
В руках Камала были две большие коробки, на которых были нарисованы аэропланы с дистанционным управлением. Мальчуганы, получив каждый по своей коробке, восхищённо разглядывали подарок, визжа и радуясь.
— Завтра вам дядя Игорь поможет их собрать, — подмигнул Камал Игорю. — Правда же?
— Ну а куда ж мне деваться-то, — закатил глаза Игорь, явно недовольный тем, что ему придётся возиться с малышнёй.