Страница 9 из 13
– Не знаю, какой ты по-настоящему, но во снах очень уж занудный. Тебе двадцать пять лет или восемьдесят, а? – отбрила я, присаживаясь рядом. – Спрашиваю не так, делаю не то. Бу-бу-бу, – передразнила его вечно безразличный тон. – Не нравится, что навещаю? Приди в норму и проваливай из лечебницы.
– Если бы всё было так просто, давно ушел бы. – Мужчина задумчиво уставился на откусанное яблоко. – А что? Тебе неприятны сны с моим участием?
Внезапно он поднялся на ноги – вскочил легко и быстро. Высокий. Сильный. Статный мужчина, который вызывает непонятное мне чувство, которое и описать-то сложно. Во мне всё вибрирует при виде его. Он возвысился надо мной, склонив голову набок. Изучающе так. Заинтересованно. А затем тронул кончиками пальцев мою щеку. Касание вышло почти нежным, долгим.
Оно не вызывало неприязни или смущения.
Я даже не дернулась. Во сне легко быть храброй, потому что знаешь: это всего лишь иллюзия. Чего бояться или стесняться? Своих фантазий?
Ну, хоть одетый, уже спасибо.
– Мне не нравится просыпаться посреди ночи, – призналась честно.
Странно, но сегодня его шрамы не полыхали пламенем, как в прошлые разы. Он выглядел почти здоровым, разве что осунувшееся лицо выдавало следы болезни.
Вон, даже яблоко трескает – добрый знак.
– Ты ведь сама меня вызываешь. Раз за разом тянешь к себе. А сказать ничего не можешь и спросить ничего не хочешь. Ну и зачем?
Мужчина выглянул в окно, за которым распускался первыми лучами рассвет. Пальцы его сжались в кулаки, и взгляд стал таким сосредоточенным, как будто вдалеке виднелись чудовища.
– Отпусти меня, – обернулся ко мне. – Дай мне уйти. Не держи на границе между мирами.
– Что?.. – удивленно начала я, но внезапно солнечный свет затопил комнату, и мой незнакомец исчез.
Лишь напоследок загорелись огнем глубокие шрамы.
***
Утром я заглянула в гильдию и попросила отложить мой запрос о работе в другом городе. Сейчас нельзя уезжать. Заодно заглянула в ящик с поручениями, но ничего толкового там не обнаружилось. Всё обыденное и скучное. Только парочка незначительных краж, где поисковик нужен для обыска территории. Возьмусь, если совсем припрет безденежье.
К лечебнице я подходила без привычных сомнений. Даже с плохо скрытым самолюбованием. Мне нравилось чувствовать себя нужной и значимой. Нравилось быть связующим звеном между этим мужчиной и нормальностью.
Разве что не давал покоя вчерашний сон. Странный он какой-то. Насквозь пропитанный болью. И что означали те слова: "Отпусти меня"? Понимаю, что это неправда, но на душе гадко. Что-то в нем неподдельное есть, а оттого особенно жуткое.
– Эй, подождите… Девушка! – окликнул меня кто-то, когда до лечебницы оставался поворот.
Я оглянулась. Хм, молоденький лекарь, ставший почти родным за те дни, что я навещала своего незнакомца. Сегодня же не его смена. Чего он тут забыл? В обычной одежде, встрепанный, лохматый.
– Что вы тут делаете? – удивилась я.
– Вас жду, – бесхитростно ответил целитель. – Поговорить хотел наедине.
– О чем?
Во мне поселилось опасение. Плохо скрытая тревога нарастала с каждым новым нервным жестом парня, с каждым его косым взглядом в сторону здания лечебницы.
– Они отказались разбираться, – невпопад объяснился он, схватив меня под локоток и оттащив в сторонку. – Другие целители, имею в виду. Главные. Сказали: нет времени. В лечебницу пребывают новые больные, их бы излечить, а не силы тратить на какого-то безумца, которому становится лучше в вашем присутствии.
Он недовольно вздохнул. Видимо, пытался уговорить коллег помочь моему мужчине, да только те остались непреклонны. Пальцем пошевелить не захотели.
Но… как же так? Неужели им самим не хочется разгадать загадку? Спасти человека, вытащить его из лап забытья?
– Что будет дальше? – Я стиснула кулаки.
– Его собираются в Дом скорби отправить на днях. Говорят, больше помочь нечем, а занимает целую палату. Да ещё условия особые подавай, корми с ложечки. Недовольны, короче говоря, – быстро-быстро тараторил целитель.
– Должны быть какие-то решения!
Я ухватила паренька за рукав куртки, с надеждой заглянула в глаза. Ну же! Нельзя это так просто оставить! Не сейчас!
– Какие именно? В Дом скорби не отправлять? – кивнула, и лекарь продолжил: – Сами подумайте, как мы это провернем? У человека нет ни дома, ни имени, ни документов. Такого быть не должно. Был бы несвободным – вернули бы на невольничий рынок. А так прямая дорога к церковникам.
В висках стучало дурное предчувствие, кипятя кровь, наполняя легкие стылым страхом.
– Неправильно это, – заключил паренек. – Я клятву приносил богине-целительнице, я помогать обещал больным. А получается, что едва живого человека на смерть обрекают, а я бессилен. Знаете, он мне интересен по-человечески. Шрамы загадочные, да и сам по себе. Вижу, необычная судьба. Разгадать бы её, а не отдавать на растерзание. Вы сами понимаете, не выжить такому в Доме скорби.
Понимаю. Прекрасно понимаю. Каждой клеточкой тела, каждой мышцей, каждой частичкой себя.
Во рту пересохло, и билась единственная мысль: как быть… как быть…
– А если я буду приходить, тормошить его, ну… чтобы поскорее очнулся?
– Поможет ли? – парень поморщился. – Выздоровление может затянуться. Одно дело – пальцами пошевелить, а другое – в чувство прийти. У нас нет времени. Я видел бумаги о переводе в Дом скорби. Всё решено.
– Бесы!
Может быть, написать маме, попросить её о помощи? Она подключит свои связи, и мы вытащим этого мужчину на волю.
Да только что я ей скажу? Как объяснюсь, зачем мне нужен тот, который чуть нас обоих не погубил? Она первая отговорит меня лезть незнамо к кому, ещё и насильно увезет домой. Скажет, что дочь её совсем тронулась рассудком от своей поисковой деятельности.
Да и пока весточка до неё долетит, пока обратный ответ воротится – недели минуют. Не вариант.
– Я тут всё думал. Есть один способ, – тише заговорил парень, словно нас кто-то мог услышать. – Но вам он не подойдет.
– Какой?
– Вы могли бы забрать его своим рабом
Чего? Я непонимающе уставилась на лекаря, и тот засмущался, затеребил завязки на горловине рубашки, начал перебирать пуговицы.
– В смысле? – спросила напряженно. – Мне не нужен раб.
Что с ним делать? Куда девать?
– Дело не в том, нужен он вам или не нужен! – паренек топнул ногой. – Вы его спасете от плахи, считайте. Он не будет подчинен церковникам – только вам одной. Зато у него имя появится, документы какие-никакие. Отпустите с миром, напишете расписку о свободе перемещения, если он на ноги встанет. Вам же не безразличен он? Иначе бы не ходили к нему? Впрочем, о чем я говорю, – он потряс волосами, словно насильно заставляя себя одуматься. – Нет у вас денег на покупку раба.
Угу, вообще нет. Я же в курсе, сколько рабы стоят. Там суммы заоблачные. Не всякому зажиточному горожанину по карману. Особенно в Хорхелле, где богатеев можно по пальцам одной руки пересчитать.
Да и что это за метод такой освобождения: взять в рабство? Идиотизм.
А если он никогда не очухается, то что? Положить свою жизнь ради его исцеления? Или самой сдать церковникам? Или маме отправить?
Все варианты неправильные. Дикие какие-то.
Сестре однажды пришлось взять невольника, иначе бы она не прошла обряд посвящения в боевые маги. Им повезло – и Алисе, и Стьену, её рабу, – они смогли разглядеть друг в друге нечто большее. Остались вместе, и долгие годы я дивилась тому, как сестра обрела счастье по чистой случайности.
Но это ведь один случай из миллиона!
Десять лет прошло с того дня. Подобных историй больше не слышала.
А тут…
Может, это и спасет человека от Дома скорби, но…
– Может, кому из ваших знакомых раб требуется? – поинтересовался парень. – Думаю, главный лекарь особо торговаться не будет. Дадите выше, чем церковники – он и подмахнет бумаги. Счет на дни пошел. Только он попадет в Дом скорби – никакими клещами не вытащите. Им каждая голова – лишние деньги от государства. Они за любого почти мертвеца хвататься готовы, так и вытягивают тех из лечебниц, только б золотую монету получить.