Моя родословная

Я даже не могу поднять голову, чтобы посмотреть на него, мои эмоции слишком близки к поверхности, и я не позволю ему увидеть боль, которую я испытываю из-за секретов, которые он хранит.

Прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, раздается стук в дверь.

— Это ребята, — бормочет он, направляясь к ним, чтобы впустить.

Я слышала, как он ранее объяснял им по телефону, что именно произошло, но я была слишком занята Марией, чтобы вмешиваться.

Паркер врывается в комнату, на его лице появляется облегчение, когда он видит, что со мной все в порядке.

— О боже мой, Луна, мне так жаль, что он это сделал, — кричит он, направляясь ко мне.

Остальные не отстают от него, но я поднимаю руки, призывая их остановиться. На их лицах появляется замешательство, но они остаются на своих местах.

— Эй, детка, все в порядке. Теперь мы все здесь, все будет хорошо, — тихо говорит Оскар, он понятия не имеет.

Не отвечая, я смотрю на Романа.

— Они знают? — спрашиваю я без всяких эмоций.

Он качает головой, когда Паркер прерывает его.

— Ты уже говорил с ней?

Прежде чем я успеваю окликнуть их, Роман наконец заговаривает.

— Мне пришлось приехать сюда, потому что я сказал им, что у меня есть кое-что важное, о чем мне нужно с тобой поговорить. Они не знали, что это было, и если ты даш мне шанс, я смогу объяснить все, чего не знал и не сказал Рико.

— У тебя было столько времени, чтобы поговорить со мной, и ты вдруг захотел поговорить сразу после того, как кто-то раскрыл несколько секретов? Чушь собачья, — рычу я.

— Это правда, Сакура. Он пообещал, что объяснит нам, что происходит, после того, как сначала поговорит с тобой здесь, — добавляет Кай.

— Да, и он обещал и нам это объяснить, мы ничего не знали о том, что за дерьмо происходит, — вставляет Оскар, свирепо глядя на Романа.

— То, что он сказал, правда?

— Луна, мы были детьми, я помню многое, но не разговоры, которые вели взрослые, я…

— Я не просила твоих дерьмовых оправданий. Это простой вопрос "да" или "нет". Это. Правда? — я выдыхаюсь.

— Да, — отвечает он едва слышным шепотом.

Я неосознанно киваю, пытаясь понять, какие эмоции я здесь испытываю.

Я чувствую себя глупо из-за того, что потеряла бдительность, еще глупее из-за того, что рискнула.

— Кто что сказал? И что правда? — Оскар кричит, пытаясь не отставать.

— Ты знал, что я видела, как умирал мой отец? — спрашиваю я у зала, и все, кроме Романа, потрясенно качают головой.

— Знаешь ли ты, что мой мозг отказывается признавать этот момент и все моменты, которые когда-либо были до него? — я спрашиваю громче, а они просто продолжают трястись, никто не смеет заговорить.

— Знаешь ли ты, что если упоминать случайные вещи из того времени, они действуют на меня как спусковой крючок и бесконтрольно переводят в деструктивный режим?

Теперь я в ударе.

— Вы знали, что Роман, блядь, знал, кто я? Знал меня ребенком? Очевидно, я была его гребаной невестой, как будто это вообще возможно? О, и Уэст тоже, очевидно, мне всегда было суждено быть шлюхой. Позволить взрослым использовать мою киску, чтобы укрепить этот долбаный мир. Вы знали что-нибудь из этого?

Меня трясет от ярости.

Как смеют эти люди делать или говорить что-либо из этого.

— Пожалуйста, принцесса, позволь мне объяснить получше. Позволь мне позвонить Рафу.

— Пошел ты и пошел на хуй Раф. Я не верю ни единому слову из твоих уст, — усмехаюсь я.

— Принцесса, мы можем пройти через это.

— Мы? Мы? Роман, теперь нет никаких гребаных "мы". Ты все обосрал. С меня хватит. Со всем этим, со всеми вами. Мне нужно, чтобы вы ушли, — заканчиваю я на спокойной ноте, подавляя свои чувства.

Роман видит это. Я, возвожу свои стены, вышвыривая их за них.

— Подожди минутку, я не собираюсь идти ко дну вместе с ним. Я не имею к этому никакого отношения, — кричит Оскар.

— Дело не в тебе, Оскар, дело во мне, и прямо сейчас я даже не хочу находиться в одной комнате с кем-либо, кто связывает меня с этим ублюдком. А теперь. Уходите.

— Луна, я не оставлю тебя вот так, — твердо говорит Паркер, но уже слишком поздно.

Моему разуму нужен перерыв от всего, в том числе и от них.

Прямо сейчас все, что мне нужно, — это Рыжая.

К черту все, я ухожу.

Я начинаю отключать всю свою технику, бросая ее в чемоданы, в которых они были отправлены.

— Сакура, оставь все это, я приведу все в порядок и отнесу обратно в машину, — приказывает Кай.

Что ж, я не откажусь, если это означает, что я уберусь отсюда быстрее.

Я беру свой телефон и небольшой рюкзак, готовая идти.

— Луна, пожалуйста, не уходи вот так. Мы можем во всем разобраться, — умоляет Роман, но для меня это слишком тяжело.

— Мне нужно гребаное пространство, от тебя, от всего этого. Ты должен уважать это, — вздыхаю я.

Он стоит перед главной дверью, не давая мне уйти.

— Роман, прямо сейчас ты делаешь только хуже.

— Пожалуйста, «Meu Tesouro», не уходи, — умоляет он, но я не слышу конца его предложения.

Я ничего не слышу.

Я ничего не чувствую.

Я ничего не вижу.

Кроме боли. Она пронизывает каждый дюйм моего тела.

— Как ты меня только что назвал? — я плачу от ярости.

Он белый как полотно. Он знает, что только что облажался и сделал все еще хуже, но мне все равно. Ни за что прямо сейчас.

Ваза на столике у двери оказывается у меня в руках, и я запускаю ее через всю комнату, заставляя всех подпрыгнуть от шока. Включая меня, это похоже на переживание внешнего тела.

Я сейчас себя не контролирую. Я ненавижу это.

Что это делает со мной. Я вижу боль в их глазах, и мне насрать. Они все могут гнить в аду, мне все равно.

— Мне так жаль, Луна, пожалуйста, — плачет Роман, когда я вижу, как он набирает номер Рафа на телефоне.

Прежде чем я успеваю выбить его у него из рук, он начинает говорить.

— Я только что потерял ее. Я назвал ее прозвище, я не хотел. Это просто вырвалось. Раф, скажи мне, что делать, ее глаза — черные бездны пустоты. Черт, — кричит он. Не сводя с меня безумных глаз, он в отчаянии проводит рукой по лицу.

Остальные все еще стоят в шоке, но в их глазах только беспокойство. Я просто не могу сейчас подключиться к этим эмоциям. Я могу справиться с болью и только с ней.

— Тебе лучше держаться от меня подальше. Всем вам, — рычу я, выбегая из комнаты.

Меня никто не останавливает. Я на автопилоте.

Я немного осознаю, когда еду на «Дот», но все зависит от мышечной памяти, потому что я не осознаю, что меня окружает.

Я не знаю, как долго я еду, когда наконец останавливаюсь возле "Туз".

У меня такое чувство, что меня здесь давно не было, хотя прошло всего двадцать четыре часа с тех пор, как я уехала. Я подумываю о том, чтобы пойти к Рыжей, но в таком состоянии я, вероятно, просто испорчу ее в процессе.

Поднимаясь к себе в комнату, я останавливаюсь у таблички на двери, и если бы я уже не была в разгаре нервного срыва, это уж точно привело бы меня в отчаяние.

АКАДЕМИЯ ФИЗЕРСТОУНА

ПИРАМИДА

ВЫ ОБЯЗАНЫ ПРИСУТСТВОВАТЬ НА ПРОБНЫХ ИГРАХ СЕГОДНЯ В 12 ЧАСОВ ДНЯ.

ПОСЕЩЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО.

ВЫ МОЖЕТЕ ВЗЯТЬ С СОБОЙ ТОЛЬКО ОДНО ОРУЖИЕ ПО ВАШЕМУ ВЫБОРУ, НО ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПИСТОЛЕТ.

ВАША ЖЕРТВА РАДИ НАШЕГО ОРДЕНА ДОСТОЙНА УВАЖЕНИЯ.

Что, черт возьми, мне делать?

Я задавала себе этот вопрос снова и снова, а сейчас почти восемь. В моем нынешнем состоянии просить о помощи было бы хуже, чем отпилить себе руку, но мне нужно знать, узнал ли Раф что-нибудь об этом или нет. Он пытался дозвониться мне без остановки после того, как Роман позвонил ему, но с тех пор я так и не успокоилась, поэтому решаюсь на сообщение.

Луна: Пирамида сегодня в полдень. Ты что-нибудь узнал? Не звони мне.

Я также прилагаю фотографию уведомления. По крайней мере, они предупредили меня за два часа, которые могли бы сделать, но я не знаю, как подготовиться, чтобы максимально использовать это время.