Страница 205 из 217
***
Кьелл устало выдохнул, перенося последние капли эссенции немертвого дракона в тело дракона живого. Предстояла самая важная часть работы — слияние, и, подождав, пока движение душевных энергий в теле морского дракона немного утихнет, он начал понемногу ослаблять удерживающие обезличенную эссенцию Скиориелафаса оковы. Две могущественных драконьих души сплелись, но не в схватке, и не в эквилибриуме — одна из них просто и безыскусно пожирала другую.
Тело морского дракона встряхнулось раз, потом другой. Кьелл запоздало вспомнил о травме, нанесенной им Скиориелафасу — за всеми заботами, он малость подзабыл, что сломал морскому дракону позвоночник. Но, видимо, регенерация гигантского ящера работала и в его лишенном разума состоянии — дракон медленно поднялся на лапы, и потянулся всем телом, расправляя крылья и моментально заставив просторную подземную залу показаться тесной.
— Как ты себя чувствуешь, Этаоринисфарлас? — устало спросил Кьелл. Текеху поспешно поддержал его под руку, и протянул другу заранее приготовленное адровое зелье, которое тот с благодарностью осушил, кривясь от мерзкого вкуса.
— Я никак не могу понять, почему ты все еще пьешь эти гадкие эликсиры, — отстраненно заметил годлайк, следя за вертящим головой драконом. — Экера, с твоими связями, ты можешь себе позволить продукцию лучших алхимиков Дедфайра.
— Привык, — ответил гламфеллен. — Омерзительный вкус меня даже бодрит. И потом, я их много наварил, еще долго буду допивать, — он благодарно кивнул другу, и вновь повернулся к дракону, все не отвечающему на его вопрос.
— Этаоринисфарлас! — громче спросил он. — Ты меня слышишь? Ты все еще ты?
Дракон, повернувшись к нему, внезапно опустился на четыре лапы, и склонил голову, так, что его огромные глаза оказались почти на одном уровне с лицом Кьелла.
— Я чувствую себя великолепно, — прозвучал его голос в мыслях присутствующих.
Кьелл, подспудно ожидавший, что телепатия ожившего дракона начнет звучать столь же громко и резко, как ментальные крики его собратьев, был приятно удивлен: получив новое тело, Этаоринисфарлас сохранил деликатность мысленного общения. Его голос в разуме Кьелла приобрел лишь чуть больше силы и громкости, по-прежнему не вызывая дискомфорта.
— Я и не представлял, как соскучился по всем маленьким радостям жизни, по истинным чувствам, а не их имитации, — продолжил оживший дракон. — Даже наблюдать, обонять, и ощущать кожей убогую обстановку этой конуры доставляет мне радость. Спасибо тебе, Кьелл, за твой великий дар, дар жизни.
— Не, это не я, — рассмеялся тот. — Ну, не только я. И потом, это не дар, а обмен — ты нас защищал все это время. Что, отправишься полетать, разомнешь крылья? Всех, кого надо, мы уже предупредили, никаких неприятных шевелений в страже быть не должно. Разве что зевак набежит, тобой полюбоваться.
— Якоря эссенции все еще держат мою душу, — в ментальном шепоте дракона прозвучала тень удивления. — Пусть я и поглотил энергию предыдущего хозяина этого тела, его долги и обязательства перешли ко мне вместе с его силой.
— Это мы быстро поправим, — потер руки Кьелл, снимая с пояса убранный ранее жезл Перики. — Сейчас я эти долги малость прощу, со всей возможной окончательностью, и ты будешь свободен, как ветер.
— Погоди, Кьелл, — дракон поднес голову к одному из якорей, разглядывая его в упор жемчужно-белыми глазами. — У меня есть предложение к тебе и твоему другу. Не разрушай кандалы на моей душе. Просто… разомкни их.
— Э-э-э… вот сейчас не понял тебя, — ошарашенно ответил гламфеллен. — Зачем? Какой в этом толк, и для кого?
— Эти артефакты — ловушки эссенции, — ментальный шепот дракона, тихий, но предельно отчетливый, зазвучал вновь. — Оковы души — лишь одно из их назначений. Преврати эти оковы в… удобную постель, — тень смеха прозвучала в голосе дракона, — и я продолжу делиться своей эссенцией с древними артефактами, а Заклинатели и дальше смогут черпать из них силы. Ритуалы Перики не утратят силу. Я оставлю свое удобное жилище в городе, и переселюсь сюда — чувствую, сырость и полумрак этого места более по нраву мне, чем я думал поначалу.
— Ну, это здорово, наверное, — Кьелл озадаченно почесал нос. — Но потеря эссенции — крайне неприятный процесс, да и вреда может нанести немало. Со мной самим что-то подобное произошло, даже дважды, и меня до сих пор иногда мучают фантомные боли. Зачем тебе это?
— Я все еще чувствую себя обязанным тебе, Кьелл, тебе и Хуана, — ответил Этаоринисфарлас, и в его голосе зазвучала торжественность. — За величайший дар новой жизни, за беседы с многими разумными, за светящуюся адру, что подпитывала меня, мне не удалось отплатить вам ничем — ни один враг не приблизился к Некетаке за эти месяцы. Мое тело исполнено силы двоих душ, и мощь их бурлит во мне. Я отдам часть моей новой силы, часть того могущества, что переполняет меня, в благодарность за все те блага, которыми Хуана одарили меня, и долг будет оплачен.
— Ну, отказываться было бы странно, — улыбнулся Кьелл. — Погоди, сейчас я отключу кандалы, — он неспешно приблизился к одному из якорей эссенции, и аккуратно коснулся его скипетром Перики. Навершие пирамидки медленно погрузилось внутрь артефакта, и вся конструкция неярко засветилась.
— Пусть долг и оплачен, мы ведь все еще друзья? — продолжил гламфеллен, направляясь к следующему якорю. — Надо сказать, ты — самый приятный в общении дракон из всех, кого я знаю.
— Благодарю, Кьелл, — мысленную речь Этаоринисфарласа снова пронизал смех. — Разумеется, ты и твой народ — друзья мне.
— Мой народ, вообще-то, бледные эльфы, но я тебя понял, — рассеянно ответил тот, отключая очередной якорь. — Что с твоими костями сделаем? — он кивнул на огромный скелет, лишенный всяких следов жизни. — Можем захоронить их. Перенесем все кости обратно в Веба о Тангалоа, и закопаем. Хочешь?
— Я не испытываю ни капли привязанности к былой тюрьме моего духа, — равнодушно отозвался дракон. — Делай с ней, что хочешь. Можешь даже отдать ее ремесленникам.
— Раз так, придумаем что-нибудь, — Кьелл коснулся скипетром последнего артефакта, сковывающего драконью душу. — Все, больше никаких кандалов. Ты как, нормально?
— Все замечательно, — довольно ответил дракон. — А сейчас, настало время ощутить кожей морской ветер, — он напружинился, готовясь подбросить себя в воздух.
— Скажи-ка мне одну вещь напоследок, Этаоринисфарлас, — задумчиво проговорил гламфеллен. — Почему у всех драконов, кроме тебя, телепатия такая резкая и неприятная? Они как сговорились, и беседы с ними словно пилят мои мозги тупой пилой. Ты же вполне нормально разговариваешь. Это из-за твоего опыта?
— Не совсем, Кьелл, — телепатическое послание дракона зазвучало весельем. — Ни одному из моих собратьев не составит труда приглушить их ментальное присутствие. Они просто не желают этого делать. Я же давно отбросил гордыню и пренебрежение к короткоживущим, наблюдая их дела долгими веками. Мне нет нужды подавлять разумных своей речью, и я не желаю делать беседу с другом мучением для него.
— Спасибо, раз так, — улыбнулся эльф. — Ладно, не буду тебя больше задерживать, море и ветер тебя уже заждались, — дракон, кивнув друзьям, стартовал вверх, подняв тучу брызг, и вскоре исчезнув в синеве неба Некетаки.
— Это деяние — необычнее многих, совершенных тобой, Кьелл, — задумчиво проговорил Текеху, принимая от друга скипетр. — Народ Хуана приобрел могущественного друга, и не утратил наследие былого, учение хитроумной Перики. Похоже, в моей гильдии будут изучать два искусства.
— Можешь скинуть этих драконьих учеников на кого другого, — хмыкнул эльф. — Талант для выполнения четырех форм Перики ведь не нужен, так? Только ритуалы. Онеказа подберет группу разумных, ты обучишь их четырем формам, и пусть они дальше сами. Все меньше забот для тебя. Вон, драконье жилище сейчас опустело — могут его занять.
— Драконьи Ученики, — задумчиво огладил анемоноподобные волосы годлайк. — Экера, мне нравится это название, и твоя идея. Я представлю ее королеве при следующей нашей беседе. Или, — он хитро поглядел на друга, — ты хочешь сделать это сам?