Страница 200 из 217
Эльф, стронувшись с места, приблизился, и бросил взгляд за борт. Нахмурившись, он обратил в сторону воды уже сверхъестественное зрение Видящего. Ему понадобился всего лишь миг применения сверхчувств, чтобы укрепиться в посетивших его еще в Укайзо подозрениях, но он все же хотел убедиться окончательно.
— Беодул! — крикнул он стоящему на мостике дварфу. — Свежее мясо или рыба на корабле есть?
— Осталось немного на леднике, — удивленно отозвался тот. — Чего это ты вдруг, Кьелл? Проголодался?
— Не, мы сейчас займемся рыбной ловлей, — ответил тот с задумчивой полуулыбкой. — Прикажи-ка отыскать вот чего…
Через недолгое время, которое заняла подготовка необычной рыбалки, Кьелл лично спускал за борт странную снасть — крепкую узловатую веревку, к которой был привязан мясницкий крюк с насаженным на него шматом изрядно подтаявшего уже мяса. Но нестандартной наживке было не суждено коснуться темных морских вод — из вспучившихся бугром волн высунулось длинное черное щупальце, влажно поблескивающее и подрагивающее, обволокло мясо вместе с крючком, и через пару мгновений потеряло форму и стекло вниз, оставив за собой блестящее девственной чистотой железо крюка.
— Море съело твое подношение, Кьелл, — выпучил глаза в сильнейшем удивлении Рекке. Находившиеся рядом матросы, что наблюдали весь процесс, встревоженно загомонили, обсуждая увиденное.
— Не, это не море, — тяжело вздохнул эльф. — Эта штука называется Голодная Гора, Хауани о Вэ, — среди матросов раздались возгласы узнавания. Беодул встревоженно нахмурился.
— Что за гора? — поинтересовался подошедший Эдер. — Объясни толком.
— Толком так толком, — кивнул Кьелл, глядя на темные воды с недовольной миной. — Мы сейчас плывем над одним колоссальным слизнем. Сколько там уже море под нами выглядит чернее смолы, Рекке?
— Где-то милю, — машинально ответил тот, и спросил с неверием в голосе: — Но, Кьелл, ты точно… ты уверен? Слизнем?
— Ага, — ответствовал тот меланхолично. — Больше мили сплошного слизня. Он сожрал все живое в море вокруг нас, и процеживает его воды от плывущей в сторону Никау Таумаха морской живности. Слизни, что вылавливают тамошние рыбаки — его части, все ещё связанные с ним эссенцией. Поэтому-то они и не срастаются вместе. Скоро эта тварь разожрется до размеров хорошего острова, но еще скорее течение вытолкает ее на сушу — на Никау Таумаха. Мне надо говорить, что тогда случится с островом, и всем живым на нем?
— Оно переварится, — оторопело ответил Эдер, — Как сладкий рулет в пузе обжоры. Судя по тому, что ты знаком с этим толстяком достаточно, чтобы звать его по имени, ты знаешь, откуда он взялся. Эта штуковина размером с титана, но, — блондин иронично хмыкнул, — богов слизи я что-то не припомню. Что она такое, Кьелл?
— Как ни странно, самый обычный плотоядный слизень, — печально ответил эльф. — Как я помню, ему случилось подъесть одно из захоронений Хуана на острове неподалеку. Потом, местные решили, что будет забавно скармливать ему приговоренных к смерти преступников и больных животных. На такой диете наш малыш живо начал расти, и вскоре больных и приговоренных ему показалось мало, и он подзакусил всеми остальными. Я читал о нем в справочнике, что мне купила Идвин давным-давно, но как-то не задумывался, что же случится, когда эта тварь опустошит свой остров. Вот что, — он с обреченным видом махнул в сторону забортной воды, то есть забортного слизня и слоя воды поверх него. — Самая беда, что я с трудом представляю, как эту громадину забороть.
— Слизни боятся огня и холода, — задумчиво протянул Беодул. — А еще они тупее тупейшего палубного матроса, нализавшегося рома в жару. Помани такую тварь мясом, и не отвяжешься от нее.
— Я как-то уронил в слизня свою суму с провизией, помнишь, Кьелл? В катакомбах Медной Улицы это было, — добавил Эдер. — Полупрозрачная скотина сожрала и попортила почти все, даже кожу самой сумки, но от ломтика дыни спасалась, как от огня. Дыня, конечно, была кислая, но не настолько, — дирвудец ухмыльнулся в бороду. — Как думаешь, поможет нам это?
— Дирвудских дынь мы вряд ли здесь отыщем, — медленно ответил тот. — Но вот ананасов кисленьких можно попробовать ей скормить, на Никау Таумаха полно подходящих пальм. А еще, нам понадобятся маги. Как ты смотришь на то, чтобы повидать старого друга и товарища по дирвудским похождениям, Эдер? — повеселевший эльф хлопнул друга по плечу.
— Рад, конечно, — улыбнулся тот. — После победы — отметим, да и былое вспомним. Но расскажи по порядку, что у тебя за план?
— Мы выманим эту тварь на сушу, — с готовностью ответил гламфеллен. — Придётся Никау Таумаха побыть полем боя. Там, ее окружат наши воины — как матару острова, так и те, кого я вызову из Укайзо. Дадим им башенные щиты и факелы — пусть сдерживают слизня. Ну а маги, во главе с нашим Алотом, дадут Хауани о Вэ столько огня и холода, сколько смогут. Фруктами тоже накормим его от пуза, — он довольно улыбнулся. — Нам нужна только приманка. Беодул, — обратился он к дварфу-капитану, — не знаешь ли, где поблизости можно поймать крупную рыбу?
— Западнее нерестятся акулы, — почесал бороду тот. — Правда, снастей на них на «Онеказе» нет — мы все же военный корабль, а не рыболовецкий шлюп, — дварф приосанился. — Но мы можем сообразить что-то вроде твоей веревки для ловли слизня, — он добродушно улыбнулся, — только с большим успехом. Приманка тоже найдется, осталось еще и мясо, и рыба. Сбросим наши удочки с кормы, и сделаем кружок по акульим водам.
— Отлично, — довольно потер руки Кьелл. — Займись тогда рыбной ловлей, а я черкну письмецо в Укайзо, запрошу все остальное, что нам надо. Из столицы до нас добираться долго, но до Некетаки рукой подать, завтра с утра получим все нужное, — он бодрым шагом направился к своей каюте.
***
— Хочет ли Вэро крекер? — добродушно вопросил эльф огромного попугая с великолепным ярким оперением, в основном красным, но с желтыми и синими цветами в крыльях и хвосте.
Тот почти по-человечески кивнул головой, и гламфеллен протянул ему галету — обычный хлебец из матросского рациона, запас которых вскоре после начала путешествия занял свое место в одном из рундуков каюты. Птица аккуратно взяла угощение клювом, и, ловко придерживая когтистой лапой, расклевала едва ли не в секунды, не сходя с жердочки-насеста, что приладил для пернатого к стене каюты корабельный плотник.
— Сегодня тебе предстоит полетать, Вэро, — задумчиво обратился к попугаю Кьелл. — Может, загрузить тебя углеводами перед дальней дорогой? — тот, снова почти человеческим жестом, качнул головой, и эльф, улыбаясь этому странному общению, принялся искать письменные принадлежности.
Он намеревался воспользоваться традиционным носителем информации Хуана — свитком из узких пальмовых дощечек. Для дальнего перелета крепкие и легкие дощечки подходили лучше пергамента, и, тем более — дорогостоящей и легко портящейся бумаги. Сильные и выносливые почтовые птицы Вапуа запросто носили подобные послания на расстояния и дальше, чем от Никау Таумаха до Укайзо.
Разыскав чернильницу и чистый свиток, гламфеллен устроился за столом, и вдруг понял: сегодня он впервые напишет любимой женщине письмо, самым что ни на есть кондовым и старорежимным образом. Поддавшись немедленно увлекшей его ассоциации, он принялся писать:
«Здравствуй, любезная моя Онеказа!
Спешу сообщить тебе, что жив-здоров, чего и тебе желаю, однако случилась у нас на Никау Таумаха небольшая проблемка: гигантский плотоядный слизень с гору размером, именуемый Хауани о Вэ. Для решения этой проблемки, прошу выслать мне из Некетаки следующее:
Алота, а также других магов, сколько найдется
полсотни опытных и сильных воинов, доспешных и с башенными щитами
магических свитков с заклинаниями огня, да побольше
крепкой кислоты из алхимических лабораторий, всей, что есть
С твоей бесценной помощью, думаю справиться с нашествием паразитов за день-два, не больше.
Душа моя рвется к тебе, ненаглядная моя Онеказа, как журавль в небо, ну да недолго нашей разлуке тянуться — как заборем мы слизня, сразу к тебе подамся.»