История героя: Приквел

Ван Фань сдержал подступившие к глазам слезы без особого труда - он не хотел огорчать ни старшего, ни учителя. Да и Уся-цзы мог бы счесть его плач поводом для еще одного подзатыльника в адрес непутевого второго ученика, а настраивать против себя Цзи юноша не хотел.

“Ай да Джи, докопался до таких глубин моей памяти, о которых я уже и думать забыл,” озадаченно хмыкнул он. “Вот, кстати, награжу и я тебя прозвищем. Имя веселого британского старикана, одного из трех в лодке, подходит тебе, ершистому азиатскому мальцу, еще меньше, чем мне - эпитет ‘маленький’.”

- Мать называла меня в детстве именно так, - продолжил он. Все его думы и грезы о минувшем заняли не больше пары мгновений. Он обратился к заинтересованно глядящему на него старому мудрецу:

- Называйте и вы меня так, учитель. Спасибо, Джи, - он чуть поклонился рыжему, выражение лица которого тут же сменилось с самодовольного на возмущенное.

- Эй, Сяо-Фань, чего это ты коверкаешь мое имя[2]? Прояви уважение к старшему! - набычившись, он двинулся было к своему младшему, но тот ловко отступил за спину Уся-цзы, блеснув проказливой улыбкой. Старый мудрец рассмеялся.

- Кармическое воздаяние за все мои горести нашло тебя, А Цзи, - притворно вздохнул он. Его морщинистое лицо, кривящееся в хитрой улыбочке, вдруг посуровело. - Между прочим, чего это ты бездельничаешь у водопада? Разве я не приказал тебе практиковать техники меча? Вижу я, ты напрашиваешься не только на кармическое воздаяние, но и на телесное.

- Я уже все выучил, - поспешно открестился тот. - Форма Меча Неподвижности для меня теперь знакомее, чем пальцы на руках.

- Это означает лишь то, что неким неведомым образом, ты не знаешь ничего о своих пальцах, - тяжело вздохнул Уся-цзы. - Пойдем, мой нерадивый ученик, я проверю твои громкие слова.

Ван Фань некоторое время наблюдал их тренировочный поединок, быстрый, зрелищный, и несколько умиротворивший Уся-цзы. Старый мудрец, закончив проверять своего рыжеволосого ученика, даже расщедрился на скупую похвалу, и Ван Фаню было заметно, что пусть слова старца и были сухи, гордость за ученика переполняет его. Цзин Цзи, впрочем, не впечатлился.

А потом, на тихую долину Сяояо снизошел бурный вихрь.

Точнее, снизошел он вполне мирно, и выглядел как тучный и низкорослый мужчина в летах, назвавшийся доктором Шэнем. Он показался Ван Фаню добрейшей души человеком, но стоило ему начать осмотр и опрос юноши, тихий доктор немедленно проявил свою жестокую натуру.

- Это чудовищно, невообразимо, и возмутительно, старый друг! - рвал и метал целитель. - Почему ты не отыскал сей юный талант лет на пять раньше? Лишь Шэнь-нуну известно, скольких проблем можно было бы избежать тогда! Не желаю ничего слышать! - отмел он робкие возражения Уся-цзы, и, сбросив с плеча сумку, принялся рыться в ней. Добыв из ее недр несколько бутылочек с пилюлями, он последовательно скормил Ван Фаню по шарику лекарств из каждой, за малым не насильно пропихнув их пальцами в глотку юноши.

- Немедленно ложись, Сяо-Фань… А, твою..! - доктор грязно и продолжительно выругался - осмотр пациента он проводил на той самой полянке, где Уся-цзы принял Ван Фаня в ученики, и лечь там было совершенно негде, за исключением голой земли.

Доктор Шэнь подхватил юношу под локоток, и потащил, едва ли не волоком, к двери ближайшего домика - того, в котором Ван Фань провел вчерашнюю ночь. Указав юноше на кровать, он вынул из верной сумки сверток красной ткани, оказавшийся чехлом для акупунктурных игл, которые целитель с пылом, рвением, и неожиданной для пожилого толстячка прытью принялся применять на своем ошарашенном пациенте. Присутствующий здесь же Уся-цзы взирал на действо с не меньшим оторопением.

- Я не знал всей глубины проблемы, и захватил прискорбно мало медикаментов. Поэтому ты сейчас же добудешь мне пять мер клубня хохлатки, четыре меры пыльцы камыша, и три меры сушеной полыни, - непреклонным тоном обратился к нему доктор Шэнь. - Мне понадобится твоя кухня, и еще одна пара рук, как только все требуемое будет здесь.

Это было всего лишь началом. Не прерывая сеанса акупунктуры, энергичный и недовольный целитель продолжал впихивать в Ван Фаня пилюли, отдавать распоряжения-приказы как Уся-цзы, так и его ученикам, и даже смешал и истолок что-то в принесенной ступке, немедленно принявшись кормить юношу получившейся субстанцией. Та оказалась мерзейшей дрянью - горькая, вязкая, и так крепко липнущая к зубам, что ее отвратное послевкусие поселилось во рту Ван Фаня очень надолго, пережив и закончившийся акупунктурный сеанс, и устроенную немедленно после него ванну с целебными травами, в которой юноша почувствовал себя главным ингредиентом супа, и еще несколько порций свежеприготовленных лекарств. Все эти стремительные и бурные процедуры до смешного напомнили Ван Фаню кое-что из свежеобретенных воспоминаний, а именно, сериалы о больницах скорой помощи. Доктор Шэнь развел суету не хуже телевизионных докторов, которые “кого-то теряли”, но вместо искрящих дефибрилляторов, капельниц над несущимися с предельной скоростью каталками, и изобилия халатов, медицинских масок, и стетоскопов, его усилия по спасению здоровья Ван Фаня были преисполнены традиционного азиатского колорита.

- Этого всего совершенно недостаточно, - все еще раздраженно подытожил целитель после не менее чем часа непрерывных лечебных упражнений. - Я забираю Сяо-Фаня к себе - только дома я смогу провести его лечение должным образом. Твои планы на него обождут, старый друг.

- Может, хотя бы поедим перед твоим отбытием? - растерянно спросил Уся-цзы. - Малыш не ел с утра, да и ты, верно, проголодался с дороги.

- Что не ел - отлично, - отрубил Шэнь. - Так я смогу уже сегодня начать его лечебную диету. Пойдем, Сяо-Фань, - и он с бодростью не меньшей, чем в своих целительских стараниях, двинулся по тропе, ведущей из долины Сяояо, ухватив своего нового подопечного за руку.

***

- Сянъюнь! Дочка, ты дома? - громко позвал доктор Шэнь, когда они с Ван Фанем пересекли порог его жилища.

Обиталище целителя было переполнено слитыми в неповторимую смесь ароматами самых разных медицинских ингредиентов, большей частью - приятными. Наверняка, простое пребывание в этой наполненной целительными запахами среде было само по себе полезным для здоровья. Три из четырёх стен гостиной были заняты полками, уставленными невообразимым количеством коробочек, горшочков, свертков, бутылочек с пилюлями, и многих других емкостей. Все они несли бумажные наклейки, исписанные мелкими значками иероглифов - без сомнения, Шэнь был не только знатоком своего дела, но и изрядным педантом. Одна из полок, втиснувшаяся в уголок, была отведена под книги - аккуратные томики, и стопки свитков, бумажных и собранных из бамбуковых дощечек, доверху заполняли ее, выплескиваясь на верхушку книжного шкафа беспорядочно сваленной горкой.

- Я здесь, папа, - послышался тонкий голосок из-за ведущей в другую комнату двери. Та распахнулась, добавив в медицинскую атмосферу гостиной кухонных ноток. В дверном проеме показалась девочка в синем халате и фартуке, удерживающая в правой руке бамбуковый половник. Большеглазая и симпатичная, с выглядывающими из-под шапочки прядями каштановых волос, дочь доктора Шэня весело улыбнулась отцу, и обратила любопытный взгляд на его спутника.

- Познакомься с нашим новым подопечным, он пробудет с нами довольно долго, - целитель указал на подошедшего ближе юношу.

- Моя фамилия - Ван, а имя - Фань, молодая госпожа, но зовите меня просто - Сяо-Фань, - кивнул тот девочке.

- Меня зовут Шэнь Сянъюнь, рада с тобой познакомиться, Сяо-Фань, - та отвесила церемонный поклон, и серьёзным тоном продолжила:

- Если хочешь, можешь звать меня старшей сестрой. Ты ведь младше четырнадцати?

- Младше, сестрица Сянъюнь, - улыбнулся тот.

Докторская дочь явно намеревалась немедленно взять юношу в оборот, сходу напрашиваясь в старшие, но он не был против - праздной белоручкой самостоятельно готовящая обед девочка быть не могла, да и нравилось бывшему бродяге и сироте то, что все больше людей проявляют бескорыстную заботу о нем.