Страница 5 из 145
Разбойник рухнул наземь, и Ван Фань разжал свою судорожную хватку на его ногах. Усталость навалилась на него, физическая и моральная, нагнанная волнением, и борьбой с бандитом, истощившей его невеликие силы.
- Не смотри, А Фань, не нужно тебе видеть этого, - с поспешностью и заботой сказал старик, и, подняв мальчика на ноги, повёл его прочь, прикрывая рукой его лицо.
Невзирая на его старания, Ван Фань успел увидеть валяющийся на дороге труп, и заглянул в его глаза - один, наполненный смертным ужасом, мутнеющий, и остывающий; и второй, зияющую дыру с окровавленными краями.
Мальчик шагал за Уся-цзы, механически переставляя ноги. Усталость овладевала его мышцами все сильнее, заставляя их наливаться свинцовой тяжестью. Мысли же его, напротив, бурлили кипящей водой. Старый мудрец пытался было спрашивать Ван Фаня о чем-то, но, заметив его смятенное состояние, замолчал, продолжая поддерживать его под руку.
Ван Фань же чувствовал себя на редкость необычно. Та мысль о помощи Уся-цзы, что казалась своей и чужой одновременно, словно столкнула лавину других мыслей, столь же странно ощущающихся, и они теснились на границе сознания мальчика, словно толпа перед закрытой дверью. Он понял, что неосознанно сопротивлялся им все это время, не пуская их в свой разум, и удивился - пусть странные, эти мысли все же принадлежали ему, и никому более. И Ван Фань открыл им дверь.
Словно штормовая волна, состоящая из знаний, ощущений, и воспоминаний, эти мысли нахлынули на мальчика, но не погребли его под собой. Он остался прежним, но в тоже время изменился безвозвратно - маленький бродяга, нищий, и вор словно прожил ещё одну жизнь, долгую и богатую событиями, за считанные минуты. Пусть далеко не полную - отнюдь не все воспоминания странного человека из странного мира перешли Ван Фаню, но и тех, что заняли свое место в памяти мальчика, было колоссально много.
“Чжуан-цзы приснилось, что он - бабочка,” подумалось ему. ”Кто я - бабочка, или Чжуан-цзы? И имеет ли это хоть какое-то значение?”
Занятый своими думами, он почти не заметил, как Уся-цзы провел его внутрь некоего строения, и аккуратно уложил на низкую кровать. В отсутствие движения, усталость очень быстро взяла свое, и Ван Фань уснул.
Он спал, и видел яркий, реальный, словно жизнь, сон, в котором он шёл по кажущемуся бесконечным полю, отодвигая в сторону высокие стебли трав. Ван Фань понимал, что спит, что происходящее - нереально, и что его желание двигаться вперёд, сквозь заросли, не исходит от него, но мальчику вновь было интересно. То же чувство, что заставляло его стремиться к играющему на цине Сяо Фу, сейчас жгло его изнутри, наполняя любопытством - что же там, впереди? Кто приглашает его к себе, посылая ему этот сон, и это желание идти дальше?
Густые и высокие заросли трав оборвались в один момент, сменившись перепутьем дорог. У самой развилки, на большом, плоском камне, сидел длиннобородый и круглолицый старик, с полностью седыми волосами, спадающими ниже плеч. Он аккуратно снял свою конусообразную соломенную шляпу, и кивнул Ван Фаню, хитро улыбаясь. Свет солнца отразился на пятне его блестящей лысины, и зацепился за две необычно выглядящие шишки по бокам от неё.
- Что, малыш, странно себя чувствуешь? - вопросил он. Его голос, глубокий и приятный, был доверительным, словно неизвестный старец общался с давним другом. - Донимают чужие воспоминания?
- Да, дедушка, - ответил мальчик. Это обращение показалось ему вполне уместным с этим доброжелательным незнакомцем, и он не ошибся - старик весело улыбнулся в ответ, не выказывая ни малейшего неприятия.
- Я же не схожу с ума? - продолжил он. - Это ведь невозможно - прожить две жизни, не так ли?
- Что ты знаешь о мире, малек? - с притворной строгостью вопросил старец, но глаза его все ещё искрились добрым весельем. - До сего дня, ты был подобен лягушке в колодце, и вот, твоя голова чуть приподнялась над стеной невежества. Разве увиденные тобой вещи не прекрасны? Разве то, что твой кругозор слегка раздвинул свои узкие границы, не стоило нескольких неприятных минут?
- Да, наверное, - с сомнением ответил мальчик. - Но кто я? Все ещё Ван Фань, или этот странный человек с непонятным именем?
- А кем ты хочешь быть? - с улыбкой спросил старец, и прежде чем его собеседник успел что-то сказать, встал. Полы его халата из некрашеной ткани распрямились, открывая вовсе не ноги, которые, как думал Ван Фань, прятались под ним ранее, скрещенные. Неизвестный утвердился на длинном и толстом змеином хвосте, что продолжал его торс, и пополз прочь.
- Что же мне делать теперь? - ошарашенно крикнул ему вслед мальчик.
- Жить, - раздался голос необычного существа, зазвучавший словно отовсюду, и Ван Фань проснулся.
Некоторое время он просто лежал, рассеянно улыбаясь своим мыслям. Никогда раньше не ощущавший потребности ни в отвлеченных размышлениях, ни во внутреннем монологе, сейчас он нуждался и в том, и в другом - ему хотелось хоть сколько-нибудь упорядочить свои мысли.
“Я не бабочка, и не Чжуан-цзы,” думал он. ”Я и то, и другое. Крылатый философ? Насекомое с разумом мыслителя? Нет никакой разницы, ведь не форма важна, а суть. Но раз уж мою форму зовут Ван Фань, то я - он, а не кто-то другой. Просто, у Ван Фаня теперь есть три благодетеля. Первый - Сяо Фу, за недолгий вчерашний день ставший мне другом, и не погнушавшийся назвать меня братом. Второй - Уся-цзы, спасший мою жизнь. И третий - этот странный человек, жизнь которого я помню, и чьё имя я даже не стану пытаться произнести. Ещё и фамилия его напыщена до странного - Ли-хоу. Но постойте-ка, ведь он - это я. Так что, это я теперь маркиз неведомого владения, что зовется Ли?” Ван Фань тихо засмеялся странным мыслям. “Как бы то ни было, он - мой благодетель. Даже притчу о Чжуан-цзы и бабочке я знаю лишь благодаря ему, а уж сколько всего другого…” Он погрузился в воспоминания, которые уже начинал считать своими.
Примечания
[1] Добавление иероглифа 啊 ("а") к односложному имени, или краткой форме двухсложного, означает менее формальное обращение. Я использую его как некий звательный падеж.
[2] Сиванму (西王母, xi wang mu, "царица запада") - богиня, обитающая на горе Куньлунь, и правящая всеми западными землями.
[3] Обращение "大师" (da shi, да ши, "учитель") уместно в адрес всяких высокодуховных и высокоинтеллектуальных личностей, наподобие даосов, монахов, и ученых. Здесь оно переведено, как "мудрец", чтобы избежать путаницы с более личным "шифу".
[4] Добавление иероглифа "儿" (er, эр) к имени в качестве постфикса используется при обращению к сыну/дочери, близкому родственнику младше по возрасту, или кому-либо, приравнивающемуся к ним.
[5] Дословный перевод иероглифов "逍遥" (xiao yao, сяо яо) - "беззаботный".
[6] Дословный перевод коллоквиализма "фэншуй".
[7] Дословный перевод коллоквиализма "цзянху" (江湖, jiang hu), часто переводимого как "мир боевых искусств", и означающее совокупность сообществ практиков боевых искусств.
[8] Яньло-ван - бог царства мертвых, аналог Аида. Правит Диюем, китайским Адом.
Глава 2, в которой забота о герое попадает в несколько пар надежных рук, а также происходит много интересных знакомств
Разговор со странным существом во сне, пусть и не принесший ни единого внятного ответа, дал Ван Фаню кое-что не менее важное - душевное спокойствие. Старик со змеиным хвостом и рогоподобными шишками на макушке был прав - Ван Фань мог быть тем, кем хочет, и жить так, как хочет. Новые знания делали его бытие только легче. Пусть чужая память не содержала ни навыков, что принесли бы Ван Фаню богатство или славу, ни знаний о великих тайнах мироздания, опыт восьмидесяти с лишним лет насыщенной событиями жизни был ценен сам по себе. Бабочка расправила крылья, философ довольно улыбнулся новому пониманию, а Ван Фань уже не мог даже в мыслях называть себя ребёнком.