Ратник 2

Стоило только сну начать овладевать сознанием Ярослава, как он вздрогнул от поднявшегося шума. Где-то неподалёку поднялся шум и гам. Кто-то ругался. И, судя по звукам, кажется, там началась драка. И кто с кем что не поделил?

Однако отлёживаться в такой ситуации точно не следовало, особенно после того, что рассказал Ненасть.

Ярослав подскочил и, удостоверившись, что на поясе висит меч, побежал в сторону, где был шум. Рядом с ним, натужно пыхтя, нёсся Татень.

Стоило Ярославу поравняться со вставшими кольцом воинами, как перед ним стала вырисовываться картина. Пятеро воинов, это были явно врабиевцы, лежали сейчас на земле. А их удерживали ещё шестеро, причём, как клёстовцы, так и врабиевцы.

Над ними уже стоял Клёст.

– Что вы здесь устроили? – строго спросил он.

Ярослав попытался вглядеться в лица воинов и вдруг с удивлением обнаружил, что воинов на самом деле было не пятеро, а четверо. Пятым было тело Врабия, которое они, судя по всему, зачем-то притащили сюда, ну или попытались утащить, по крайней мере, эта версия звучит логичнее. Вот только зачем он им?

Воины проигнорировали вопрос Клёста и дружно хмуро молчали.

– Я жду ответа? Для чего вы пытались похитить тело воеводы Врабия?

Клёст вдруг увидел Ненастья, стоявшего среди воинов, окруживших сцену, и, кивнув, подозвал его.

– Ненасть, скажи-ка, это бывшие воины Стрежня или воины Врабия? – спросил он.

– Стрежневцы, – тут же ответил Ненасть. – Врабиевцев среди них нет.

– Понятно. Значит, не воеводу хотели от бесчестия спасти, а по другим причинам тело умыкнули. Так по каким же? – снова обратился он к воинам.

Но те по-прежнему держали рты на замках.

– Ну что ж, – Клёст развернулся и поискал Татеня. – Старый друг, иди за вёдрами, за холодной водой. Будем языки развязывать, – произнёс воевода.

Допрос длился недолго. По крайней мере, стрежневцы, непонятно по какой истинной причине оказавшиеся в рядах Врабия, решили долго не терпеть истязаний и выложили всё как на духу, хоть и приходилось из них информацию клещами тянуть. Только на вопросы отвечали, а сами ничего не рассказывали.

Как выяснилось, Стрежень наказал им сопровождать Врабия и помогать ему во всём. Но отдельно сказал, что, если вдруг случится так, что Врабия убьют, Клёсту тело не оставлять. Дождаться, когда все потеряют бдительность, а затем тело Врабия выкрасть и привезти Стрежню. А если не получится, то, по крайней мере, спрятать, но Клёсту его не оставлять.

– А если бы Врабий победил? – спросил Клёст у разговорившихся пленников.

На это воины промолчали, переглянувшись. Но один вдруг произнёс:

– Сказали нам поддерживать Врабия во всём и идти с ним до конца.

Воин ответил твёрдо, но что-то Ярославу не верилось в его слова. Ему показалось, что воин соврал. Клёст, похоже, тоже понял. Но только дальше спрашивать не стали. Видимо, и так всё стало ясно. Врабий недолго бы княжил. Да и жил бы, похоже, тоже недолго, доведись ему одержать победу.

Дальше Ярослав не слушал допрос, решив завтра расспросить Татеня. Ему и так хватало впечатлений на сегодняшний день, а сцены пыток, пускай даже со студёной водой, позитива ему не добавляли. И он решил пойти обратно к костру.

Пока шагал, рассуждал, что действительно Стрежень не так-то и прост. Только непонятно, какие цели он преследует. Ведь власти он хочет или наоборот, не хочет, чтобы князь в Бранске был. Видимо, он надеялся на то, что пока другие воеводы не увидят тело Врабия, тот будет считаться живым, и победа Клёста принята не будет. Ну что ж, хитро, ничего не скажешь. Понять бы ещё цели.

Глава 21. Новая напасть

«Стрежневцев», что пытались украсть тело Врабия слегка врузумили (без злобы и без лишнего членовредительства, а порядка ради), а потом связали. А возле тела павшего на божьем суде воеводы, Клест приказал поставить еще один караул. Может, теперь-то уже и не стоило этого делать, но, как говорится, обжегшись на молоке и на воду дуешь.

Снова улеглись спать, было тревожно, но усталость, накопившаяся за день, взяла свое. Но Соколову не заспалось.

Ярослав лежал рядом с Татенем. Они уже не первую ночь ночевали рядом – одна попона стелилась на землю, как подстилка, а второй укрывались. Так, вроде бы, и остывающая земля не вытягивала тепло из тела, да и теплее вдвоем. Можно бы еще елового лапника нарубить, но пока сентябрь, так и так сойдет.

Соколов, не служивший в армии, слышал от бывалых людей, что именно так когда-то ночевали на земле солдаты. Правда, вместо попон они использовали шинели. Ярослав не был уверен, что в нынешней армии сохранилась шинель, но с другой стороны, вряд ли ему придется спать на земле. А если и на земле, то можно подстелить либо пенку, либо какой-нибудь туристический коврик. Вот только, имеются ли они в армии? Ну да как раз и проверит.

Ночь выдалась холодной, а Татеню было хоть бы хны. Он даже попону с себя скинул, чему Ярослав был рад. Коли старику жарко, так можно натянуть на себя, укутаться с головой, соорудив нечто, вроде гнездышка. Вот только, Татень храпел, как трактор во время работы. От его храпа не то что самому Ярославу пришлось туго, но кажется, даже лошади подскакивали на месте.

Не выдержав, Ярослав толкнул соседа в бок:

– Татень, ты бы на другой бок перевернулся, что ли…

– А? Чего? Где? – подскочил Татень. – Кто напал?

– Да не напал никто, – успокоил парень старого ратника. – Храпишь ты, как паровоз, я из-за тебя заснуть не могу.

– А, как паровоз… – успокоился Татень.

Старик перевернулся на другой бок, храпеть перестал, зато одним движением стянул с Ярослава свою половину попоны, сразу же порушив старательно создаваемую берложицу!

В общем, нет в мире совершенства.

Но как бы то ни было, «попаданец» из двадцать первого столетия заснул и проснулся от того, что его будил Татень. Сосед уже успел и проснуться, и умыться, и даже посмотреть на своего коня, а заодно и проверить – как там «стрежневцы»? Кажется, старик уже начал входить в образ воеводы, которому нужно не только за собой следить, но и за своими людьми. А «стрежневцы», как ни крути, теперь числятся бывшими дружинниками бывшего воеводы Врабия, чье хозяйство нынче отошло под руку старого ратника. Хотя, насколько старого? Лет сорок или сорок пять? Какая же это старость?

Пока Ярослав делал свои утренние дела, Татень уже успел заполучить у кашевара миску с двойной порцией каши. Ну, хотя бы каша, а не кулеш.

– Лопай давай, – кивнул Татень на миску и Ярослав не заставил себя ждать.

Оба воина старательно заработали ложками. Ярослав знал, что при всей заботе старика (ну да, опять он о ратнике, как о старике!) о молодом воине, отставать от него нельзя, поэтому чуть зазеваешь – останешься без завтрака, поэтому он старался поспевать за бывалым воином.

Пустую миску и ложки пришлось мыть Ярославу. Но здесь никакой «дедовщины», все справедливо. Вот, если бы он проснулся первым и озаботился завтраком для двоих, то мыть посуду пришлось бы старшему по служебной лестнице, а тут, извините, придется ему. Но ничего страшного, тем более, что Соколов уже знал, что мыть миску можно безо всяких химических прибамбасов, вроде того, что рекламировала когда-то актриса, исполнявшая роль Хоботовой в «Покровских воротах» – достаточно зачерпнуть из костра немного золы, сорвать пучок травы, так все и отмоется даже в холодной воде. Кстати, надо будет взять эту методику на вооружение – пригодится даже в его реальности.

Когда Ярослав вернулся к биваку от речки с чистой посудой, Татень вдруг спросил:

– Слышь, а ты чего меня ночью-то лягал?

– Я тебя и не лягал вовсе! – возмутился Ярослав. – я тебя вежливо в бок пихнул – даже и не пихнул, а потрогал и попросил, чтобы ты поменьше храпел.

Теперь возмутился Татень.

– А кто храпит-то? – буркнул ратник и уверенно заявил. – Я, малец, отродясь не храплю!

– Ага, не храпит он… – усмехнулся Ярослав. – Ты так храпел, что кони шарахались. А я думал, что оглохну к утру!