Страница 38 из 47
— Я рассматриваю твой рассказ, Дайчи, вовсе не как шутки, а как подробные показания по делу убийства господина королевского дайнагона, — серьёзно проговорил Вилохэд, — поэтому попрошу сохранять лексику и последовательность событий неизменными, не сглаживать и не пытаться придать происходившим событиям более благовидную окраску. Даже если ты поступал плохо, говори, как было.
— Я не считаю, что поступил плохо, — дёрнул уголком рта Дайчи, — этот любитель припасть к «лицу ангела» взял, да и вылил целый половник мисо-супа прямо мне на голову. Суп, между прочим, горячим был, хорошо, что успел глаза вовремя зажмурить! — он задохнулся от возмущения, видимо, воспоминания породили волну гнева, — я выдернул крысёныша из-за стойки, ну, и всыпал ему по первое число. Учителя нас разняли, стонущую жертву «жестокого неспровоцированного насилия» доставили в лазарет, а меня посадили под арест.
— Как это под арест? — удивилась чародейка, — что это за порядки в вашей школе такие?
Дайчи засмеялся, демонстрируя крупные ровные зубы.
— Это только одно название, что арест. На деле это маленькая комнатка, она у нас «кабинетом» прозывается, там окромя письменного стола и до чёртиков неудобного стула ничегошеньки нет. Вру, — сам себя поправил парень, — ещё куча книг душеспасительного содержания. Вашему покорному слуге было наказано в уединении поразмышлять над собственными проступками и написать эссе на десяти листах (бумага также лежала на столе возле чернильницы) о терпимости, взаимопомощи и дружбе между молодыми людьми. Видали! Меня этот урод окатил супом, и я же ещё кропать дурацкое сочинение с извинениями должен был. К тому же от тренировок на две недели грозились отстранить. А у нас тут региональные соревнования на носу! — он поглядел на слушателей в ожидании поддержки.
Однако особого сочувствия со стороны окружающих Дайчи не встретил, вздохнул и продолжил:
— Написал требуемую белиберду, куда ж деваться. Из скучнейших книжек целыми абзацами переписывал, но худо-бедно десять страниц набрал. Зато хоть в еженедельнике написали, что я поступил достойно, как и полагается древесно-рождённому лорду.
— Получается, — Вил сделал себе заметку в блокноте, — скандал вышел из кулуарной стадии и стал достоянием общественности?
— Естественно, да! — радостно подтвердил Дайчи, — я ж не стал молчать, да и парни мои постарались, пока я в кабинете над сочинением мозги ломал, всем заинтересованным и незаинтересованным лицам поведали в ярких красках обо всех извращениях Клуба модных тенденций.
Информации оказалось более, чем достаточно. Коррехидор позволил клану Магнолии спокойно ложиться спать и увлёк чародейку в коридор.
— Вот уж не думала, что в закрытых элитных школах процветают такие, — Рика чуть запнулась, — безобразия.
— По честности сказать, я подозревал нечто подобное, — на красивом лице коррехидора появилось брезгливое выражение, — вы заметили, как Эйса Буна лип ко мне?
— Тогда мне показалось, что мальчишка просто искал в вашем лице защиты, видя в вас взрослого и сильного мужчину, да ещё и обличённого властью. С учётом ранней потери отца такое вполне естественно.
— Однако ж, увы, в нашем случае мои подозрения оказались отнюдь не беспочвенными, Эйса Буна предпринял откровенную попытку ухаживаний по моему адресу, — скривился коррехидор, — это было омерзительно.
Рика замерла на месте. Теперь, в свете рассказа Дайчи поведение будущего главы клана Бука виделось совершенно в ином свете: заглядывание в глаза Вилохэду, нежное пожимание предплечья, намёки на «жестокий» допрос, которого беззастенчиво потребовал Эйса Буна, — всё это однозначно указывало на глубокую испорченность сына маркизы.
— И его мать знает об этом, — слово отвечая на её мысли, проговорил коррехидор, — не даром она резко, почти грубо, пресекла наш с ним контакт, отослав в спальню. Она не хотела, чтобы я догадался о причинах конфликта в школе.
Вилохэд чувствовал громадное облегчение оттого, что Рика не стала возмущаться или прикрываться ложной стыдливость во время обсуждения столь щекотливого вопроса.
— При всей мерзости поведения Эйсы, — проговорила девушка, — я совсем не понимаю, почему этому придаётся такое значение?
— Потому, что глава клана не может быть мужеложцем, — серьёзно ответил Вил, — в былые времена подобные склонности заканчивались мечом в руках, чтобы кровь ритуального самоубийства смыла пятно позора с клана. В наши дни так уже не поступают. Брыкалку просто изгонят с позором без средств к существованию и навсегда лишат права носить фамилию, связанную с кланом. Из всего этого у нас зарождается новая версия преступления, — продолжал он, — давайте присядем где-нибудь и спокойно всё обсудим.
— Главный мотив убийства дайнагона — вовсе не мотовство его невестки и горячее желание последней запустить руку в казну Букового клана, — сказал коррехидор, когда они уселись в тупичке коридора под ухоженным фикусовым деревцем, — причина куда глубже — наследование Эйсы Буны. Вы совершенно верно отметили, что школьный еженедельник был слишком сильно смят для обычного будничного выбрасывания. Так газету скомкает человек, находящийся вне себя от злости или раздражения. Школьная газета содержала известную нам заметку, и, как я полагаю, статья сия была не единственным источником информации о безобразном поведении внука маркиза.
— Очень похоже, — закивала Рика, — дайнагону запросто могли позвонить из школы, как старшему мужчине в семье и главе клана, могли сообщить знакомые, чьи чада также учатся в Школе Серого камня. Газета выступила в роли последней капли. Стремление же повидаться с дедушкой, которого Эйсик не видел уже давно, сильно смахивает на предлог для примирения. Леди Буна привозит своего непутёвого отпрыска в Каэ-доно с единственной целью: смягчить гнев сэра Кестера, обещанием никогда не допускать подобное, сваливание вины на других мальчиков, в особенности на трижды ненавистного спортсмена — Дайчи Кабуси.
— Сэр Кесстер, узнав подробности скандала, естественно, заявил, что ни за что не допустит, чтобы титул, деньги и должность главы Букового клана достались мужеложцу, — подхватил Вил, — это заявление, впрямую связанное с потерей леди Давиной и положения в свете, и содержания вдовы старшего сына клана, да и ещё множества различных привилегий и просто привычных приятных вещей, и подтолкнула её на преступление.
— Допускаю, — кивнула чародейка, — но почему маркиза просто не заплатила какому-нибудь опустившемуся преступному типу, чтобы тот подкараулил жертву в тёмном переулке? Удар ножа, имитация ограбления, и все проблемы с наследованием решены за долю секунды?
— Потому что тогда она и младший Буна автоматически окажутся в числе главных подозреваемых, ибо их выгода в свете последних скандалов в Школе Серого камня лежит, что называется, на поверхности, — ответил Вил, — маркиза же хотела, чтобы смерть её свёкра казалась абсолютно естественной. Ну кто заподозрит убийство, искусно спрятанное за несчастным случаем со стариком, который героически отвёл удар от невесты короля? Тем более, что маркизе прекрасно известно, что колдовать в охотничьем замке невозможно, и, если бы здесь случайно не оказались вы и не определили бы инкапсулированное заклятие. Дело было верное.
— Допустим, — тут Рика прищурилась, и коррехидору стало ясно, что у неё в рукаве ещё припрятаны контраргументы, — но провернуть столь мудрёную комбинацию без чародея, да ещё явно не из самых последних, — не так просто и не так бесследно, как порой чудится обывателям.
— Чародей в данном убийстве участвовал, — подтвердил, словно уже непреложную истину, коррехидор, — и, что самое обидное, он где-то здесь, в Каэ-доно, только мы пока даже не представляем, каким образом нам выйти на этого негодяя. Давайте попробуем логически его вычислить.
— Высокопоставленных гостей мы можем отмести?! — полувопросом-полуутверждением спросила чародейка, — ведь всех их проверяли и перепроверяли не один раз. Да и заявиться в виде древесно-рождённого неизвестной персоне будет весьма затруднительно. Я на собственной шкуре испытала последствия подобного появления в свете. Тогда остаются слуги, тем более что на вчерашние торжества наняли полным-полно волонтёров. Помните, господин Грай сетовал из-за того, что покойный дайнагон нанял кого-попало?