Страница 17 из 47
— Дёрните руку, словно пытаетесь освободиться, — велел он.
Рика c силой рванула руку, игра начала по-настоящему захватывать её, и девушка от души жаждала вырваться из железных тисков коррехидора. Попыталась снова, но мужчина, заведомо превосходящий её в физической силе, легко повернул чародейку к себе спиной и крепко прижал, перехватив за талию левой рукой. Рука оказалась под самой грудью. Сначала Рика растерялась, близость Вилохэда, его дыхание на её макушке шевелило завитки непослушных волос, сердце же само собой принялось отбивать ускоренный ритм.
— Вы что, заснули? — вернул её к действительности голос коррехидора, — камеристка отчаянно сопротивлялась, сопротивляйтесь и вы, рвитесь, пытайтесь освободиться от меня!
Чародейка, смущённая неожиданно нахлынувшими неуместными чувствами, принялась вырываться с удвоенной энергией. Она извивалась, пыталась оттолкнуть пленителя свободной левой рукой, но объятия Вила были крепкими, и, чтобы высвободиться из них, просто не доставало сил.
— Задействуйте вторую шпильку! — велел коррехидор.
Рика притворилась, что выхватывает из причёски шпильку уже левой рукой и принялась азартно лупить сжатым кулачком назад, туда, где по её представлению должно было находиться лицо противника. В какой-то момент костяшки её пальцев ощутимо ударились обо что-то твёрдое, коррехидор издал невнятный звук и отпустил чародейку, объявив об окончании следственного эксперимента. К своему стыду Рика осознала, что основательно попала ему по скуле, которую он теперь недовольно потирал.
— Я ударила вас? — виновато спросила девушка, пытаясь рассмотреть, насколько неприятные последствия может иметь её оплошность, — неужели будет синяк?
Сама мысль, что она подбила глаз четвёртому сыну Дубового клана, одновременно и веселила, и огорчала: мало того, что красивое породистое лицо Вилохэда не заслуживало фингала, так шуткам по поводу перебранок и потешек влюблённых конца не будет. Это, не считая шуточек и намёков по поводу любовных фантазий невесты клана и вопросов, как скоро на младшей ветви родового древа появится новые побег? Но к немалому её облегчению коррехидор улыбнулся.
— Ничего страшного. Ваших силёнок, да ещё при ударе назад недостаточно, чтобы украсить мою физиономию синяком. Вот когда мне было двенадцать, мои старшие братья-близнецы вознамерились учить меня фехтованию, и бамбуковый тренировочный боке́н с такой силой врезался мне между глаз, что через час моё лицо расцвело парой первоклассных фонарей с ласкающей глаз симметрией и яркостью, — коррехидор заговорщицки подмигнул, — зато вы показали мне всю странность убийства дайнагона.
— Странность? — удивилась чародейка, — а на мой взгляд наш эксперимент прошёл как нельзя лучше: я без особого труда умудрилась заехать вам по глазу. И, не приведи боги, у меня в руке была бы шпилька, вам в лучшем случае пришлось бы всю оставшуюся жизнь носить на глазу повязку, а в худшем…
— Напротив, — возразил Вил, — вы убедили меня строго в противном. Вы попали мне по скуле. При сходной разнице в росте и случайном ударе с маркизом должно было произойти нечто подобное, то есть в самом худшем случае — Эдабэ Тиба выбила бы ему глаз. Чтобы убить, удар должен прийтись ровнёхонько в глазницу, да ещё с силой, достаточной, чтобы серебряная шпилька достала до мозга. А сие мне видится практически невозможным в свете недавнего эксперимента. Вспомните, каким образом торчала шпилька из глазницы убитого?
Рика бросила косой недоверчивый взгляд на собеседника: он что, решил проверить её внимательность?
— Шпилька находилась заглубленной примерно на три дюйма прямо в центр глазницы, — строгим «ученическим» тоном девочки-отличницы проговорила она, — в результате чего целостность глазного яблока жертвы была нарушена, стеклянистое тело вытекло наружу, а конец орудия убийства проник в мозг, что, собственно, и явилось причиной смерти маркиза Буны.
— Описано с присущей вам краткостью и точностью, — заметил коррехидор, — а теперь представьте, что я, то есть дайнагон, чуть отвернул лицо, что вполне естественно, когда перед твоим носом кто-то размахивает рукой, да ещё с зажатым в ней колюще-режущим предметом.
— По-вашему это что-то меняет?
— Радикально. Я уверен, чтобы попасть точно в глаз, да ещё и под прямым углом, да ещё и левой рукой. Вы ведь левша?
Чародейка кивнула. Как и большинство представителей рода Таками, одарённых магическими способностями, она была левшой. Но в детстве бабушка специально настояла на том, чтобы маленькая Рика научилась есть писать и действовать правой рукой. Она объясняла эту причуду устройством окружающего мира под правшей. Рика сделала то, что велела жрица бога Эрару, но при этом предпочитала обычно действовать левой рукой.
— А камеристка леди Камирэ — правша. Я специально велел ей поднять с пола бокал, чтобы определить это, — улыбнулся Вил, — на словах она могла и солгать. Поэтому убить маркиза Буну левой рукой она сама не смогла бы. А это приводит нас к следующим выводам, — он почесал скулу, куда пришёлся удар помощницы, — месть отвергнутого жениха исключается. Девушку использовали как средство убийства дайнагона. Заклятие было сделано с таким расчётом, что после его активации госпожа Тиба должна была благополучно получить удар или вовсе скончаться, что привело бы ненужности расследования в силу очевидности обстоятельств: камеристка пытается убить свою госпожу, случайно убивает маркиза, и от сильных переживаний сама отправляется в мир иной. Трагичная случайность.
Рика внимательно слушала. Пока в версии Вилохэда не было ни единого противоречия. Лейб-медик подтвердил странное состояние девушки, а она сама говорила, что у неё хорошее здоровье. Кто знает, чем всё это закончилось, съешь она не восемь конфет, а больше?
— Но преступник не учёл здоровья Эдаби Тибы, — словно прочитав мысли Рики продолжал коррехидор, — быстро оказанной и квалифицированной медицинской помощи и нашего с вами присутствия. И главное: убийца был в зале и не просто активировал заклятие из конфет, он находился в зрительном контакте и направлял волевым усилием руку камеристки.
— Но там было больше сотни человек! — воскликнула чародейка, — гости, слуги. Нам ни за что не вычислить убийцу, тем паче, что подавляющее большинство с вниманием наблюдало за церемонией награждения.
— Из всех присутствовавших нам предстоит вычислить того, кому было выгодно убрать дайнагона с дороги. Выяснить или понять, кому он мешал.
— Маркиз Буна — уважаемый человек пожилых лет, — с сомнением проговорила чародейка, — полагаю, месть обманутого мужа, или брата обесчещенной девицы мы можем сбросить со счетов?
— Данный мотив мне кажется чрезвычайно маловероятным, — улыбнулся Вил, — лет тридцать пять назад — ещё могло произойти нечто подобное, но сейчас глава Букового клана, почтенный отец и дедушка по меньшей мере нескольких внуков и соблазнённая девица? Нет. Но взамен я готов предложить вам более приземлённые и скучные, но не менее действенные мотивы.
— Это какие же? — чародейка почувствовала скрытую насмешку в словах Вила, он явно считал, что все женщины в первую голову склонны рассматривать любовную версию, — кому мог помешать столь уважаемый и почтенный муж, чтобы устроить подобное?
— Как раз уважаемые и почтенные мужи подчас мешают очень многим. Они мешают, например, получить должность главы клана и доступ к обширным финансам. С другой стороны маркиз занимает лакомую должность при дворе. Она хорошо оплачивается, даёт дополнительное положение в свете. Мне неизвестно, сколько лет генерал Буна занимает свою дайнагона, возможно, его заместитель — советник I ранга спит и видит перейти в дайнагоны? Стремление продвинуться по карьерной лестнице подчас толкает людей на различные подлости, и убийство — всего лишь одна из них.
— А ещё, — прищурилась Рика, — помните того важного, но скользкого как угорь, распорядителя?
— Вы о Максе Грае? — удивлённо выгнул бровь коррехидор.
— Да, о нём. Вдруг он творит за спиной его величества какие-то махинации? И маркиз Буна застукал его на горяченьком?