Я рискну

— Бекки, — рычу я.

— Они на вечеринке. — Он кивает головой.

— Я сказала ей, что она не может идти, — огрызаюсь я.

Она не понимает, как все устроено в этом городе. Парни увидят ее на вечеринке без меня, и они будут удивляться, почему я не пошел с ней. Они начнут думать, что я ее бросил. Что она свободна. Тогда они сделают свой ход. И это просто не сработает со мной. Она моя. С тех пор, как я положил на нее глаз. Даже если она предпочитает этого не признавать.

— Ну… — Я оглядываюсь на него. — Похоже, мы идем на вечеринку.

Он улыбается.

ОСТИН

— Я так рада, что ты смогла прийти, — говорит Бекки, сталкивая свою красный стакан Solo с моей.

— Я тоже. — Я опрокидываю стакан делая большой глоток. Это уже третья, и у меня чертовски хороший кайф. Кто-то может даже сказать, что я пьяна.

Как только Коул высадил меня у дома, я переоделась, прыгнула в машину и уехала. Сегодня вечер пятницы, и мне чертовски нужно было выпить после того, что случилось с парнями. Я опозорилась и ударила Киллана. И я начала драку. Даже я знаю, что девушка, которая затевает драку между друзьями, никогда не бывает хорошей.

Если они не хотели моей смерти раньше, то теперь уж точно хотят.

Я беру еще один стакан. Мой телефон жужжит в кармане, но я игнорирую его, потому что не хочу ни с кем разговаривать в данный момент. Возможно, это Селеста. Я даже не сказал ей, что уезжаю. Я даже не уверен, что она была в доме.

— Я ухожу, — объявляет Бекки, вставая с дивана в гостиной в доме родителей какого-то богатого парня. — Давай сделаем несколько снимков. Она улыбается мне. — Я видела несколько бутылок водки.

Я встаю, и комната слегка покачивается.

— Ты меня уговорила.

Мы пробираемся через людей и проходим на кухню. За кухонным островом стоит парень, которому на вид больше двадцати одного года, с пирсингом на губах и оттопыренными ушами. Он напоминает мне Мартина, и мне интересно, думает ли он когда-нибудь обо мне. До сих пор он ни разу не приходил мне в голову.

Парень выстраивает в ряд пять рюмок и начинает наливать в них водку.

Мы звеним рюмками друг о друга, а затем опускаем их.

— Еще, — говорю я, даже не чувствуя ожога.

Бекки смеется, и мы ставим рюмки на столешницу.

Она поднимает телефон, и я наклоняюсь к ней, раздвигаю губы и выплевываю двойку. Я стала типичной пьяной девочкой-подростком, и мне не стыдно. Она делает снимок, а потом я вижу, как она начинает загружать его в Instagram.

— Не загружай это, — говорю я, кладу на нее руку и прихлопываю ее об стол. — Последнее, что мне нужно, чтобы Коул это увидел. — Она сказала, что он не ведет социальные сети, но Дик ведет, и у него куча друзей. Кто-то обязательно сообщит Коулу. Я не хочу об этом слышать.

— Хорошо. — Она улыбается, и мы обе смеемся.

— И почему ты не хочешь, чтобы я это увидел, милая?

Мой смех утихает, когда я смотрю через барную стойку в голубые глаза. В горле мгновенно пересыхает, а желудок опускается.

Коул стоит передо мной, его руки лежат на острове, широко расставленные, а его глаза смотрят на меня, лишенные эмоций.

— Хм?

Я не отвечаю.

— Приятно видеть тебя здесь, малышка. Привет, Бекки.

Я вижу Дика, стоящего рядом с ним, его глаза пробегают по ее груди, но мои возвращаются к Коулу. Он наливает рюмку водки и медленно подносит ее ко мне через столешницу.

— Я рискну. — Дрожь пробегает по мне от вызова в его глубоком голосе.

— Черт, — слышу я шепот Бекки и поднимаю подбородок. Он поднимает бровь.

Он не мой отец. Он даже не мой парень. Я могу делать все, что захочу, когда захочу. Я хватаю холодную рюмку и опрокидываю ее. Ставлю ее на столешницу и пихаю ему.

— Еще, — требую я.

Бекки кладет свою руку на мою.

— Остин…

— Еще, — повторяю я, игнорируя ее.

Он делает то, что я говорю, не отрывая глаз от моих. Но на этот раз он берет вместо того, чтобы отдать ее мне.

— Я думала, ты не придешь сегодня вечером, — и последнее слово я произнесла невнятно.

Бекки смеется.

Ему не смешно.

— Таков был план.

— И? — спрашиваю я, пытаясь сделать вид, что мне все равно, что он стоит передо мной.

Что он здесь, когда я хотела убежать от него. Как сильно один человек может унизить другого? Думаю, до десяти раз. За шесть дней.

— Планы меняются.

— Разве это не правда? — спрашиваю я, выхватывая бутылку из его рук и наливая себе еще одну рюмку. Потом Бекки. — За то, что планы меняются. — Мы прозвенели бокалами друг о друга.

Он хлопнул рукой по стойке и наклонился над ней.

— Не пей это, Остин! — кричит он, привлекая всеобщее внимание.

Мой гнев нарастает. Всего два часа назад его лучший друг держал руку на моем горле. Я хочу напиться и забыть об этой гребаной неделе, когда я полностью потеряла всякое представление о своей жизни.

— Что ты собираешься сделать со мной, Коул? Сделаешь мне больно? — спрашиваю я. Какая-то часть меня хочет этого. Я хочу, чтобы его руки запутались в моих волосах. Вокруг моей шеи. Я хочу, чтобы он сделал меня слабой до дрожи в коленях, как на вечеринке у него дома. Даже если это было для показухи. Я не понимала, как мне было холодно, пока он не прикоснулся ко мне. Теперь мое тело жаждет этого ожога.

Его голубые глаза сужаются на меня, и я замечаю, что он переоделся с тех пор, как я была с ним раньше. На нем была черная футболка, но теперь на нем темно-синяя, которая подходит к его глазам. Я облизываю губы, вспоминая, как выглядела его грудь, когда он вылез из бассейна моего отца. Просто трахни меня уже! В этот момент у меня все равно не осталось достоинства.

— Я рискну, — говорю я и бросаю свою рюмку обратно.

Он стоит и смотрит на меня сверху вниз, словно хочет оторвать мне голову. Я никогда не видела, чтобы такие красивые голубые глаза выглядели такими темными. Все, что я могу сделать, это дать ему однобокую улыбку, зная, что я его зацепила. Мои губы онемели час назад. Покажи мне, что у тебя есть, Коул.

В доме играет «Sleepwalking» группы Diamante, и я поворачиваюсь лицом к Бекки, отстраняясь от него, когда он просто стоит там.

— Пойдем потанцуем.

Она хватает меня за руку, но я даже не успеваю отойти от столешницы, как меня подхватывают и перекидывают через чье-то плечо.

Я смотрю на задницу, обтянутую синей джинсовой тканью, пока вишу вниз головой.

— Коул! — Я бью кулаками по его мускулистым бедрам. Моя голова подпрыгивает вверх-вниз. Он шлепает меня по заднице. И я стону от боли.

— Это было просто предупреждение, — рычит он.

Я улыбаюсь.

Я слышу разговоры людей, когда он поворачивается и идет по коридору. Потом он открывает дверь. Он входит и ставит меня на ноги. Я спотыкаюсь, мои каблуки стучат по кафелю. Он захлопывает дверь.

Я поворачиваюсь и вижу, что мы в ванной.

— Что…?

Его рука хватает меня за волосы, и он крутит меня на месте. Я задыхаюсь, когда он толкает меня бедрами в стойку. Он стоит позади меня и смотрит на меня в зеркало.

Он опускает свои губы к моему уху.

— Я не позволю тебе отступить, милая.

Я стону, вжимаясь в него попой, и чувствую, насколько он тверд.

Он хихикает, проводя губами по моей шее, пока его зубы не впиваются в мою кожу. По мне пробегает дрожь, и я поднимаюсь на цыпочки.

— Коул. — Я сглатываю. — Пожалуйста.

Он снова начинает целовать мою шею.

— Ты возненавидишь меня утром.

— Я ненавижу тебя сейчас. — выдыхаю я.

Он отпускает мои волосы и кружит меня. Его руки ложатся на мои бедра, и он поднимает меня и ставит на стойку. Затем его губы оказываются на моих.

Я хватаюсь за подол его рубашки.

— Сними ее, — бормочу я ему в губы.

Он отстраняется, тянется сзади и задирает ее через голову.

— Господи, — шепчу я, положив руки на его твердый и рельефный пресс. Я и не знала, что тело может выглядеть так.

Мои руки опускаются ниже, и я дергаю его за ремень, а затем за пуговицу. Его рука в моих волосах, и он покусывает мои губы, пока я задыхаюсь. Мой разум кричит, что это плохая идея, но мое тело говорит, что ничто, что выглядит так хорошо, не может быть плохим.