Страница 84 из 87
– Значит, ты уже готов? Хочешь еще немного помучиться? – спросила Раша.
Колдунья, по-видимому, вылечила ему язык, потому что на этот раз ответ Рэпа прозвучал разборчиво, хоть и не был менее непристойным. С огромным трудом он поднялся на ноги. Секунду он стоял покачиваясь, а потом бросился вперед, словно хотел напасть на колдунью и задушить ее. Сделав два шага, он остановился, сверкая глазами, но Инос не знала, сам ли он передумал или Раша остановила его. Откуда ему было знать, что храбрость и вызов были наихудшим из всех возможных ответов на издевательства колдуньи?
Выражение удовольствия на лице Раши было заметно даже сквозь вуаль.
– Забавно! Ты – редкий случай. Но мы выявим твои уязвимые места... как-нибудь в другой раз. Мы задерживаем свадебные торжества. Ты живо заговоришь, когда твоя возлюбленная... Ох, прошу прощения! Как неосторожно с моей стороны раскрывать такие опасные маленькие секретики! Я имею в виду султаншу, разумеется. На этот раз мучиться будет она, а ты будешь смотреть, фавн.
Азак издал нечленораздельный протестующий рев, но тотчас же замолчал и резко отшатнулся, словно его лягнула невидимая лошадь.
Инос выпрямилась и отмахнулась от тех, кто ее поддерживал. Она открыла рот, чтобы выкрикнуть свой королевский протест, сказать этой старой шлюхе, пусть делает все, что ей угодно, и приказать Рэпу, чтобы не поддавался... но не смогла выдавить из себя ни слова. Она не знала, виной ли тому колдовство Раши или ее собственное малодушие, но она промолчала. Ее охватила дрожь. Никогда в жизни ей не приходилось испытывать по-настоящему сильную боль. Она видела, как были сокрушены болью Азак и Рэп, и сильно сомневалась, что окажется храбрее или упрямее любого из них.
Да и что ей до того, что Раша увеличит свое могущество? Она и так распоряжалась Араккараном, как хотела.
Дыша ненавистью, Рэп подошел к колдунье. Его пальцы изогнулись, словно когти хищной птицы. Она издевательски покачала головой при виде этой бессильной ярости.
– Хорошо! – закричал он. – Я скажу тебе слово, ты, грязная старая карга!
– В дальнейшем ты сильно пожалеешь об этом высказывании. Ну, а сейчас – говори!
Рэп приблизился, черный от ярости, Раша повернулась к нему.
Он начал было что-то шептать ей, но запнулся и замолчал, задержав дыхание. Раша обернулась и нахмурилась, увидев близко подобравшегося к ним Азака.
– Что уши развесил, богатырь? Пошел прочь! А ты иди со мной, фавн.
Она зашагала вперед, к переднему ряду кресел. Рэп плелся позади, и вид у него был сломленный и угрюмый. Азак отвернулся от них и взбежал на помост. Он встал позади Инос, но его сейчас интересовала не она, а разворачивающаяся внизу драма, поэтому он даже не взглянул на супругу. Он все еще горел гневом, словно пышущая жаром печь. О бедный, глупый Рэп!
Инос как можно крепче прижалась к Кэйд и заметила, что кто-то из них дрожит. Или обе.
В зале уже стало так темно, что трудно было разглядеть подробности. Видно было только, что Рэп снова наклонился к уху колдуньи. Тут он ухмыльнулся и снова отстранился:
– Все еще болит.
– Говори! Или Иносолан достанется точно так же, как тебе! Последний шанс!
Инос снова собралась в комок. Чувство собственной беспомощности сводило ее с ума. Азак рычал что-то нечленораздельное. В дальнем конце зала ярко горели факелы в руках выстроившихся охранников.
И снова Рэп наклонился к Раше. Он начал шептать, но снова запнулся и издал душераздирающий стон. На этот раз никто не подслушивал, но, видимо, необходимость сказать слово силы даже одному слушателю причиняла не меньшие страдания, чем чародейские пытки Раши.
Кто-то у двери выкрикнул команду, и отряд личной королевской охраны пришел в движение – стражники двинулись вниз по проходу. Их было не меньше пятидесяти, и каждый нес горящий факел. Их башмаки выбивали размеренный ритм, и тени заплясали за колоннами.
Рэп снова начал говорить, и на этот раз, судя по всему, ему удалось договорить до конца. Потом он отпрянул и согнулся пополам, зажимая себе рот.
– Ах! – Раша торжествующе выпрямилась. Казалось, она стала выше ростом. – Да, да!
Она повернулась к Азаку.
– Да! Теперь я...
Рэп разогнулся и смотрел на колдунью.
Инос судорожно вздохнула и пододвинулась поближе к Кэйд – глаза Раши засветились красными огнями в темноте. Раша попыталась что-то сказать, но издала только неразборчивое бульканье. Азак сделал шаг вперед и снова остановился, скривив лицо в гримасе. Теперь уже и лицо ее, и руки загорелись розоватым призрачным светом.
Пальцы Кэйд впились Инос в запястье.
– Правильно ли я понимаю, – прошептала она, – что ее величество совершила серьезную ошибку?
– Слишком много силы? – сказала Инос. – Рэп предупреждал ее!
Рэп обхватил руками голову, словно услышав что-то, недоступное слуху простых смертных.
Белые струйки дыма вырвались из складок одеяния колдуньи. Ее голова и руки светились сквозь шелк. Потом либо она впервые осознала всю степень грозящей ей опасности, либо боль прорвалась сквозь ее защиту. Она закричала.
Передняя шеренга стражников остановилась как вкопанная, задние наткнулись на нее, и стройные ряды стражников превратились в беспорядочный клубок тел. Воины падали, спотыкаясь о стулья и друг о друга. Их предводитель ревел, словно раненый лев.
Раша судорожно повернулась и протянула руки к Рэпу.
– Возьми его назад! – взвизгнула она.
Покачиваясь, она двинулась вперед. Рэп в ужасе отстранился. Дым валил клубами из ее рукавов, освещенный кровавым сиянием ладоней. Она попыталась заговорить снова, но слова потонули в зверином вое, когда ее рукава вдруг взорвались пламенем, и тотчас вслед за тем вспыхнула накидка на голове. Колдунья вспыхнула и превратилась в живой факел, осветивший зал и королевское семейство на помосте, и искаженные ужасом лица сбившихся в кучу стражников, в чьих глазах отражалось пламя, словно в глазах волчьей стаи, глядящей из леса на костер. Искры и дым взлетали к сводчатому потолку. Инос зажмурилась, но и сквозь сомкнутые веки видела сияние; она закрыла ладонями лицо, чтобы спрятаться от невыносимой вони горелых волос и одежды.
Огонь догорал, сияние угасало, и зал снова погрузился во тьму, Но вопль Раши не смолкал. Инос открыла глаза, чтобы понять, что происходит. Раша была еще жива. Ее одежда и волосы полностью сгорели, но сама она, похоже, все еще сопротивлялась, все еще цеплялась за свою бренную жизнь невероятным усилием воли или колдовства. Сейчас в ней не осталось и следа притворства и фальши, ни гордой королевской осанки, ни девственной красоты – только гротескная, расплывшаяся как квашня фигура, обтянутая безволосой дряблой кожей, шатающаяся, словно тень, и визжащая на одной пронзительно-высокой ноте, от которой кровь стыла в жилах. И вся эта омерзительная фигура испускала мертвенный розовый свет, шедший изнутри, и освещала, словно фонарь, сумрачный зал.
Инос хотела было подбежать к Рэпу, но не нашла в себе сил отпустить Кэйд. Они крепко обнялись и вместе дрожали. Стражники пятились, отступая вниз по проходу.
Снова Раша попыталась воззвать к Рэпу, умоляюще протягивая руки, и снова он презрел ее мольбу. Она попыталась говорить, но каждое слово вырывалось из ее рта языком белого пламени. Она кружилась в поисках кого-нибудь другого, кто поможет ей, и ее глаза остановились на Азаке.
Впрочем, у нее уже не было глаз. Там, где им полагалось быть, темнели два черных провала, окруженные сиянием того, что прежде было лицом. Теперь стала хорошо видна форма ее черепа – он просвечивал сквозь плоть, а когда она протянула руки к Азаку, стали видны и ее кости, раскаленные добела.
Она засеменила вперед, шаг за шагом, с трудом переставляя непослушные ноги. Так она добралась до самого помоста. Азак пошел ей навстречу, прикрывшись стулом, – так, словно она была каким-нибудь опасным зверем, которого нельзя выпускать из клетки. Он остановился на верхней ступеньке, преграждая ей путь.
Она снова силилась заговорить – и жуткие звуки потекли из ее рта вперемежку с огненной рвотой, вырывающейся словно из кузнечного горна. Инос чувствовала исходивший от нее жар. Ей показалось, что она разобрала отдельные слова: «помоги», возможно, и еще «колдун», а может быть, даже «любимый», но Инос могла и ослышаться. Рот Раши раскалился жарче гончарной печи.