Грозные моря

– Волшебник, – поспешно сказал Сагорн, – вот еще что...

– Нет, – огрызнулся Ишист. – Во-первых, я уже пробовал, и ничего не вышло. Ваш Ораринсагу, должно быть, невероятно могущественный, мне до него далеко. Вам требуется, вероятно, чародей или ведьма. Во-вторых, ведь вас пятеро, так что слово силы разделилось на шестерых. Одним словом – нет. – И он снова обратился к Рэпу: – Юноша, ты колдовал в пределах южного сектора. По старинным законам твои слова принадлежат ему. – И гном ткнул в Сагорна черным ногтем. – И его, конечно.

– Первое я использовал на севере, – осторожно сказал Рэп.

Ишист кивнул.

– Да. И позже в западном секторе. Странно, что никто из них не остановил тебя заклинанием верности. А если они и сделали это, то мне это не заметно. Ты, парнишка, вообще ни в какие рамки не укладываешься. Ни один из них ничего не смог предсказать о тебе, правда?

– Не думаю, чтобы Зиниксо пытался, а Блестящая Вода сказала, что не может, господин.

– Ишист, – мягко напомнил гном, выставляя напоказ многочисленные зубы.

– Ишист.

– Так-то лучше. Ты адепт, а мы, волшебники, должны держаться вместе. Если Блестящая Вода пыталась, то у меня подавно ничего не получится. Ты первый на моем пути, чья судьба от меня скрыта. Все, что я увидел, – это белая дымка. Весьма неприятное ощущение! Она что-нибудь объяснила?

– Нет.

– Хотел бы я иметь сейчас под рукой волшебное зеркало... – Гном вздохнул и откинулся на спинку стула, обратив глаза вверх, на обломки, бывшие некогда великолепной кровлей. На какой-то миг все замерло, только шелестели по полу пыльные метели, да драконы ворчали вдали.

Ишист выпрямился, словно принял какое-то решение.

– Садись.

Откуда ни возьмись за спиной Рэпа появился один из исчезнувших стульев. Он покорно сел, гадая, отчего это старик гном уделяет ему столько внимания по сравнению с Сагорном и Гатмором.

– Я под заклятием, Рэп, – сказал Ишист. – Тебе это понятно? Я на службе. Большинство волшебников рано или поздно попадаются Хранителям, именно поэтому волшебники стараются сами стать Хранителями. Как только один из Четверки ловит волшебника с поличным, тут же накладывает на него заклятие верности. Он может больше ничего и не делать, потому что... все зависит от того, сколько у него уже слов, и сколько у него слуг, и какие у него амбиции. Я погонщик драконов у Литриана и счастлив этому. Возможно, он так заколдовал меня. Не знаю, так ли это, но мне это дело кажется стоящим, и место для гномов подходящее. – Он искоса взглянул на Рэпа.

Фавн улыбнулся в ответ, подумав о древних героях, возводивших эту колоссальную крепость, и о том, в какой ужас они пришли бы, доведись им увидеть ее теперь.

Бездонные черные глаза уставились на него.

– И я счастливо женился.

Не колдовские ли чары это счастье?

– Я вижу, Ишист. – Рэп старался придерживаться фактов. – И Атальриан тоже выглядит очень счастливой. Я уверен, что вы оба любите друг друга и гордитесь своей семьей. Я бы отказался от таких детей и не был бы рад поселиться здесь на всю жизнь, но вкусы у всех разные, ни лучше ни хуже, просто разные. Что я еще могу сказать?

Слова давались Рэпу с трудом. Кто он такой, чтобы судить?

Гном ухмыльнулся, бросив беглый взгляд на Гатмора и Сагорна.

– Хорошо сказано. Да, она счастлива. Иногда скучает по родным. Ее отец не заезжал лет пять, а то и больше. Как-то вечером несколько месяцев назад он объявился, но очень спешил. Ему понадобился огненный птенец. Зачем – не моего ума дело, он ведь хозяин. На следующий день он вернул его. Это единственный птенец, который покидал пределы моей территории. Это Лилия, ты ее знаешь.

Он подождал, предоставив Рэпу время подумать. Вряд ли птенец был подарком, иначе его не вернули бы на следующий день.

Значит, несмотря на то что говорила Блестящая Вода Зиниксо, они с Литрианом союзники.

– Какое отношение имеет огненный птенец к магии?

Ишист гадко улыбнулся:

– Если поблизости дракон, не важно, молодой или старый, любое колдовство становится непредсказуемым. Ты ведь всего лишь адепт, и Примула должна была спалить тебя, а вместо этого ты ее чуть с ума не свел. Бедняжка, когда вернулась, еле бормотала. С другой стороны, заповедная ограда, пересекающая Горло, существует уже не одну тысячу лет, и над ней трудились все великие волшебники, и все же драконы постоянно разрушают ее. Иногда они, невзирая на магические запреты, летают над водой. Я не знаю, зачем был нужен птенец Блестящей Воде или почему Литриан принес его, но подозреваю, причины у них имелись. – Глаза-пуговицы мигнули.

Блестящая Вода немало пожила, и ей должны быть известны все хитрости и уловки на свете. Что же до Зиниксо, то он новичок в чародействе и... Тут Рэп заметил, что гном одобрительно хмыкнул, следя за его догадками.

– Почему вы не можете предсказать мою судьбу?

– И этого я тоже не знаю.

Впервые гном заколебался. Он посмотрел на джотуннов, и те, ни слова не говоря, выполнили поворот кругом и пошли через зал. Дойдя до окна, они остановились и стали смотреть на этот горний мир, моряк и солдат, непринужденно перебрасываясь словами. Ветер трепал их волосы, раздувал полы одежд. Ишист снова обратил на Рэпа мрачный взгляд.

– Расскажи мне про Бога, который явился Иносолан.

Рэп сдвинул брови. Он почти забыл об этом. Вспомнилось, как тогда они с Инос сидели, держась за руки, среди старых приятелей, среди собак и слушали песни Джалона. Оглядываясь назад, он понимал, что это был последний день детства.

Но это происходило уже позже, после того как Инос рассказала ему о встрече с Богом.

– Я знаю только то, что сказала мне Инос. Они не сообщили, какой они Бог. Они велели ей быть настойчивее. По-моему, это все.

Гном покачал головой.

– Нет, было что-то еще. Постарайся вспомнить! Будь настойчивее!

Его глаза расширились, потемнели еще больше, стали глубже, ярче.

– Они сказали, что король даст ей множество нарядов. Она этому очень обрадовалась, но потом расстроилась, потому что... потому что...

– Они сказали что-то еще!

Рэп откинулся на стуле и поднял глаза вверх на прогнившие стропила и обвалившуюся кровлю.

– Что она должна... верить... помнить... помнить любовь. Верить в любовь!

Он вздрогнул, словно громкий звук вывел его из дремы.

– Что я сказал сейчас?

– Ничего особенного, – сверкнула акулья улыбка. – Но уж, пожалуйста, не забудь рассказать об этом Боге, когда будешь разговаривать с моим господином. Хотя он, возможно, уже знает.

– Откуда?

Гном выпрямился и отчаянно зачесался.

– Даже Хранители чрезвычайно почтительны по отношению к Богам, дружок. Боги редко проявляют интерес к делам человеческим, но коли так случится, то волшебство превращается в ничто. Могущество Богов беспредельно. И может быть, поэтому ты... впрочем, это только мои догадки. Я должен отправить тебя к моему господину, понимаешь? В этой ситуации у меня нет выбора.

– Понимаю. Оотиана говорила то же самое.

Ишист придвинулся к краю, его ножки свесились вниз.

– Но как же мне это сделать? Я же его агент, а не сторожевой пес. Если бы у меня был волшебная дверь или, на худой конец, волшебный ковер, я бы в два счета перекинул тебя в Хаб или к нему домой в Вилдориан – он больше времени проводит в Илрейне, чем в Голубом дворце. Но волшебные приспособления как-то хитро действуют на драконов. Эти твари могут всю крепость разнести, лишь бы добраться до них. Поэтому ничего такого мы здесь не держим. – Гном грустно моргнул.

– Тогда как...

Но не стоит соваться не в свое дело.

Впрочем, почему не свое?

– Как приходит сюда сам Литриан?

– С помощью обычного колдовства. А волшебное окно Иниссо... такие вещи бывают полезны, но сила их не может быть больше, чем сила самого волшебника. Правда, пользоваться ими быстрее и удобнее. Другое их преимущество, что с ними все проходит тихо и спокойно. Не то что настоящее колдовство: выпущенная на волю чистая колдовская сила подобна грому среди ясного неба. Это привлекает внимание, а волшебники – люди скрытные. Когда Литриан являлся сюда дважды за два дня, он привел в шок все окружение. Мне потом не одну неделю пришлось успокаивать драконов.