Грозные моря

– За триста девяносто лет, если это тебе интересно.

– Думаешь, так скоро?

– Рэп, давай смотреть трезво. Будь ты Гатмором, неужели ты отпустил бы такого матроса? Твоя способность к ясновидению бесценна. Он обожает свой корабль, отвечает за команду и поэтому ни за что не отпустит тебя.

Фавн вздохнул и затих. Конечно, ясновидение делало его уникумом, но на самом-то деле это всего лишь уродство. «Танцору гроз» его дар пригодился только в первом плавании. Остальные переходы представляли собой обычную тяжелую однообразную работу, когда приходится много грести и ходить под парусом.

Но парень имел гораздо больше, чем просто чудесный талант. Он обладал задатками хорошего моряка. Был компетентен и честен. Никогда не жаловался и не затевал драк. Выполнял все, что ему говорили, и при этом как будто радовался возможности поработать. Даже без ясновидения он не был тем человеком, которого Гатмор с легкостью отпустил бы. Даже если бы все невесты Дартинга обмирали при мысли о фавне.

– Говорят, – заметил Оги, – что нужно радоваться тому, что имеешь.

Рэп, глядя на огонь, усмехнулся. Оги начал тревожиться. Если парень и дальше будет продолжать в том же духе, то ночная заварушка сорвется. Не успел он обдумать эту возможность, как Рэп заговорил:

– Ты вот имп. Почему ты живешь среди маньяков?

Оги нервно поежился.

– Дружочек, надеюсь, ты не слишком громко произнес это слово. А потом, не нужно задавать таких вопросов.

– Извини, не подумал.

– Со мной все в порядке. Думай лучше о своих делах...

– Пока джотунны не оторвут мне думалку, – закончил Рэп, – именно это я и имел в виду.

– Все равно, не спрашивай. Если ты не джотунн и живешь здесь, то по единственной причине: это место приятнее, чем государственная тюрьма. Ну же, вперед, парень, – жизнь прекрасна! Простор и свобода. Женщины? В тюрьме у тебя не будет самой завалящей, если ты не сказочно богат. Наслаждайся!

Но если говорить об Оги, то все это было ложью. Он был чист перед законом, а в Дартинге жил просто потому, что любил море и моряцкую жизнь. Единственная сложность заключалась в том, что сказать об этом было труднее, чем приписать себе преступное прошлое. Он знал, что его дед погиб, когда джотунны разрушили Колвейн, отец его родился уже после смерти деда. Хотя в семье никогда не обсуждалась эта тема и Оги был приземист и крепок в кости, как все импы, но он был совершенно уверен, что в нем четверть джотуннской крови. Если сказать об этом, то его положение в Дартинге и среди команды «Танцора гроз» значительно поднимется, зато увеличится риск, а уж насмешкам конца не будет. Оги не чувствовал себя настолько джотунном, чтобы веселиться по этому поводу.

– Все они маньяки, – буркнул Рэп. – Взять хотя бы Кани: все время рыщет, с кем бы стравить меня, чтобы я подрался. Зачем, о Господи? Я же показал, что могу за себя постоять.

Оги потыкал рыбу кончиком ножа. Ему не хотелось развивать эту тему, а юноша и не думал напиваться.

– Все-таки разница здесь есть.

– Какая разница? – Рэп отпил вина.

– Эй, не выпей мою долю! Да, ты участвовал в паре драк. Но они не считаются.

Рэп поставил кувшин на землю и угрюмо взглянул на собеседника:

– Не считаются? Почему?

Карп испекся. Чувствуя, как рот наполняется слюной, Оги принялся раскладывать куски рыбы по плошкам. По крайней мере, этот процесс избавлял от необходимости смотреть другу в глаза. Он надеялся, что завтра они все равно останутся друзьями.

– Ты знаешь положение, Рэп. Ниже всех неджотунны, такие, как я. В особенности я, потому что импы по рангу чуть выше гномов. Потом идут джотунны-полукровки, такие, как ты. Фавны в действительности на хорошем счету, наверное, из-за того, что они такие тупоголовые, что их бей, не бей, им все равно, а ты почти такого же роста, как и нормальный джотунн, так что ты по рангу прямо перед джотуннами.

Оги сделал паузу, но ответной реплики не последовало. Тогда он стал ковырять свою рыбу.

– А после идут они сами. Над всеми стоят уроженцы севера, такие, как Бруэл.

– А Кани – южанин в третьем поколении и ненавидит себя за это. Ну и что? К чему ведешь?

– А вот к чему. Я знаю тех ребят, которые решили вздуть тебя. Ты, конечно, хорошо себя показал в той драке. Но Дирк – переселенец в третьем поколении, как Кани, а старик Лешак – во втором. Никто из них не считает себя хорошим бойцом. Кроме того, они просто резвились.

– Ничего себе резвились, – проворчал Рэп, – до крови избили.

Оги поскреб противень. Как ни старался он этого избежать, но, передавая другу плошку, все-таки встретил его взгляд.

– Говори все как есть, – печально сказал Рэп. – Аппетита у меня все равно нет.

Оги вздохнул:

– Если хочешь, чтобы тебя оставили в покое, придется отколошматить кого-нибудь из северян, чистокровного джотунна. Одного из лучших.

– Я-то думал: хватит с меня одного Гатмора, он...

– Я не кончил. Ты сам должен затеять ссору. Свою собственную драку. И ты должен довести его до бешенства. До настоящего сумасшествия. Не ждать же, пока он забавы ради начнет интересоваться, каковы внутренности безродного фавна. Пусть он озвереет до потери сознания, до красной ярости, чтобы у него осталось единственное желание – убивать. И тогда – никакой жалости! Сделай из него котлету.

– Или он из меня.

– Я серьезно, Рэп. Нажрись, Рэп, а еще лучше – напейся. Ты же на новенького, а новичкам они дают фору. У тебя руки гребца, с виду ты уже вполне созрел, к тебе скоро начнут примериваться, испытывать. Сегодня ли? Завтра ли? Лучше уж самому затеять драку, верно? Самое главное – попробовать сразу запрыгнуть повыше, занять такое положение, на какое ты вообще потянешь. Зачем тебе лишняя потеря крови? А если будешь карабкаться наверх постепенно – превратишься в грушу для отработки ударов.

Рэп отложил плошку и скрестил руки.

– А твоя какая в этом роль?

На это Оги мог сообщить юноше кое-что утешительное. Он проговорил с набитым ртом:

– Важная. Я узнал, кого Верг и этот псих Кани сосватали тебе: Тарброка! Или Радрика! Черт побери! Они убьют или покалечат тебя!

Рэп уперся локтями в колени и, нахмурившись, искоса посмотрел на приятеля.

– А тебя не убьют?

– Надеюсь, нет. Отличная рыбка. Попробуй, силы тебе понадобятся. Можешь мне довериться. Конечно, я тебя подставил, не спорю. Но я знал, что делаю.

Может, он и вправду знал, что делал. Примерно на три четверти.

– Ты меня подставил?

– А кто предложил тебе пригласить очаровашку Валли на танец?

Рэп напрягся.

– Ты же сказал, что она ничья! И она подтвердила!

– Еще бы. Они, местные, всегда подтверждают. Но я не очень-то врал тогда. Никаких помолвок и чувств не было, насколько я знаю. Кстати, как далеко ты с ней продвинулся?

– Занимайся своими вонючими делами!

– Ладно, ладно. Но раньше-то она танцевала с Гриндрогом. А потом он ушел в море и с тех пор никаких дам не обихаживал.

Рэп зарычал. Он так побледнел, что лицо его в свете пляшущего огня приобрело зеленоватый оттенок.

– Теперь он подумает, что я ее отбил?

– Да, пожалуй. Именно так здесь и относятся к подобным вещам. Гриндрог никогда ее не бросал. А выбирает всегда он, а не она. И конечно, она из чистокровных джотуннов, а ты – нет. Метисам не позволяется околачиваться...

– Подонок! И как только я не догадался? О Бог Лжецов! Ты подставил меня, поганый ублюдок! Да она мне и не очень-то нравится. «Да, Рэп, нет, Рэп» – и ни одной собственной мыслишки.

Валли – шестнадцатилетняя прелестная девчушка с влажными губами, лицом и телом, про которые моряки говорят: «Вдохнешь – не выдохнешь». И никого при этом не волнует, есть у нее что-нибудь в голове или нет.

– Может, и Гриндрог тоже не любит ее. Но это не имеет значения.

– Гриндрог? Это такой – лет двадцати пяти, раза в два больше меня, с повязкой на глазу и со сломанным носом?

– Точно.

– «Петрел». Он боцман на «Петреле».