Омут

Сзади шелестела одежда, раздавались шаги, Гарри все-таки обернулся, чтобы понять, кому принадлежит голос. Воспоминание лежало на полке Лестрейнджей, значит Родольфус был здесь, но он ли заехал Риддлу по лицу?

Мужчина в просторной черной мантии закрывал рукой молодую Беллатрису Лестрейндж, и это снимало все вопросы. В глазах Родольфуса светилась такая ярость, что казалось — он готов сам использовать Непростительные против Риддла. Вместо этого он закрывал рукой Беллатрису, которая, опустив взгляд в пол, молча замерла позади него. Она выглядела как человек, который только что услышал страшную новость.

Алая вспышка Экспеллиармус полетела в сторону Родольфуса, но тот отразил ее, направил в стену, где она повредила слой краски. Гарри понял, что стоит в обставленной мебелью комнате с кроватью, высоким шкафом и парой тумбочек. Разглядеть детали как следует он не успевал, потому что дуэль продолжилась. Можно было оставить их для второго или третьего просмотра. Праудфут уже отправился к жене, они будут отправлять сову внучке в Хогвартс — его не хватятся.

Гарри стоял точно между Риддлом и Лестрейнджами, воспоминания о проклятьях проходили сквозь него, следить за ними было неудобно, и он отошел к Тому, чтобы наблюдать сбоку. Здесь хорошо заметно было, как нервно реагирует на проклятья Родольфус. Рядом с Томом, который едва шевелил палочкой, отражая заклинания, Гарри наконец облегченно выдохнул. Он нашел то, что искал — воспоминание еще одного «верного сторонника» с интересным прошлым.

— Ты устаешь, — сказал Риддл, отвел очередное проклятье к старинной люстре на потолке, и та разлетелась осколками по всей комнате. Том успел закрыть себя и Гарри, но осколки задели Беллатрису за спиной Родольфуса, и она закричала.

В этом тихом крике не было ничего, что напоминало вопли в Министерстве или возле Норы. Любая девушка, случайно раненая осколками, могла вскрикнуть так. Гарри не узнал бы ее голос и интонации, он решил бы, что перед ним совершенно другой человек.

— Ублюдок! — заорал Родольфус, отправил очередное проклятье, но Риддл не стал утруждаться отражением и просто шагнул в сторону. Он уже был абсолютно спокоен, его дыхание выровнялось. О разбитой челюсти напоминала только кровь на белоснежной ткани. Гарри внимательно посмотрел на подбородок. После по-настоящему сильного удара челюсть дрожала бы, Риддл попытался бы рукой или движениями уменьшить боль.

Либо с самого начала кровь и возбуждение были разыграны для Лестрейнджей, либо Риддл мгновенно успокоился и уже вылечил рану, попутно отражая атаки Родольфуса. В любом случае его навыки вызывали восхищение. Гарри не знал ни одного действующего аврора, способного за считанные секунды взять себя в руки и одновременно лечить себя, атаковать и защищаться.

«Ты не можешь восхищаться им», — подумал Гарри, провожая взглядом очередную вспышку, сорвавшуюся с палочки Риддла.

Проклятье достигло цели — попало в голову Беллатрисы, которая упала позади Родольфуса и закричала от боли.

«Неужели она сошла с ума от этого проклятья?» — подумал Гарри, но не побежал к Лестрейнджам. Он подумал о том, что Родольфус мог использовать воспоминание для защиты жены, чтобы показать, как она превратилась в чудовище, оправдать ее перед судом. От этой мысли подкатывал комок к горлу. Если это доказательство невменяемости Беллатрисы, воспоминание закончится. Все, что будет у Гарри — окровавленная рубашка Тома и быстрая дуэль, смысл которой в том, что и так было известно — никто не мог победить Риддла один на один.

— Мистер Поттер! — донеслось сверху.

Гарри не сразу понял, что голос пришел из реальности, и долго искал его источник в комнате. Когда Риддл пошел в сторону Лестрейнджей, Гарри выскользнул из воспоминания и обернулся на очередной выкрик своего имени.

— Что вам нужно? — спросил он, пытаясь как можно быстрее выбросить из головы воспоминание, чтобы не ляпнуть лишнего.

— Здесь нельзя курить! — строго заявил волшебник, позади которого левитировали метла и ведро.

На то, чтобы подавить вспышку гнева, у Гарри ушло добрых десять секунд, которые он отсчитывал в обратном порядке, разглядывая начищенные ботинки уборщика.

— Большое спасибо, мистер…

— Черлизон, мистер Поттер. Здесь все пропитано магией, видите ли, никогда не знаешь, что произойдет, если вести себя ненадлежащим образом.

«Можно случайно стать Темным Лордом», — мысленно пошутил Гарри, но не решился озвучить шутку вслух. Коллеги, по крайней мере молодые, могли бы посмеяться над ней, но от пожилого уборщика не стоило ожидать хорошего чувства юмора.

— Я не буду курить здесь, — пообещал Гарри и твердо решил, что выкурит всю пачку ровно на том месте, где стоит.

— Славно, славно, — обрадовался уборщик и отправился соскребать несуществующий мусор и сметать несуществующую пыль.

Пока он не вышел из хранилища, Гарри сидел на лавочке, размышляя о пятидесяти способах убийства сотрудника Министерства и десяти способах уничтожения улик. Наконец, дверь закрылась. Он достал сигарету, закурил и задумался о последнем воспоминании.

Вернуться в него означало снова увидеть кровь на лице Риддла, наблюдать за дуэлью. Гарри знал, что для него происходящее в комнате больше не будет шокирующей неожиданностью. Он будет смотреть на Тома, опять, и ему опять придет в голову, что быть рядом с ним безопасно и спокойно, а стоять у него на пути — полнейшая глупость. От таких мыслей лучше было бежать без оглядки. Именно они, в конечном счете, сломали Люциуса.

Гарри собрал воспоминание палочкой, убрал во флакон и поставил на полку. Нужно было вернуться к полке с именем Люциуса, чтобы вернуть и второе, но он снова решил, что сделает это позже. Нечего бродить по хранилищу зря — у него есть дела, в конце концов. Опросить свидетелей, дать пинка Доу. Подписать карточку… ах, да, карточку он уже подписал.

Рабочий день для большинства сотрудников Министерства закончился. Гарри знал, что некоторые авроры — в основном, холостяки, отправятся в паб за углом. Иногда он присоединялся к ним, чтобы пропустить кружку, узнать последние сплетни и послушать старые байки. Дома ждала смятая грязная постель, которую миссис Доркинс отказывалась менять без доплаты, а сам он ленился отнести в прачечную. Груда одежды, обуви, бинты, метла в уголке, запылившаяся за ненужностью, ряд пустых бутылок, подшивка «Квиддич на века». Чужая мебель, доставшаяся от предыдущего жильца, который много пил и любил устраивать потасовки в квартире.

Домой идти не хотелось совершенно. Он решил проверить, чем занят Доу, чтобы отвлечься от воспоминаний из хранилища, подошел к его каморке и постучал в дверь.

— Да! Да! — торопливо ответили изнутри.

По тону голоса и грохоту, который последовал за ответом, Гарри подумал, что застал Доу за чем-то неприглядным. Либо тот снова дрочил на звезд конкурса красоты, как в прошлый раз, либо пытался скрыть, что курит в кабинете. Оба нарушения были безобидными, по мнению Гарри, но не говорить об этом бедному Доу было делом принципа. Каждый раз тот смущался, краснел и заикался как первокурсники на уроках МакГонагалл.

— Мистер Поттер? — спросил красный как помидор обильно покрытый веснушками Чарли Доу, приоткрыв дверь. Позади него Гарри видел тонкие струйки дыма. Значит, курил, ну хотя бы пожать руку можно без страха.

— Привет, Доу, — сказал Гарри, толкнул молодого аврора внутрь, зашел в его кабинет и закрыл дверь. — Опять куришь? Сколько раз повторять, что я не буду покрывать тебя вечно?

— Я-я-я п-послед-дний р-раз, ч-честное с-слово, м-мистер П-поттер, — зачастил Доу, бросаясь к консервной банке, где валялись бычки. — П-просто мне н-не дает покоя д-дело с М-меткой.

— О! — удивился Гарри, который за последними событиями окончательно забыл про фальшивое дело, раздутое журналистами, чтобы поднять продажи.

— Д-да, у меня есть т-теория, — обрадовался Доу, бросаясь на заваленный бумагами стол и начал рыться в нем.

Гарри подошел к шкафу с книгами, отодвинул тайник Доу и извлек последний выпуск маггловского журнала с пикантными фотографиями.