Страница 9 из 22
Диана приподняла окуляры над переносицей и втянула воздух.
– Пахнет гарью.
Вскоре их заметили, и слуга вышел открыть кованые ворота.
Хозяин дома, барон Воронцов, встретил их лично на высоком крыльце. Его завитый парик сидел криво, а обвисшее брылами лицо осталось ненапудренным. Руки под занавесом кружевных манжет тряслись крупной дрожью. Но даже явное расстройство чувств не помешало барону изумиться:
– Такие юные! Вы точно из сыска? С вами есть кто-то… старше в звании? Нет, это совершенно невозможно. Это…
– Посмотрите на нас внимательнее, барон, – улыбнулся Илай как можно шире и, как ему казалось, располагающе. – Кого вы видите?
Замутненный отчаянием взгляд мужчины перестал метаться по их фигурам, которые точно не выглядели так же внушительно, как у некоторых других служак из сыска. Но разве в ширине плеч дело? И все же Илаю было страшно, что этот человек сейчас тряхнет головой, с риском потерять парик, и отошлет их прочь, как вшивых щенков, откажется от их помощи в пользу более опытных сыскарей. Он боялся, что их вот-вот разоблачат, хоть разоблачать было не в чем.
Но барон все же сфокусировался на их лицах и наконец заприметил глаза.
– О святые серафимы…
– Всего лишь их избранники среди мирян, – рисуясь, поклонился Илай. Теперь, когда он сел на любимого конька, ему стало куда как спокойнее.
– И с каких пор… Раньше я встречал подобных вам лишь в армии.
– Теперь наши таланты служат и сыску. Янтарь, Лазурит, Малахит и Яшма к вашим услугам.
«Теперь он должен прийти в восторг!» – внутренне радовался Илай, хоть краем уха услышал ворчание Леса: «Эй, а почему я последний?»
Но, вместо того чтобы захлопать в ладоши, барон покачнулся и провел пальцами по лицу, будто стирая с него паутину.
– Что ж, в таком случае… Идемте.
Сгорбленный и вялый, как восставший мертвец, барон повел их через анфиладу комнат, а многочисленные слуги с поклоном уступали ему дорогу. Диана все яростнее терла кончик носа – видимо, защита уже не спасала ее. Но вскоре вонь настигла и остальных. Огонь, подпитанный всем, до чего смог дотянуться, выжрал некогда нарядный салон изнутри, как жук-паразит выжирает мозг пораженного его личинкой.
Отворив обе почерневшие дверцы, барон уронил обе руки вдоль тела и опустил голову на грудь.
– Здесь погибло мое дитя, – и заплакал, содрогаясь всем телом.
– Это была комната вашего ребенка? – осторожно начала опрос Норма, пока остальные начали расходиться по зале, минуя особо крупные обломки и мебели, и перекрытий. Илай носком ботфорта подвинул ажурное нечто, еще вчера бывшее резной ширмой.
– Нет-нет, у меня нет наследников. То был мой… мой любимец.
Илай ковырнул ногтем то, что осталось от шелковых расписных обоев. Это ж надо – шелком стены обтягивать! И достал из-за пазухи блокнот для следственных зарисовок.
Лес оглядывал углы, почти не задетые огнем, Диана чуть не на коленях ползала по полу у окна. В центре валялась большая обугленная, некогда вызолоченная клетка.
Все знали, что нужно делать.
– Барон, вы сможете отвечать на вопросы далее? – уточнила Норма, теребя белую ленту в косе. – Они могут стать только более неприятными.
– А что мне остается делать?
Сестра кивнула, прикрыв синие глаза.
– Пожар ведь случился ночью? У нас есть доклад пожарной службы. – Кивок. – Как так вышло, никто не заметил огня?
Барон глубоко задумался, будто у него не было однозначного ответа на этот вопрос.
– Дом довольно велик, поэтому никого не оказалось рядом.
– Светлое пятно вокруг клетки… Не похоже на источник. Огонь распространился довольно быстро, – с расстановкой пояснила Диана, склонившись у стены.
Барон со свистом втянул воздух и покачнулся, прикрыв лицо рукой в нервических пятнах.
Норма пожала плечами:
– Что же это было за животное?
– Птица, – бесцветным голосом отозвался барон, и по его лицу вновь потекли слезы. – Жар-птица, дарующая счастье.
Дальнейший осмотр оставил только больше вопросов, но барон удалился, сославшись на мигрень. Настаивать Норма не посмела. Одно дело – когда перед тобой связанное по рукам мужичье, и совсем другое – убитый горем вельможа.
– Жар-птица, значит, – скептично протянула Диана, склоняясь над клеткой. – В большом имперском бестиарии ясно сказано, что это создание – не больше, чем легенда.
– Думаешь, это его больная фантазия? – почесал нос Лес, распахнул окно и свесился через подоконник, будто хотел нырнуть туда.
– Легенды домов не сжигают, – отозвался Илай, черкая грифелем в блокноте и подтирая неверные штрихи хлебным мякишем. – Это все ужасно странно, но давайте все же поработаем. Это такая же загадка по логике, какие мы решали десятками.
Норма промолчала, не отрывая взгляда от клетки. В ней не было ни костей, ни обгоревших перьев. Не было даже горки пепла. Чем должно быть существо, которое человек называет своим дитятей?
Она узнала слишком мало.
Пока остальные геммы остались на месте пожара, пытаясь отыскать какие-нибудь зацепки, Норма отправилась опросить слуг.
С поразительным единодушием и подкупающей искренностью все опрошенные подтвердили, что ничего не слышали, не видели, не чуяли. В комнату доступа не имели – только одна горничная пыль вытирала под надзором и с прикрытой от любопытных глаз клеткой. Никакой птицы слуги знать не знают, но мало ли что барин устроить мог – он человек знатный.
Пусто, пусто, бесполезно. Тревога начала сдавливать легкие Нормы. Она не может снова провалиться!
С дозволения и с помощью управителя Норма повторно обратилась к барону. Сначала он не хотел принимать ее, но она проявила упорство. Когда другого пути нет, можно и лоб расшибить.
– Что еще вы хотите узнать? – проскрипел барон. Он принял ее в гостиной, полулежа на кушетке. Рядом служанка в чепце с плоеными оборками отжимала компресс в фарфоровом блюде, пока мужчина прикрывал глаза от света унизанной перстнями рукой. – Мне мучительно даже думать об этом, не то что говорить…
– Все мы соболезнуем вашей утрате, – спокойно произнесла Норма, хоть ей было не по себе от того, что рядом с ней впервые не было никого из братьев и сестры. – Но у нас осталось несколько вопросов. И если вы хотите выяснить причины…
– Все, чего я хочу, так это вернуть свою радость!
– Это не главная наша задача, – отрезала она, вызвав оханье у служанки. Компресс со шлепком упал обратно в воду. Барон приподнялся на локтях, уставившись на Норму опухшими глазами. – Скорее всего, имел место поджог, и мы собираемся выяснить, кто это сделал. Это все, что в наших и ваших силах.
Барон неожиданно издал смешок, а после повалился на спину и истерически расхохотался:
– Вы не понимаете! Ничего не понимаете! Поджог! Какая пошлость, аха-ха… Она обратилась, это ясно? Как и было сказано, жар-птица обрела оперение!
Он не лгал. Ни словом не лгал. Но ложь не противоположна истине, вот в чем подвох. Человек может верить в то, что говорит, верить безоговорочно, что создает искажения мыслей, а значит, и речи.
А барон все хохотал, размазывая по щекам последние островки пудры, мушка сползла у него со щеки на покрасневшую шею.
– Шли бы вы отсюда, милочка. Их светлость крепко горевать изволит, – забормотала служанка, хватая Норму под локоть и силясь подтолкнуть ту к дверям. – Горе-то какое.
– Всенепременно, – кивнула Норма и вытащила женщину следом за собой. Та заохала на манер курицы из тех, которые ходили по монастырскому двору, подметая грязь мохнатыми белыми лапами. Что же она, не справится с наседкой? – Вы ответите мне на несколько вопросов, – заявила Норма, глядя в перепуганное сдобное лицо.
Служанка захлопала светло-голубыми глазами с короткими ресницами, прижала пальцы к рыхлой груди, прикрытой косынкой. Залепетала:
– Да я ведь… ни сном ни духом, вот вам святый знак!
– Вот это мы и выясним, – пообещала Норма. Только твердость поможет ей выдержать это испытание. Она не может вернуться с пустыми руками, она себе этого не простит. – Вопрос: что за существо жило в клетке в той гостиной?