Маленькие милости

Притчард записывает в блокнот.

– А можно без этой игры в вопрос-ответ? – спрашивает Мэри Пэт.

– Конечно, – легко соглашается Койн.

Пожалуй, это первый коп на ее памяти, который не ведет себя как развязная скотина. Или, может, просто поднаторел в умении казаться приличным человеком.

Мэри Пэт достает сигарету и лезет было за зажигалкой, а Койн уже протягивает ей свою. На его «Зиппо» эмблема Корпуса морской пехоты – орел, земной шар, якорь – и даты службы, которые она не успевает разобрать. Прикурив, Мэри Пэт кивает, и детектив с тихим щелчком закрывает зажигалку.

– В субботу вечером, – начинает она, – моя дочь ушла из дома и не вернулась. С тех пор я ее ищу. Я узнала, что с одиннадцати вечера накануне до без четверти час она с друзьями была в парке Коламбия и на пляже Карсон. Так мне сказали Рональд Коллинз, Бренда Морелло, Джордж Данбар и Пег Маколифф, моя племянница.

Она дожидается, пока Притчард занесет имена в блокнотик, и продолжает:

– Там были еще ребята, но кто именно – не знаю. Моя племянница ушла до полуночи. Джордж Данбар и Рональд Коллинз утверждают, что Джулз оставила их и пошла домой в двенадцать сорок пять. Больше ее никто не видел.

– И вы верите в их рассказ? – спрашивает Притчард, продолжая делать записи.

– Нет.

– Вы поэтому отделали Рональда Коллинза в баре Марти Батлера вчера вечером?

– Понятия не имею, о чем вы.

– Весь город в курсе, миссис Феннесси, – смеется Койн.

– Вы, случаем, этому засранцу яйца в придачу не открутили? – добавляет Притчард.

– Винс! – резко прикрикивает на него напарник.

– Чего?

– При женщинах не выражаться. И ни слова про гениталии.

– Прогени… что?

Мэри Пэт смотрит на Койна с благодарностью. Негласное правило их района: не знаешь женщину – не ругайся при ней, даже если она сама матерится, как пьяный дальнобойщик. Это невежливо. То же касается и упоминания половых органов.

– Откуда вы? – спрашивает она у старшего детектива, который явно – теперь-то уж без сомнений – родом из местных трущоб.

– Сэвин-Хилл. – Тот кивает в сторону Дорчестера.

– Сэвин-Хилл – на перо насадил, – произносит она.

– А вы, я погляжу, за словом в карман не лезете. – Он окидывает взглядом кирпичное захолустье Коммонуэлса.

Мэри Пэт ухмыляется: в точку, мол.

– В общем, уже два дня Джулз ни с кем не связывалась: ни со мной, ни с отчимом, ни с друзьями – по крайней мере, если им верить. А еще у меня есть материнское чутье.

– И что оно вам подсказывает?

– Что она в беде, – произносит Мэри Пэт, шумно выдыхая дым. – Почему вы ее ищете?

– А вы как думаете? – Койн не сводит с нее внимательного взгляда.

Она смотрит на пустую баскетбольную площадку. Где-то над головой, отчаянно хлопая крыльями, проносится летучая мышь. Мэри Пэт вспоминает версию, озвученную Кен-Феном. Теперь она не кажется столь уж бредовой.

– Это как-то связано с Огги Уильямсоном – парнем, который погиб на станции «Коламбия».

Лицо Койна ничего не выражает.

– И почему вы так считаете?

– Потому что примерно в то же время она со своими придурочными дружками была в том районе. А теперь ею заинтересовались вы. Два плюс два.

Мэри Пэт щелчком отправляет окурок через сетку-рабицу на пустую площадку. Койн закуривает сам и кладет зажигалку на скамейку между ними. На торчащей из тени половине видны буквы «Вьет».

– Где вы служили?

Сперва детектив недоуменно вскидывает бровь, потом замечает, куда направлен взгляд Мэри Пэт.

– Я там везде бывал. Еще до войны. В качестве советника.

– Там уже тогда была задница?

– Еще какая, – говорит он. – Красивее разве что. Мы и вьетконговцы еще не разнесли там всё в клочья. Но даже в шестьдесят втором было ясно, что скоро там будет ад… У вас кто-то воевал?

– Да, – Мэри Пэт кивает. – Сын.

Краем глаза она замечает нетерпение Притчарда – мол, давай ближе к делу, – но Койн молча, одним взглядом ставит напарника на место.

– Он вернулся? – спрашивает он.

– Типа того.

– То есть? – Детектив смотрит на баскетбольную площадку, как будто Ноэл прямо сейчас там ошивается.

– Он умер от передозировки. Так что как бы вернулся, а как бы и нет.

На мгновение старшего детектива будто парализовало. Кровь полностью отливает от его лица: явно лишился кого-то близкого – сына или брата – и тоже из-за бурого порошка. Слегка дрожащими пальцами Койн забирает зажигалку со скамейки и сует в карман. Выдыхает клуб дыма.

– Мои соболезнования, миссис Феннесси.

– Знаете, какой район отправил во Вьетнам больше всего ребят? – спрашивает она.

– Южка? – предполагает Койн.

– Не-а, Чарльзтаун. Но Южка на втором месте. Потом Линн, Дорчестер и Роксбери. Мне двоюродная сестра рассказала; она в призывной комиссии работает. А знаете, кто не отправлял ребят во Вьетнам?

– Догадываюсь… – произносит он с горечью, настолько застарелой, что больше напоминает безразличие.

– Дувр. А еще Уэллсли, Ньютон и Линкольн. Их детишки укрылись в колледжах и магистратурах, а врачи диагностировали им шум в ушах, плоскостопие, пяточные шпоры и прочую херню, которую смогли выдумать… И эти же люди требуют, чтобы я отправила своего ребенка автобусом в Роксбери, а сами не подпускают к себе черных и на пару шагов, если только те не стригут им газоны.

– Спорить не буду, – говорит Койн. – А как Джулз относится к басингу?

Мэри Пэт молчит так долго, что детектив успевает докурить, после чего обеспокоенно заглядывает ей в глаза.

– Миссис Феннесси?..

Теперь ясно, к чему они клонят.

– Чернокожий парень прыгает под поезд, и вы думаете, что белые подростки решили таким образом выместить злость за басинг?

– Я этого не говорил.

– Да тут и без слов понятно.

– Вообще-то, тот парень ни фига не бросался под поезд, – встревает Притчард.

Койн, стиснув зубы, недобро зыркает на напарника.

– И как же он погиб? – спрашивает Мэри Пэт.

– Ждем окончательного заключения, – отвечает Койн.

– Почему бы вам не поинтересоваться у дочери? – снова не сдержался Притчард.

– Винс, заткнись, а? – осаживает его Койн. – Сделай одолжение.

Напарник закатывает глаза, будто подросток.

– У нас есть очевидцы, – снова обращается Койн к Мэри Пэт, – видевшие, как около полуночи Огги Уильямсон разговаривал с компанией белых молодых людей на границе парка Коламбия. Потом эти подростки загнали его на станцию, где он и погиб. У нас нет доказательств, что ваша дочь была в той компании, но будет лучше, если она придет к нам раньше, чем мы ее разыщем. Так что, миссис Феннесси, вы нас весьма обяжете, сообщив нам ее местонахождение.

– Да не знаю я, где она, – говорит Мэри Пэт. – Уже с ног сбилась в поисках.

Детектив спокойно смотрит ей в глаза:

– Очень хочу вам верить.

– А мне похер, верите вы мне или нет. Я просто хочу найти свою дочь. Желаете присоединиться – пожалуйста, валяйте.

Койн кивает:

– Знаете, где она могла бы скрываться?

Если Джулз решила спрятаться, то наверняка обратится к своему тайному любовнику. А где Фрэнк Туми, там, естественно, и Марти Батлер. И брякнуть копам хоть слово, которое выведет их на Марти, – это все равно что сунуть голову в духовку, включить газ и чиркнуть зажигалкой.

– Не знаю.

Мэри Пэт отчаянно пытается скрыть облегчение во взгляде и в голосе. Наконец, хоть что-то начало проясняться. Если Джулз по дурости вляпалась в историю с тем черным парнем, значит, вполне могла залечь где-то неподалеку – в пределах десяти кварталов от того места, где сейчас сидит Мэри Пэт. Что ж, тогда одной головной болью меньше. А уж остальное она в состоянии разрулить.

Койн вручает ей карточку: «Детектив-сержант Майкл Койн, Отдел убийств, Департамент полиции г. Бостона».

Отдел убийств, он же «убойный». Таких по мелким бытовым неприятностям не гоняют. Это тебе не ворованная говядина или подделанный чек, а что-то посерьезнее, по типу рака яичников.