Страница 29 из 30
— Почему он позволил нам отправить его в Л-1? — Спросил Блейк.
— Гордость. Чтобы знали, что он умер по своей воле.
— Боже, Эллен, надеюсь, на этот раз ты ошибаешься.
В ту ночь они нашли неприметную комнату в гостевых покоях, с парчовыми стенами и потолком, ковровым покрытием на полу. Мебель была квадратной, современной, бездушной, но им было все равно. Они даже не потрудились включить свет. Он стал ее медленно раздевать. Она не облегчала ему задачу, но и не сопротивлялась. И когда они оба остались без одежды, то долго держали друг друга в объятиях, почти не двигаясь, не говоря ни слова. Ее дыхание стало глубже, медленнее, и он помог ей лечь на кровать. Устроившись рядом с ней, он понял, что она уже спит. Он поцеловал ее в нежный пушок на затылке. И прежде, чем он осознал это, он тоже заснул.
4
Далеко от базы Фарсайд Порт-Геспер раскачивался над облаками Венеры в своем бесконечном вращении.
Высокий человек с печальными глазами сидел в темной комнате Гесперианского музея, размышляя над плоским экраном, полным странных символов, символов, которые были его старыми друзьями. Его размышления внезапно прервались.
— Мерк, боюсь, у меня для тебя очень плохие новости, — сказал Дж.К. Р. Форстер, и его голос дрожал от радости. Он работал за таким же экраном в противоположном конце большой комнаты. Хотя музей и был ценной собственностью, расположенной на оживленной улице, опоясывающей садовую сферу Порт-Геспера, он временно был предоставлен в исключительное пользование Форстеру и Мерку.
— Плохие новости? — Альберс Мерк оторвал взгляд от светящегося плоского экрана, и на его лице появилась смутная улыбка. Он смахнул прядь светлых волос, которая падала ему на глаза каждый раз, когда он поворачивал голову.
— Мы предположили, что табличкам миллиард лет. Это было очень глупо с нашей стороны. — Заявил Фостер.
— Но ведь это единственное разумное предположение. Поскольку все это время Венера была непригодна для жизни, что подтверждается датировкой пещерных слоев.
Форстер резко встал и принялся расхаживать по комнате, которая сама по себе напоминала пещеру. Она был покрыта безвкусным куполом из цветного стекла. Многие разбитые стекла были заменены непрозрачным черным пластиком. Когда-то помещение было заполнена безделушками в стиле рококо, которые так любил основатель музея. Теперь он был мертв, и это место приобрело мрачную репутацию. Попечители музея, которые были среди спонсоров экспедиции на Венеру, позволили археологам использовать пустующее здание для своих исследований.
— Пещере, несомненно, миллиард лет, — сказал Форстер. — Но на Земле в Большом каньоне реки Колорадо есть пещеры такой же давности, но это не означает, что никто не посещал их с тех пор, как они были сформированы. Вчера поздно вечером мне пришло в голову, что существа культуры X могли не единожды посещать это место, хотя возможно некоторым табличкам может быть действительно миллиард лет.
Многострадальный Мерк раздраженно вздохнул:
— В самом деле, Форстер, вы, несомненно, единственный археолог в обитаемых мирах, который может поверить в такую возможность. Цивилизация, существующая миллиард лет! Время от времени заглядывающая к нам. Мой дорогой друг…
Форстер перестал расхаживать по комнате:
— Знаки, Мерк, знаки. Каждый блок слева является зеркальным отражением блока справа. Идеальные копии во всех деталях, за исключением конечных знаков в последней строке каждого блока. Сорок два столбца слева и справа, сорок два разных конечных знака слева и справа. Это алфавит, Мерк. А теперь обрати внимание, третий блок, конечный знак. Это египетский иероглиф, солнечный диск, звук К.
— Форстер, это обычный круг, — сказал Мерк.
— А этот, из пятого блока. — Шумерский знак обозначающий небо …
— Который очень напоминает звездочку.
— Вот в этом блоке — китайская идеограмма для лошади. Девятый набор — минойский символ для вина. Второй блок — еврейская буква алеф, что означает бык… Каждый левый блок заканчивается знаком из самых ранних письменных языков Земли и он соответствует знаку культуры X в тексте справа. Это звуки. Египетские. Минойские. Древнееврейские. Некоторые из языков, мы больше не знаем. Многие куски потеряны. Но мы можем собрать их вместе. Мы можем извлечь смысл, мы можем заполнить пробелы.
Форстер перестал беспокойно расхаживать по комнате.
— Пожалуйста, мой друг, — мягко сказал Мерк, — это слишком много для меня. Ты действительно предполагаешь, что культура X высадилась на Земле в Бронзовом веке, а затем полетела на Венеру, чтобы оставить записку о своем путешествии?
— Ты вежливо называешь меня сумасшедшим, — сказал Форстер, — но это не так. Мерк, мы нашли Розеттский камень.
— На Венере?
— Возможно, нам не суждено было найти его без посторонней помощи. Но тем не менее это Розеттский камень. Эти знаки означают, что они знали людей тогда, в те далекие времена, уважали нас достаточно, чтобы записать наши символы, чтобы когда-нибудь мы поняли их. Чтобы когда-нибудь мы смогли прочитать, что они написали.
Столкнувшись с энтузиазмом Форстера, Мерк с отвращением всплеснул руками и снова повернулся к своему экрану.
Форстер тоже вернулся к компьютеру. Через час у него было то, что он считал хорошим приближением звуков алфавита культуры X. Еще через час он использовал, чтобы вывести значения нескольких блоков текста. Он с волнением смотрел, как первые переводы разворачиваются на его плоском экране. Какое-то страшное волнение охватило его. Он не стал дожидаться, пока компьютер закончит выдавать переводы:
— Мерк! — крикнул он, вырывая того из мрачных раздумий.
Мерк пристально посмотрел на него, изо всех сил стараясь быть вежливым, но от него исходило такое ощущение беды, что Форстер на мгновение запнулся, но затем все же продолжил:
— Смотри, что получается, «В начале сотворил Бог небо и землю.»
Мерк, бесстрастно стоявший в тени, смотрел на Форстера, который аж подпрыгивал, читая:
— Третий блок, там где иероглиф, обозначающий солнечный диск, «…как ты прекрасен на восточном горизонте…» — Египетский гимн солнцу. Другой, из Китая, «путь, который известен, — это не путь…»
— Пожалуйста, перестань, — сказал Мерк, поднимаясь со стула. — Я не могу сейчас с этим смириться.
— Но тебе придется смириться, мой друг, — безжалостно воскликнул Форстер. — Не вижу причин, почему бы нам не сделать объявление завтра.
— Тогда до завтра. Прошу прощения, Форстер. Я должен идти.
Форстер смотрел, как высокий печальный археолог выходит из темной галереи. Он даже не потрудился выключить свой компьютер. Форстер подошел к плоскому экрану Мерка и потянулся к кнопке сохранения. Его внимание привлекли графические знаки на дисплее Мерка, знаки культуры X с пометками Мерка рядом с ними. Мерк упорно продолжал рассматривать знаки как идеограммы, а не буквы алфавита. Он упорно искал тайные смыслы текстов, которые для Форстера внезапно стали прозрачными. Неудивительно, что Мерк не хотел думать ни о чем до завтра. Дело всей его жизни только что было уничтожено.
Всю ночь Порт-Геспер гудел от сообщений о последней катастрофе на базе Фарсайд. Наступило утро, и Форстер выбросил из головы все мысли о пресс-конференции — отчасти из уважения к коллеге, отчасти из практичности. Столь впечатляющими были ужасные события на Луне, что никакое объявление об археологическом прорыве не могло конкурировать за внимание общественности.
Прошел день. Форстер ужинал в одиночестве в своей комнате, когда услышал последние новости о том, что шаттл Гресса прибыл на Л-1 с его трупом внутри. Форстер оставил ужин остывать и отправился на поиски своего коллеги.
Единственным источником света в галерее был дисплей компьютера. Альберс Мерк сидел за длинным столом, глядя в пустоту.
— Альберс, я только что услышал… Ты хорошо его знал? — Голос Форстера эхом разнесся по темному залу.
— Сын моей сестры, — прошептал Мерк. — Я помню его еще маленьким.