Моя идеальная

Малышка вскидывает на меня вопросительный взгляд, не переставая краснеть.

— Иди, родная. Мне надо кое-что обсудить с отцом Антона.

Пусть и коротко, но всё же жадно целую и слежу глазами, как они выходят за дверь. Только после этого позволяю себе тяжёлый выдох и натужный вдох.

— Ребёнок, блядь? — оживает Тоха.

— Антон. — предупреждающе бросает его батя.

— Извини, пап, но я просто в шоке.

— Раз ты в шоке, то выйди пока и приди в себя, а нам с Артёмом надо поговорить.

С таким тоном и взглядом друг никогда не пытался спорить, поэтому без слов покидает палату. А я зависаю, потому что у меня слишком много вопросов, и я просто не знаю с которого начать. От тяжёлого выбора меня спасет Сергей Глебович, сам начиная разговор.

— Кирилл Должанский убит пулей в голову. Это — самооборона, и твоей невесте ничего не грозит, а вот то, что собирался сделать ты... — угрожающе снижает голос. — Ты же понимаешь, Артём, что если бы убил его, то тут даже я не смог бы тебе помочь?

— Знаю. Но у меня не было выбора. Я был готов понести ответственность за свои действия, но не мог позволить ему оставаться в живых. Он уже дважды попытался изнасиловать и убить мою Настю. А учитывая то, что это только попытка, то пожизненное ему не светило бы, а значит, рано или поздно он вышел бы из тюрьмы. И где гарантии, что через десять или двадцать лет он не вернулся за ней? Что не навредил бы нашим детям? Я не мог так рисковать.

— Понимаю. Это одновременно глупый и храбрый поступок. Но я всё же рад, что тебе не удалось свернуть ему шею. — он глубоко вдыхает и продолжает. — Я был в твоей квартире. Как только ты уехал, Антон позвонил мне и сказал, что что-то случилось. Мы с Катериной как раз были в торговом центре, и я сразу выехал. То, что я увидел, когда прибыл на место, даже меня на какое-то мгновение выбило из колеи, хотя мне приходилось видеть много ужасов за свою карьеру. У тебя необыкновенная невеста. Она не растерялась и не поддалась панике. Перевязала твою рану, замедлила потерю крови, вызвала скорую. Пока мы ждали подмогу, ни разу заплакала и объяснила это тем, что должна быть сильной. И она действительно сильная. Рассказала всё от начала до конца. Начиная с того момента, как открыла дверь и до самого моего приезда.

— Но я не понимаю, когда она успела достать пистолет.

Блядь, я реально не вдупляю, потому что когда я обернулся первый раз, то обе её ладони были на животе.

— Пока ты избивал Должанского, она открыла сейф и взяла оружие. Когда звала тебя, положила его на комод. У неё реакция опера, потому что ей хватило всего доли секунды, чтобы оценить обстановку, схватить пистолет, прицелиться и выстрелить раньше, чем это сделает он. Я бы не против получить такого спеца в свой отдел, но понимаю, что это невозможно. — растягивает губы в улыбке, и я улыбаюсь в ответ. — Теперь дальше. По поводу квартиры. Сам понимаешь, что там произошло, поэтому я настойчиво рекомендую привести её в порядок и продать. Вряд ли вы сможете спать в спальне, где произошло столько кошмаров. Плюс мозги по стене, кровь на полу и прочее.

— Сергей Глебович, я скажу и, думаю, что Настя со мной согласится. Это наш дом. Если придётся, то разломаю там всё до кирпичей и отстрою заново, чтобы ничего не напоминало о том, что случилось.

— Не хочешь сначала спросить у неё?

— Спрошу, но уверен, что она поддержит.

И моя девочка, конечно же, заявила, что ни один призрак не выгонит нас из нашего дома. В тот же день я попросил Тохиного батю нанять нам бригаду рабочих, чтобы для начала убрали все следы произошедшего. Егор и Антон собрали все наши личные вещи, а мастера уже начали делать ремонт. Любимая каждый день приходила в больницу, и мы вместе выбирали дизайн, обои, полы, мебель и даже люстру.

Вспоминая об этом, увеличиваю нажим на её плечи, потому что она не испугалась, а с таким удовольствием втянулась в процесс ремонта, что мы уже начали подумывать потом заняться и остальными комнатами. Теперь эта квартира действительно стала нашей. Общей. Семейной.

— Тебе надо будет снова вернуться в больницу? — шуршит Настя, снова цепляя мои глаза.

Провожу костяшками пальцев по её щеке, подбородку и посиневшим от холода губам.

— Нет, родная, не надо. Меня выписали. Надо будет приезжать на процедуры, но больше я тебя одну не оставлю. Теперь уже никогда. Это было наше последние приключение, а теперь пора начинать спокойную жизнь.

— Тёмочка, — сипит, а из глаз слёзы брызгают, — я так скучала по тебе. Знала же, что с тобой всё хорошо, но мне так тебя не хватало. Особенно ночами.

Вытирает затянутыми в перчатки руками солёную влагу, размазывая её по лицу.

— Не надо плакать, маленькая. Я рядом. Всегда рядом. — стягиваю свою перчатку и осторожно ловлю прозрачные капли. — Я понимаю, что тебе было сложно, но больше я тебя не оставлю. Ни-ког-да. — последнее как точку, прибиваю по слогам, вкладывая в него всю уверенность.

— Обещаешь?

— Конечно, родная, обещаю.

К нам подходят Ариповы и Егор. Обмениваемся быстрыми приветствиями.

— Только не говори, что опять из больницы под шум волны свалил. — брякает Антон, кося на меня недовольный взгляд.

— Тоха, у меня к тебе тоже пара вопросов имеется. — рычу сквозь зубы. — Какого хрена Настя здесь делает? Я же просил тебя не отпускать её сюда.

— Блядь, — быстро оборачивается по сторонам. Убедившись, что его старики не слышат, продолжает, — ты реально думаешь, что я мог её остановить? Если бы я не отвёз её, то сестрёнка поехала бы сама. Или мне надо было силой удерживать её?

— Надо было, Антон.

— Артём! — рявкает Настя, сжимая мою руку. Перекидываю на неё взгляд. — Он прав. Я бы всё равно приехала, потому что не могла иначе, и причины я тебе уже объяснила. Антон здесь ни при чём.

Глушу свою злость, потому что понимаю, что и здесь она права. Если этой девушке что-то взбрело в голову, то её и танком не остановить.

Сейчас ещё раз убеждаюсь, что её решение сделать аборт было сиюминутной слабостью, с которой она справилась. Если бы она реально этого хотела, то пошла бы до конца.

Кладу ладонь на её плоский живот и растягиваюсь в улыбке, представляя, как внутри неё будет расти наш ребёнок.

Сука, всё ещё поверить не могу, что это не сон. Должанского больше нет. Через две с лишним недели мы поженимся. Через девять месяцев у нас родится малыш. О чём ещё можно мечтать?

— Скажем Егору? — толкаю хриплым шёпотом ей в ухо.

Спрашиваю потому, что любимая не хотела пока никому говорить и запретила это делать не только мне, но и Ариповым. Понимаю, что у неё были причины молчать, но теперь я рядом, и рано или поздно её беременность всё равно станет очевидной.

— Говори уже, папочка. — смеётся моя девочка, накрывая мою руку своей.

— Папочка? — выбивает удивлённо брат.

— Да, братишка, Настя беременна и через девять месяцев мы станем полноправными родителями.

— Блядь... — выдыхает он.

— Пиздец... — обречённо бросает Тоха.

Этот засранец никак не может смириться не только с моей женитьбой, но и с тем, что больше не будет наших посиделок по барам, гонок на тачках и обсуждений последних сексуальных похождений.

— Тоха, — смеюсь я, — я стану отцом, а не отправлюсь на тот свет.

— Поздравляю, братиш. — оказывается рядом Егор и обнимает меня. — Вас обоих. — сгребает в охапку мою хохочущую девочку. — Вы это заслужили, и я искренне за вас рад.

— И я тоже. — высекает серьёзно Арипов, подходя ближе. — Соррян, что раньше этого не сказал, я просто был в шоке. Вы столько прошли ради этого момента. Вашу историю надо писать на бумаге. Только не забрасывай меня совсем. — добивает обиженно, и мы снова забиваем пространство смехом.

И так похую, что из ворот выходят люди, которые были на похоронах Должанского.

Интересно, хоть кто-то из них знает, каким он был на самом деле? Хоть кому-то известно, что он совершил? Хоть один из этих людей сможет поверить в то, что он похитил свою бывшую невесту, попытался изнасиловать и убить, а потом явился к нам домой, чтобы закончить начатое только потому, что её отказ задел его раздутое, больное самолюбие?