Моя идеальная

Нет, я не хочу, чтобы она страдала, но не могу так просто отпустить все обиды. А за двадцать лет их всё же накопилось немало.

Не дождавшись ответа, сама ничего не добавляю и иду в спальню. Только закрыв дверь, позволяю себе не только тяжёлый выдох, но безмолвные слёзы. Зубами вгрызаюсь в ребро ладони, скатываясь спиной по стене. С такой силой сжимаю веки, что за ними мелькают белые вспышки.

Я даже не замечаю появление Северова, пока он не прижимает меня к себе, опускаясь на пол рядом со мной.

— Если хочешь, то я попрошу её уйти. Или сам отвезу. — долбит хрипло, ведя ладонями по моему дрожащему от сдерживаемых рыданий телу. — Только не плачь, девочка моя. Блядь, ты же знаешь, как мне тяжело видеть твои слёзы. Прошу, родная, успокойся.

И как всегда, его тихие просьбы делают своё дело, вынуждая меня перестать реветь.

Поднимаю на любимого заплаканное лицо и рвано выпускаю не только воздух, но и давление, которое мешало дышать.

Слишком много всего происходит разом, и я просто не знаю, как со всем этим справляться. Сколько ещё сюрпризов нас ждёт, прежде чем мы сможем спокойно жить? Даже знать не хочу.

Качнув головой, не просто изгоняю из неё мысли, но и даю ответ Артёму на предложение отправить маму домой.

— Успокоилась? — с хрипотцой в голосе спрашивает Тёма, а по моему телу ползут мурашки от его тембра.

Подаюсь вверх и прижимаюсь своими губами к его. Просто прикасаюсь, но парня будто током прошибает. Впрочем, это касание продолжения не получает, хотя темнота в его взгляде говорит о том, как сильно он сейчас хочет избавиться от присутствия третьего человека в нашей квартире.

Знаю, что полноценно любовью заниматься мы не должны, но это вовсе не значит, что мы не можем доставлять друг другу удовольствие другими способами. После всего произошедшего во мне поселилась какая-то не находящая логики зависимость в его близости. Этим я словно сама себе каждый раз доказываю, что мы действительно всё ещё живы, а все ужасы остались позади.

— Всё нормально, любимый. — шепчу ему в рот, задевая губы. — Лучше разобраться с этим раз и навсегда. Она уже всё равно здесь, так какой смысл оттягивать?

Он глубоко вдыхает, воруя моё дыхание, и толкается ближе, усиливая объятия.

— Как скажешь, маленькая. Решение принимать тебе. — выбивает, сжимая ладонью мой затылок и прижимаясь губами сначала к кончику носа, а потом и к губам. — Переодевайся и умойся, а я пока развлеку будущую тёщу. — бросает со смешком, поднимаясь на ноги. Подаёт руку, помогая подняться. Едва оказываюсь на ногах, крепко обнимает. — Прости, что не рассказал сразу.

— Теперь уже всё равно поздно, так что... — сама растягиваю рот в улыбке, давая понять, что не злюсь и не обижаюсь.

Артём скидывает одежду и натягивает домашние штаны и футболку. Быстрый поцелуй, и он выходит за дверь, оставляя меня наедине с моими мыслями. Переодеваясь, отметаю все вопросы, вертящиеся в голове.

Ну какой смысл гадать, если можно спросить прямо?

С глухим вдохом вхожу на кухню. Мама пьёт чай, а любимый что-то варганит у плиты. При аромате еды желудок протяжно урчит и сворачивается в клубок.

— Голодная? — бомбит парень, замечая моё присутствие.

— Есть такое. — улыбнувшись, занимаю место напротив матери.

— Минут через двадцать будет готово.

Киваю и перевожу взгляд на маму. Северов ставит передо мной кружку зелёного чая, которую принимаю с благодарностью, но без слов. Я и без того вымотана, а мне сейчас необходимы все мои резервные силы. Вот только мы обе продолжаем хранить молчание.

Я просто не знаю с чего начать тяжёлый разговор, а родительница то и дело опускает глаза на содержимое своей чашки.

С шумом тяну кислород и выталкиваю:

— Ты приехала только чтобы извиниться?

Она тяжело сглатывает и смотрит прямо в лицо.

— Я хотела убедиться, что ты в порядке.

— Жить буду. — бросаю прохладно. — А папа? — толкаю не дающий покоя вопрос, при звуке которого даже Артём оборачивается.

— Мы разводимся. После того дня возле академии мы много спорили, но он так и не захотел смириться с твоим выбором, поэтому я подала на развод.

От её заявления весь воздух со свистом из лёгких вылетает, а голос растворяется в шоковом состоянии. Делаю глоток чая, чтобы хоть немного отвлечься и привести в порядок голову

— А ты смирилась, мама? — толкаю еле слышно.

Она накрывает мою руку ладонью. Впервые за многие годы я чувствую в этом жесте не какой-то расчёт, а именно то, что должно быть в него вложено — поддержку и материнскую любовь.

Устанавливаю зрительный контакт по собственной инициативе.

— Я не просто смирилась, доченька. Я поняла и приняла. Я вижу, что только с Артёмом ты сможешь быть по-настоящему счастлива. Уже тогда я знала, как сильно он тебя любит и на всё готов, чтобы ты сделать тебя счастливой. И я тоже...

В её словах, в её глазах, в её интонациях, в её прикосновениях столько искренности, заботы и раскаяния, что я без сомнений отпускаю все свои обиды. Поднимаясь с места, присаживаюсь перед ней на корточки, опустив голову на колени в то время, как она нежно гладит меня по волосам и то и дело просит прощения.

— Любимая, — шепчет Тёма, кладя ладонь мне плечо, — поднимись. Большая нагрузка на артерию.

Сам тянет меня за локоть, помогая встать. Тут же вжимаюсь спиной в его рельефное тело, стискивая мамину руку.

Поверить не могу, что всё происходит именно так. Любимый мужчина обнимает меня, а мама даёт своё благословение на наш брак. Раньше меня это не особо волновало, но теперь понимаю, что её слова много для меня значат.

Пока расправляемся с едой, обсуждаем все события. Оказывается, из-за заявления, которое она написала на Кира, проверка началась и в нашей конторе, из-за чего папу крепко взяли за... горло. Маме тоже может грозить срок за тёмные делишки, которые они проворачивали, но, учитывая то, что она активно сотрудничает со следствием, может обойтись условным и запретом на адвокатскую деятельность.

Честно? Не расстраивает. С моим выбором профессии мы должны были оказаться с родителями по разные стороны баррикад, пусть никого из нас это и не остановило бы. Конечно, остаётся лёгкая грусть от того, что папа всё же остался за дверью, которую я захлопнула, уйдя из дома. Возможно, со временем он тоже перейдёт на мою сторону, но я не стану торопить его. Я приму и смирюсь с любым его решением. В любом случае оно будет на его совести, а не на моей. Если деньги и репутация ему дороже дочери, то так тому и быть. Ещё чуть больше месяца назад у меня никого не было, кроме подруги и Тёмы. Потом Антон плотно вошёл в мою жизнь, а следом и Егор. Теперь ещё и мама. Ну, что мне ещё надо? У меня есть мама, два брата, сестра и скоро будет муж. Моя семья...

Закидываю в рот остатки еды и пересаживаюсь Артёму на колени, опуская голову на плечо. Он тут же начинает водить ладонью по моей спине, разгоняя ласковое тепло. Родительница только счастливо улыбается, глядя на нас. И мы улыбаемся.

— Я счастлива, Тёма. — вещаю, едва закрывается дверь нашей спальни.

— Знаю, родная. — отбивает Север, стягивая с меня футболку. — Я тоже. Очень.

Стоит только оказаться в постели, тянусь к парню, но он ограничивается несколькими долгими поцелуями, а я понимаю, что сейчас мне этого больше, чем достаточно. Засыпаю в крепких, но ласковых, нежных, но надёжных объятиях любимого мужчины с лёгкой улыбкой на губах.

Моё утро начинается с того, что я просыпаюсь в пустой постели. Тяжело выдохнув, переворачиваюсь на спину, морщась от боли.

Когда она уже исчезнет?

Замечаю на прикроватной тумбочке стакан воды, таблетки и одинокую белую розу в вазе. Приняв лекарства, вытягиваю из воды цветок, вдыхая сладкий аромат.

Кто бы знал, как же я обожаю этого парня. Словами выразить просто невозможно.

С улыбкой выползаю из-под одеяла и натягиваю Тёмину футболку и шорты, потому что из моей одежды, которая не причиняет дискомфорт, у меня только халаты, которые любимый мне тогда набрал в ТЦ. А учитывая то, что мама ночевала на нашем диване, вряд ли надевать их будет хорошей идеей. Да и мозолить Северову глаза своим видом не хочется.