Следак 2

За Овсянниковым пришел Скворцов.

— Да я уже домой уходил, а у них там опять аврал, патрульные цыган в отдел зачем-то притащили, вот меня и подрядили, — объяснился он.

— Ладно, забирай клиента, я хоть отолью схожу, — с этими словами, я выставил их из кабинета. Терпеть мочи уже не было.

Я отвернул в сторону туалета, а они направились к лестнице. Но не успел я дойти до вожделенного писуара, как со стороны лестницы послышался грохот, крики «Стоять!» и громкий топот.

Приоритеты сразу изменились, и я рванул на шум как ошпаренный. Перегнулся через перила и увидел, как задержанный прыгает с одного лестничного пролета на другой. Этому акробату даже наличие наручников не мешало. Пары секунд не прошло, как он оказался на первом этаже и скрылся из вида.

— Охренеть! — присвистнул я и рванул следом.

Пробегая мимо растянувшегося на ступенях Скворцова, не останавливаясь, помог тому подняться, и дальше мы уже бежали вместе, крича на два голоса:

— Стоять! Держи его!

Вот только помочь нам было некому. Рабочий день давно закончился и в отделе остались только мы, неудачники, да дежурная смена. Возле дежурки нам вновь «повезло» и мы завязли в цыганском таборе.

— Да что за…! — во все горло матерился Скворцов, пробивая нам путь к заветной цели.

А цели-то не наблюдалось.

— С дороги! Коля, мужик мимо вас не пробегал? — крикнул он в окно дежурному, когда мы все-таки до него добрались.

— А я знаю? Видишь же, что творится! — нервно отозвался из-за стекла дежурный.

— Патрульных быстрее тогда подключай! У нас жулик сбежал! Пусть улицу прочешут! — проорав все это, Скворцов и сам рванул на выход.

Мне тоже пришлось бежать, все же скрылся мой задержанный.

Носились мы по прилегающим улицам не менее получаса. Сперва я потерял Скворцова, затем дыхалка закончилась. Пришлось возвращаться в отдел ни с чем. Думал хоть там меня обрадуют, но не срослось. Дежурный доложил, что патруль тоже никого не засек. Только что по рации с ним связывались. Но продолжают кружить по району.

Цыган уже запихали в клетку, но тише от этого не стало. Бедлам в отделе продолжался.

Тут и запыхавшийся Скворцов вернулся. Узнал плохие новости и принялся вбивать кулаки в стену.

— Сука! Сука! — повторял он с каждым ударом.

— Чего делать будем? Побег из под стражи оформлять? — удрученно спросил меня дежурный. Побег грозил нехилыми неприятностями всей дежурной смене.

Впрочем, как и Скворцову. Да и мне прилетит рикошетом.

Теперь мне тоже захотелось подолбить стену. Но этим делу не поможешь. Надо думать, а не долбить.

— Где копия постановления? Вадик! — крикнул я, так как тот не меня не услышал.

Скворцов оторвался от своего занятия, пошарил по карманам и выудил оттуда смятый лист бумаги.

— Держи, — сунул он мне его.

Разгладив документ, я тут же его разорвал на четыре части.

— Не задерживал я его. Отпустил до утра, — прокомментировал я свои действия.

— Что, без повестки отпустил? — с надеждой разглядывая клочки бумаги в моей руке, осторожно поинтересовался дежурный.

— Молодой я еще, неопытный, — ответил я.

— Лусенко тебя завтра с говном сожрет, — прокомментировал услышанное Скворцов, жадно слушая наш разговор.

— Точно, точно, — закивал дежурный. — Будет орать «Мои опера привезли, а следак отпустил!»

— Молодой, что с меня взять? — пожал я плечами. Это было меньшее из зол.

— Может еще найдем до утра. Куда он без документов денется? Паспорт-то его у нас остался, — предположил окрыленный Скворцов.

— Может быть, — не стал я спорить.

Закрыв вопрос, я поплелся наверх. Нужно было забрать из кабинета вещи и валить домой. Устал я чего-то.

Следом за мной молча шел Вадим и чем-то думал.

— Слушай, Альберт, — заговорил он, когда мы поднялись на третий этаж. — Извини, что так вышло.

— Чего уж теперь, — устало отозвался я.

— И за то, что выпендрежником тебя считал тоже извини, — от последней фразы я остановился и удивленно уставился на Скворцова.

— Выпендрежником? — переспросил я, чтобы удостовериться, что не ослышался.

— Ага, — виновато кивнул тот, — а еще лицемером, — продолжил он исповедоваться. — Тогда, когда ты говорил о законе и о том, что он превыше всего, я думал ты притворяешься. И эту операцию с взятием с поличным затеял лишь для того, чтобы выслужиться. Извини, я был не прав.

Я молчал. У меня все слова в глотке от услышанного застряли.

— Забыли, — выдавил я из себя, шаря руками в карманах в поисках ключа от кабинета.

— Ну, тогда до завтра, — Скворцов протянул мне руку для рукопожатия. — Альберт! — крик Вадима вывел меня из прострации — я завис с ключом в руке. — Все-таки обиделся?

— Какое нахрен завтра? — отмер я. — На обыск сейчас поедем. Только бланки захвачу, — с этими словами, я ввалился в кабинет, натянул на себя куртку, схватил дежурную папку и был готов. — Чего стоишь? Иди одевайся! Я тебя в дежурке жду.

Среди вещей Овсянникова, как я и предполагал, оказались ключи от его квартиры. Дежурный мне их отдал без вопросов и даже выделил машину, которая отвезла нас со Скворцовым до адреса.

Остановившись возле подъезда, я еще раз глянул на часы. Костян подогнал. Уверял, что круче Seiko часов нету.

Время перевалило уже за одиннадцать вечера. Меня это не смущало. Ночной обыск без санкции закон тоже допускает. У меня как раз случай, не терпящий отлагательств.

На звонок в дверь никто не отреагировал. По ходу Овсянников жил один, ну или только с Анечкой.

— Лучше бы ты раньше вооружился, — намекнул я, заметив кобуру, когда Скворцов расстегнул куртку.

— Я бы все равно не стал стрелять, — пробурчал тот.

— А сейчас тогда зачем его взял? — я ухмыльнулся.

— На всякий случай, — огрызнулся Вадим.

— Ладно, иди лучше кого-то из домоуправления найди, и понятых, — закруглил я оружейную тему.

— Слушаюсь, товарищ следователь, — теперь уже он ухмылялся.

Минут через пятнадцать появился мужчина предпенсионного возраста, представился управдомом. Следом подошел Скворцов с двумя понятыми — семейной парой, проживающей этажом ниже.

Показав представителю домоуправления выписанное мною постановление об обыске, я открыл дверь.

Нам повезло, квартира оказалась однокомнатной, значит за час должны управиться. Если, конечно, не придется тайники искать.

— Гос… тьфу ты. Товарищи, понятые, проходите, — позвал я семейную пару. Они опасливо вошли, но осматривались и наблюдали за нашими с опером действиями с большим интересом. Управдом же вообще, не стесняясь, расположился в кресле и сразу задремал. Так-то я думал, что он привяжется к отсутствию подписи прокурора на постановлении, но управдом даже не вчитался в документ. Окинул взглядом, да вернул.

Первым делом Скворцов нацелился на мебельную стенку. К слову, у меня в квартире стояла точно такая же. Именно из нее Анечка стащила переписанные нами накануне операции купюры.

— Вадим, что там? — подошел я к застывшему пред одним из ящиков Скворцову.

— Записная книжка, — потряс тот растрепанным блокнотом.

— Отлично, — кивнул я. Овсянникова все равно придется искать и его контакты пригодятся.

— Ага, осталось деньги найти, — Скворцов окинул взглядом комнату, соображая где бы еще поискать.

Мы уже буквально все здесь облазили, не оставили без внимания ни сантиметра, частично разобрали мебель, простучали паркет.

Понятые устали и расположились на диване, как только мы закончили его обшаривать.

— Кухня с санузлом еще остались, — сказал я, так как прихожую мы осмотрели самой первой.

Скворцов кивнул, понятые вздохнули, когда я предложил им пройти на кухню. Любопытство они утратили через полчаса обыска, а сейчас безропотно отрабатывали свой гражданский долг.

Обернутые в газеты купюры обнаружились за холодильником. Это Скворцов догадался. Пока отодвигали этого мастодонта, чуть оба не надорвались. Ну, хоть не зря. Сверток был привязан к его задней стенке изолентой.