Мой истинный дракон

В голове вновь возник стройный образ дрожащей девчонки, которая испуганно скрылась в портале. Слишком поздно я почувствовал ее присутствие. Дурак, надо было не пытаться поговорить с Патрицией, а выставить ее за дверь. Что теперь подумает Лилиан?

И теперь я летал над серым зданием пансиона, среди поднявшейся снежной бури, которая вторила моему состоянию внутри. Зверь порывался спуститься и забрать нашу девочку, чтобы унести подальше. Но я не позволял ему этого сделать, боясь, что так я совершенно потеряю ее.

Несколько часов я безуспешно кружил в небе, надеясь увидеть ее в заснеженном окне, но в них царила лишь тьма. Завтра новогодний бал, и мне во что бы то ни стало надо попытаться поговорить с ней. Надеюсь она поймет и простит, ведь мое сердце больше никогда и никому не сможет принадлежать. Только ей. Моей истинной.

Глава десятая

МАСКАРАД

До самого утра, проплакала не смыкая глаз. Разбушевавшееся вьюга за окном словно вторила моей боли в груди. За белой пеленой снегопада не было ничего видно, и ветер выл за окном свою зимнюю песню. Хотя иногда казалось, что этот вой напоминает чей-то рык.

А я все никак не могла успокоиться, тихо скрывая свои слезы, чтобы не разбудить соседок. Из головы не выходил образ Итана. В воспоминаниях всплывали по очереди наша первая встреча, первый танец и первый поцелуй. А ведь он никогда не говорил о том, есть у него кто-то или нет. Странно, но за эту неделю мы стали друг другу близкими, но в то же время все еще оставались незнакомыми людьми. Мне казалось я уже привыкла к его колкостям и серьезному лицу, без тени эмоций. И вечер, проведенный в доме его семьи, явно, стал для нас обоих откровением, но все равно мы слишком разные.

Наши пути определены. Мне предстоит заняться семейным делом и погрузиться в восстановление родового особняка, который без хозяина уже много лет. И до рождества этот путь казался мне правильным и единственно верным. А теперь? А теперь я не знаю, чего бы мне больше всего хотелось: остаться с ним, или сбежать на родину. Хотя откуда взялась эта странная мысль о том, что у нас с драконом есть будущее? Ведь ему предстоит отбыть к отцу, чтобы сменить его на посту главного советника короля. Рядом с таким должна быть другая. Статная, богатая и непременно родовитая, с которой можно с гордостью предстать на королевском балу, а не утирать слезы в пыли темной ниши.

Слезы… Нет, тогда я не плакала. Хотя звучит это не верно, но лишь сейчас я поняла, что испорченное платье ерунда по сравнению с разбитым сердцем. Каким образом я так быстро привязалась к несносному дракону, одной Всевидящей известно, но я уже пожалела о том, что встретила его. И самое ужасное, что мне не с кем поделиться своей болью, которая сжимает грудь в тески, не давая вздохнуть. Я очень долго скрывала от подруг правду, хотя не знаю, что сложнее: рассказать все что было, или признаться о том, что я все же влюбилась. Глупо, безответно, но все же я полюбила его. Читая в тайне от воспитательниц романы, я представляла свою первую любовь немного другой. Нет ни бабочек в животе, и не темнеет в глазах от его близости. Но в то же время в груди что-то отзывается на зелень его изумрудных глаз, и мурашки пробегают от низкого голоса. И самое странное, что, увидев Итана на том обрыве в крови, я испугалась не за себя, а за него. Наверно это и есть любовь. Искренняя, первая и непременно безответная.

Пелена бушующей метели постепенно спадает, и на темном небе, вдали, уже виднеются первые зарева восходящего солнца. Прошла ночь, и моя боль рано или поздно пройдет. Рано или поздно все заканчивается. Так и закончилось мое рождественское приключение. Жалею ли я об случившимся? Скорее нет, чем да. Но я знаю одно, что на предстоящем балу я сделаю все, чтобы он пожалел о том, что водил меня за нос все эти дни. Еще посмотрим кто проиграет. С этими мыслями я засыпаю, проваливаясь в тревожны сон.

— Ты уже решила какую прическу сделаешь на бал? — отжимая волосы полотенцем спросила у меня Белла.

Мы одни из первых заняли душевые, и теперь ждем вечно задерживающуюся Сильвию, чтобы приступить к сборам.

— Пока нет, — пожав плечами ответила я. — Во сколько начала бала?

— В восемь, — донеслось от подруги, которая активно приступила к укладке огненных локонов.

— Еще три часа, — отмахнулась от соседки, немного расслабившись.

Из-за ночной истерики я проспала больше положенного, и хорошо, что в честь грядущего праздника все занятия отменены. А то если бы не балл, нам бы пришлось с утра помогать готовить на кухне праздничный ужин. Но сегодня это обязанность перешла на курсы по младше. Даже директриса понимает, что перед баллом нужно хорошенько выспаться. Правда с «хорошенько» у меня не вышло, но чувствовала я себя более-менее сносно.

В дверь постучались. Поправив пижаму, я аккуратно выглянула в дверной проем. На пороге стояла Сара, которая радостно протянула мне небольшой холщовый мешочек.

— Умница, — похвалила розовощекую малышку, протягивая ей стопку подготовленных конспектов.

Та, пискнув в ответ слова благодарности быстро испарилась, а я предовольная собой вернулась на свою кровать. Белла с интересом наблюдала за происходящим, даже перестав активно закручивать волосы в спиральки.

— Что это там у тебя? — Ее голубые глаза азартно сверкнули как два драгоценных топаза. О, я знала, что означает этот взгляд, и понимаю, что сейчас выгляжу не менее красноречиво.

— Это? — Я продемонстрировала неприметный мешок, который был достаточно легким.

Белла утвердительно кивнула, подсаживаясь ближе, на кровать Сильвии. Сохраняя интригу, я достала небольшое настольное зеркальце в затертой оправе, и улыбнувшись развязала красною тесьму. Кажется, Белла затаила дыхание, жадно наблюдая за моими действиями. И как интересно наблюдать смену настроений на ее лице от заинтригованного, до взволнованно -разочарованного. Особенно когда подруга заметила в моих руках кубики льда. Подхватив один, я стала протирать замороженным кусочком лицо, которое имело красный оттенок после душа. Постепенно с краснотой, уходили и последствия бессонной ночи, и следы усталости.

— Лед… — разочарованно протянула она, поднимаясь. — Но зачем было отдавать все тетради за прошлый курс всего лишь за обычный замороженный кусок воды.

— А кто сказал, что тетради — это плата за лед? — Хитро прищурилась я.

На румяное лицо Беллы вновь вернулся интерес, приправленный долей азарта, а я, протянув один из кубиков подруги, понизав голос до шепота призналась:

— Сара помогла мне кое в чем. А если быть точнее, то утром у меня было настолько поганое настроение, что захотелось испортить его еще кому-нибудь. Но тут на глаза удачно попалось испорченное платье…

Кивнула, указывая в сторону предмета обсуждения, и с каждым словом на лице Беллы проступало понимание. Я даже улыбнулась…

— Не ужели? — Начала она, и я подтвердила.

— Я подговорила Сару, конечно не за просто так, стащить на кухне одну очень интересную приправу.

— Какую?

— Помнишь у нас в кладовом шкафу храниться разного рода специи и пряности? — Белла кивнула, и я незамедлительно продолжила.

— Так вот, когда-то года так три назад, я заработала в наказание дежурство по кухни, и кухарка Сью на радостях заставила меня убираться среди припасов. В тот день мне не везло по всем фронтам, и в момент убоки, ножка табуретки на которой я стояла подкосилась, а я свалилась на пол, вывалив половину содержимого полок. Всевозможные специи и сухо–сборы оказались на одежде, волосах и даже в ботинках.

— Не пойму к чему ты клонишь? — задает вопрос Белла, хотя я вижу, как пляшет интерес на дне ее потемневших зрачков. Она даже не заметила, как механически стала обтирать лицо кубиком льда, внимательно слушая мой рассказ.

— Я пыталась быстро замети следы, и сделать это в небольшом и закрытом пространстве оказалось ой как не просто. Когда все было прибрано я взмокла так, что пот сбегал по позвоночнику тонкой стройкой. И вот тут началось самое интересное. Руки и шея стали гореть огнем.