Омела для Амели

— Очень надеюсь, радость моя, — процедил он, — что, когда это всё закончится, я тебя больше не увижу и не услышу.

— Как так? Я планировала поселиться рядом с вашим уютным гнёздышком и с усердием озлобленной бывшей портить тебе жизнь! — подмигнула девушка и поднялась. — Идём, кажется, твоя сестрёнка появилась на горизонте. Надо направить её энергию в мирное русло, пока она не устроила ещё одну французскую революцию.

Заиграла музыка, и люди стали кружиться парами на небольшом импровизированном танцполе, организованном путём перестановки столов. Кристиан вслед за Адель прошёл к выходу, где во главе небольшой группы журналистов стояла крохотная брюнетка в рваных джинсах, несоразмерно больших ботинках и очках с круглыми толстыми линзами.

— Ну всё, пиши пропало… — усмехнулась Адель. — Честное слово, твоя сестрица порой напоминает маленькую злобную чихуахуа. Даже подходить страшно.

Кристиан не сдержал смешок. Крохотная София Ревиаль могла создать огромные проблемы любому, кто, по её мнению, перешёл на сторону зла. Взятки, подлоги, харассмент, травля, незаконное владение имуществом. Самые громкие скандалы, так или иначе, вылетали из-под пера этого напористого акулёнка. Сейчас же шумиха была не нужна… По крайней мере, он обещал Адель, а значит, нужно перехватить доморощенную Олимпию де Гуж* раньше, чем она прокричит: «Свобода, равенство, братство или смерть!» и бросится на врага.

В тот момент, когда до Софи оставалась несколько метров, мужчина увидел, как Амели подала руку одному из парней, обхаживавших её весь вечер, и вышла в середину зала, позволяя ему опустить ладонь на тонкую талию. У парня явно где-то завалялись лишние конечности, и Кристиан планировал уточнить их местонахождение, не дожидаясь конца мелодии.

— Крис, ты что застыл? — Адель нервно дёрнула его за плечо.

— Я сейчас приду, — ответил он, не глядя. — Просто задержи её светской болтовнёй.

— Кого? Софи⁈ Ну знаешь… — вспыхнула Адель. — Сама разберусь, а ты рискуешь нарваться на неприятности, Крис.

Он не ответил.

— Спасибо, что напоминаешь, почему меня тошнит от одного слова «любовь», — рыкнула она наконец и бросилась наперерез журналистам.

Да, не сводить взгляда с той, кого хотел защитить, было верхом безрассудства, но делать вид, что её не существует, не получалось. Всё его нутро бастовало против того, чтобы его женщины касались чужие руки, и мужчина смаковал фантазии, в которых с хрустом выворачивает в обратную сторону каждый палец этого бедолаги, так неудачно выбравшего жертву для флирта.

Кристиан заставил себя оторваться от танцевавшей парочки и повертел головой в разные стороны, выискивая Адель и Софи. Их нигде не было, а вот Жан Гроссо всё это время внимательно за ним следил. Встретившись с ним взглядом, Кристиан непроизвольно напрягся, а тот ухмыльнулся и приподнял бокал, после чего подошёл к парню, отвечавшему за настройку оборудования, перекинулся с ним парой слов и выскользнул из зала.

По позвоночнику прокатился спазм. Кристиан выхватил бокал с подноса проходившего мимо официанта, залпом осушил содержимое и быстро набросал Адель сообщение. Но из зала не дал выйти голос отца, раздавшийся из динамиков. Оглашение результатов. Слишком… слишком быстро.

Рассекая толпу, он двинулся в сторону Амели.

— Могу я похитить мадемуазель Дюваль? — видит небо, он старался быть предельно вежливым.

Девушка мгновенно отстранилась от незадачливого ухажёра и вложила в ладонь Кристиана свою руку. Кожу обожгло нежным прикосновением.

— Мы танцевали, — словно извиняясь, пролепетала Амели.

«Конечно, родная, ты просто танцевала, а кудрявый смельчак подписал себе смертный приговор», — подумал Кристиан, ведя девушку к сцене. Но вслух произнёс лишь:

— Я видел. Потом обсудим этот момент.

Дальше всё происходило как в кино. Громкая музыка, представление участников с названиями их проектов, приглашение на сцену и Адель. В её взгляде читался укор: «Ты всё испортил! Неужели не мог чуть-чуть подождать⁈» Но Кристиан не мог. Не мог больше стоять и смотреть на то, как его возможное счастье медленно тлеет, выжигая в сердце дыру. В крайнем случае у него всегда есть вариант с публичной поркой месье Жана Гроссо, а значит, всё получится, даже если в итоге скандала пострадает репутация «Аромата твоей души». В конце концов, не он начал эту войну, и если не получится выйти из ситуации красиво, так тому и быть.

— Наша фабрика… — продолжил свою речь Гаспар Тома. — Наш Дом парфюмерии недаром называется «Аромат твоей души». Душа. Единственная и неповторимая часть человеческого естества. Мы очень хотели, чтобы юбилейный аромат стал таким же неповторимым, отражающим нашу суть и нашу душу, поэтому в разработке участвовали сотрудники из разных подразделений фабрики. Примечательно, что даже мой сын Кристиан, младший президент и член совета директоров, не остался в стороне.

Гаспар снова посмотрел в планшет, сверился с текстом и произнёс:

— С него и его очаровательной коллеги Амели Дюваль мы и начнём презентацию наших финальных проектов!

Сотни микроскопических иголочек впились в виски. Кристиан сильнее сжал руку Амели и приготовился к тому, что события станут разворачиваться по запасному, очень нежелательному сценарию.

*Олимпия де Гуж (настоящее имя Мари Гуз) — французская писательница и журналистка, драматург, философ, политический деятель, автор «Декларации прав женщины и гражданки».

Глава 23

— Прошу прощения! — к Гаспару Тома подбежала Адель и что-то шепнула ему на ухо. — Прошу прощения, что бесцеремонно врываюсь в такой торжественный момент… Хотя я всегда всё делаю довольно бесцеремонно, чего уж, — улыбнулась она. — Произошла неразбериха, и мы слегка перепутали материал для презентации. Спешу отдать правильный файл. Я совсем новый член коллектива, а уже попала на масштабное мероприятие и немного растерялась. Никогда не произносила речей перед таким количеством людей… Вау… Что ж, поздравляю всех с Новым годом, а финалистам желаю удачи!

Девушка передала растерянному парню флешку и, забрав из его рук ту, что он планировал вставить в проектор, упорхнула со сцены. Кристиан мысленно вручил ей медаль за смекалку. Своим публичным выступлением Адель не оставила даже шанса на отказ отдать ей подставной материал. Шах и мат.

— Главное, разобрались, а значит, механизм работает как часы, — засмеялся Тома-старший и указал рукой на огромный экран. — Итак, аромат с запоминающимся названием — «Легенда». Прошу, дамы и господа.

На зал опустился полумрак, а на большом экране высветилась надпись: «Légende»*. Потом она растаяла, а на тёмном фоне стал появляться текст:

«Однажды молния ударила в ветви древнего дуба, и на месте разлома появилось растение, способное исцелять и соединять сердца. Друиды называли его „Омела“, почитая, как священный дар великой богини любви Фрейи людям…»

По залу пронеслись мягкие звуки фортепиано и скрипки. В кадре появилась красивая девушка в развевающемся платье, с длинными светлыми волосами и венком из омелы. Прохаживаясь вдоль величественных дубов, она мягко касалась их рукой, и на вершинах ветвей начинали пробиваться зелёные ростки. Картинка сменилась, музыка стала более динамичной. Зрители попали в современный мир. Суета, потоки машин и людей… и пять жизней. Пять отдельных историй одиноких сердец. За несколько минут зал просмотрел маленький, но невероятно яркий, трогательный и качественно отснятый фильм, закончившийся фразой:

«Мы все порой так нуждаемся в волшебстве…»

Кристиан затаил дыхание. Он не видел конечный результат и сейчас не смог бы выразить словами всё то, что творилось в душе. Яркая графика, идеально подходящая музыка, цветовая гамма, раскрывающая самую суть главных ингредиентов, вовремя появляющийся в кадре товар. Создавалось впечатление, что над роликом работали долгие месяцы, а не несколько дней. Сердце переполняла гордость. Он вспомнил тот момент, когда скромная девчушка в забавных очках поднялась со своего места в конференц-зале и, потупив взор, тихо произнесла всего одно слово: «Омела». Слово, перевернувшее его жизнь. Голос, перевернувший его мир. Сейчас эта красивая и невероятно талантливая девушка стояла рядом, её ладошка была мокрой и холодной от волнения, а он до одури хотел только одного — выйти из этого тесного помещения, подхватить её на руки и больше ни на секунду не отпускать.