Наследство для Венеры

— Десять лет! — гордо сообщила девушка.

— Ого! И сколько брачных союзов свершилось, благодаря вам?

— Не считала, но со многими семействами поддерживаю связи.

— А лично сами-то что не замужем? — бесцеремонно уточнил Максим.

— Никто не берет! — правдиво ответила Венера.

— Да ладно! Это вас-то? Ни за что не поверю! Требования большие? Состоятельный, красивый, высшеё образование?

Венера ухмыльнулась.

Её Ванечка был кинологом, благодаря этому она не страшилась собак, а Владимир удачливым негоциантом, при этом закончил всего девять классов. Нет, она попросту влюблялась в них, её мало интересовал их статус.

К Хромову она не воспылала страстью, попросту он понравился. С ним было спокойно, надёжно, да и пора пришла сделать выбор. Ещё немного быстротечных лет и самой сваха потребуется.

— О чём задумались? Я вас обидел? — осторожно спросил Максим.

— Нет! — засмеялась девушка, — припомнила, как от меня два жениха улизнули. Расскажу под настроение. А вы, отчего в этом месте живете в одиночестве?

— Нравится, — пожал плечами хозяин, убирая со стола посуду.

— Исчерпывающий ответ. У вас есть близкие? Проживают в городе?

— Родители и сестра, — неохотно ответил он.

— Большое спасибо за ужин. Давайте, я приберу? — Венера поняла, что разговор окончен. Смотритель дома, хозяин собак, загадочный бородатый парень не пожелал ничего сообщать о себе.

Максим предложил ей занять любую комнату, выделил из своего гардероба рубашку и штаны, обувь не смог подобрать. Велел не ходить в лес, в босоножках не пройдет и пару метров, да и на змею может наступить.

На косогоре спела земляника, и Венера повадилась там бродить. Набирала ягоды в большую кружку, торжественно приносила в дом, высыпала в миску и ела по ягодке, наслаждаясь вкусом.

Максим её хвалил, но сам отказывался, ей полезнеё, в городах-то такого чуда не видели. Ей было приятно. Не совсем она пропащая, если могла набрать столько ягод, не обращая внимания на комаров и слепней.

А они одолевали! При солнце резвились слепни, а вечерами комары. Пчелы и осы Венеру не пугали, они летали по своим делам, к ней не приставали. Нравились ей и стрекозы. Если удавалось увидеть поблизости маленький вертолетик, Венера старательно рассматривала насекомое. В голове тут же возникали строчки из басни Крылова и барышня пыталась разгадать, почему стрекоза названа попрыгуньей, девушке ни разу не довелось увидеть ни одного стрекозьего прыжка. Зато кузнечики и лягушки прыгали!

Чудес увидела много.

Ещё она купалась и загорала.

Купальника у неё не было, но нижний гарнитур был приличный, вполне годился для солнечных ванн.

Не сказать, чтобы она совсем не хотела понравиться Максиму, было бы против природы, если бы молоденькая женщина не предприняла попытки увлечь собой интересного мужчину. Специально не старалась, но поскольку он совсем не реагировал на её присутствие у озера в неглиже, Венеру холодность его задевала.

Мог бы хотя бы комплимент сказать! Возможно, он сдерживался из-за Хромова? Тогда понятно его поведение. Он-то ещё не знал, что за Эдуарда она не выйдет, даже если тот встанет перед ней на колени! Жених слишком хорошо показал свое истинное лицо! И умолчал о детях, а это слишком веский аргумент для отказа от замужества.

Девушка купалась по утрам, заплывала далеко, но вода была теплая, парная, как говорил Максим, затем лежала, поджаривая себе живот и спину. Часто одолевала дрема, и она не противилась, засыпала. Бледность после больницы ушла, силы восстанавливались быстро.

Озеро без названия, она специально интересовалась у Максима, каждый день выглядело по-разному. Утром по небу плыли огромные белые кучевые облака, и оно отражало их, от этого выглядело белесым, вода слегка рябила. К вечеру озеро постепенно темнело, становилось мрачным.

Венера лениво размышляла, что недаром поверхность воды называют зеркалом, словно небо любуется собой.

Вода была чистой. Даже у берега, где не слишком большая глубина.

Следующим утром оно показало ей другую картинку, небо было высоким и озеро отражало все, что на берегу, несколько разбросанных валунов, заросли ивы, высокие ели.

А сегодня оно выглядело равнодушным, высокомерным, вода не шелохнется. Венера хулиганила, набирала камушки и бросала, чтобы немного его всколыхнуть, он озеро лишь проглатывало её послание и высокомерно смотрело в небеса.

В дождь она наблюдала за озером из дома. Ей представлялось, что оно морщится и пытается оттолкнуть капельки дождя, было заметно, как они врезаются в воду, создавая маленькие воронки. Озеро выглядело хмурым, раздраженным.

Венера принимала озеро, как некую сущность, живущую рядом и позволяющую ловить рыбу или купаться в себе, но имеющую свой характер. На ум пришло — жеманница.

Максим показал, как надо ловить рыбу, насаживать червей, но она не увлеклась, все же, была городской барышней до мозга костей и извивающихся червей жалела. Он похохотал над ней.

Ну и пусть! Сегодня она его видит, а завтра забудет.

По вечерам она читала Диккенса «Лавку древностей», гуляла, возле озера и скучала.

А ночью из панорамного окна любовалась небом и звездами. На улицу выходить не решалась, комары не давали проходу. Она жаловалась на комаров Максиму, он говорил, что они лютуют на её сладкую кровь, и протягивал ей репелленты, чтобы мазалась, но хватало её ненадолго. Может они её и не кусали, но жужжали возле уха и мешали наслаждаться звездным небом.

Питер она любила, но звезды там были видны редко, да и таких синих бархатных ночей не бывало. Ей здесь нравилось. Возможно, когда она состарится, купит себе где-нибудь на озере домик, и будет доживать свои дни, глядя в небо и слушая шум леса.

С хозяином собак она вела себя непринужденно, особо ему не мешала, да и он ей. Они встречались в основном за ужином или по утрам. Готовил Максим сам, особенно вкусный хлеб выпекал. Венера столько хлеба в жизни не ела, боялась растолстеть.

Отдых пошел ей на пользу, рана иногда побаливала, но редко. Шрам, что остался на животе после операции выглядел некрасиво, но она не переживала, видел её только Максим. Он как-то проходил мимо мостков, где она лежала, загорала, увидел шрам, подошел, спросил, откуда у неё такое приобретение.

— Бандитская пуля, — популярной фразой ответила Венера.

Правду говорить не собиралась, а врать не хотела. Он не стал настаивать. Максим ей нравился основательностью, спокойным радушием. Откровенно говоря, в первую ночь она спала плохо, прислушивалась, не крадется ли к ней хозяин псов, чтобы покуситься на её девическое тело и честь. Но он не крался, не приходил и не прибегал.

Венера посмеялась над собой, своими фантазиями и уснула.

Её девическая честь не пострадала и в последующие ночи, так что в присутствии Максима она чувствовала себя совершенно свободно и раскованно, доверяя ему.

У них совпадали интересы в чтении, оба любили советские фильмы, особенно комедии и хорошо понимали собачье племя. Современная политика, шоу–бизнес вызывали брезгливость. Дважды они умудрились поругаться.

Венера кричала, что нельзя огульно хаять вещи только потому, что они сделаны во Франции или в другой стране, а он спокойно сообщал, что наши ничуть не хуже, только разрекламированы плохо. Словом, был законченным русофилом.

Хромов обещал приехать за ней на следующий день, но не появился, ни в субботу, ни в воскресенье.

Она радовалась, что не стала тратиться на покупку телефона, а оставила деньги на обратный билет, их должно было хватить. В полиции ей обязаны выдать справку об утере документа, по справке и купит билет, и доберется до дома.

В понедельник Венера начала беспокоиться. Если Эдуард и сегодня не появится, надо выбираться самой. Просто идти по дороге, не сворачивая, дойти до какой-нибудь деревни, а там довезут. Или попутка подберет. Не древние века, машины теперь у всех. Максиму в этом вопросе она не доверяла, он был человеком Хромова, а тот её страшно разочаровал.