Страница 59 из 70
Заплатили ей, правда, на мой взгляд, очень и очень мало – за первую порцию рублей двадцать, за вторую обещали пятнадцать. Но Алла просветила меня, что переводчики в СССР вовсе не были привилегированным классом и котировались примерно наравне с пенсионерами и дворниками; но дворникам ещё и служебное жилье давали. Да и о пенсионерах и ветеранах государство тоже не забывало – в отличие от переводчиков.
Их выработка тут считалась в неких авторских листах – сорок тысяч печатных знаков с пробелами; для темного меня Алла перевела их в страницы обычной книги – получилось примерно двадцать две штуки. На этот объем отводилось десять дней, а платили за него примерно рублей пятьдесят – но могли и накинуть немного за сложность. И десяток страничек машинописного текста, которые ей вручил Михаил Сергеевич, больше чем на две красненькие не тянули ни при каких раскладах – по её мнению, старик и так был очень щедр, учитывая её студенческие таланты. Я ещё больше уверился, что это было какой-то формой благотворительности – наши кураторы просто заглаживали вину перед нами за собственные косяки, но делали это исподволь, без бросания пачек с купюрами с барского плеча. За это я их и ценил.
Впрочем, Алла рассказала ещё, что отдельно такой профессии, как «переводчик» в Советском Союзе нет. Вернее, некий человек может заниматься переводами, например, в каком-то издательстве, но там никаких гонораров – только оклад и возможная премия. А вот такого рода переводы – это по факту подработка, их можно получить через некое Бюро переводов, в которое берут только тех, кто уже имеет официальную должность. В общем, на мой взгляд, это было не так прибыльно, как хотелось бы. Но Алле нравилось – и вроде бы у них в институте подобная деятельность могла учитываться как производственная практика. Но со своей она уже разобралась, а нам и тридцать пять рублей не помешают. Сходим пару раз в «Лиру».
Увидев, что мы вернулись, старик с Аллой отвлеклись от своего занятия, она аккуратно убрала какие-то листки – кажется, новое задание – в свою сумочку. И кинулась ко мне.
– Я волновалась! – воскликнула она, повиснув у меня на шее.
– Всё хорошо, – я извиняюще улыбнулся Михаилу Сергеевичу над плечом девушки. – И всё уже закончилось.
– Его арестовали? Это был он?
Я замялся – но почти незаметно, буквально на мгновение.
– Да... арестовали. Правоохранительные органы с ним разберутся.
Милицию я не упомянул, поскольку с ней Боб, кажется, уже никогда не познакомится. И остальные подробности всей операции опустил – незачем Алле влезать в эту грязь. Достаточно того, что я в ней изгваздался по самые уши.
– И правильно! – Алла ткнулась лбом мне в плечо. – Теперь всё будет нормально?
Я оглянулся на Валентина – мол, выручай, сам не справлюсь. И тот меня не подвел.
– Конечно, будет, – вмешался он. – Михаил Сергеевич, мне тут стало известно, кто стоит за той ситуацией с Александром. Это Олег Михайлович, вы должны его помнить. Из второго.
***
Насколько я мог судить, Михаил Сергеевич чуть ли не с полуслова понял, о ком идет речь. Но заставил Валентина доложить всё честь по чести – правда, тот рассказал о «старом знакомом» хоть и развернуто, но так, что даже мне, присутствовавшему при допросе Боба, было непонятно, кого они обсуждают. Впрочем, я и тогда остался в некотором неведении, а уточнять не стал – были другие заботы. Ну а Алла вообще впала в ступор и даже открыла в недоумении рот.
– Только непонятно, где его искать. Он может быть как в Москве, так и... где угодно. Со среды не на связи, но сам не проверял, – закончил свой рассказ Валентин.
Михаил Сергеевич задумчиво посмотрел вдаль.
– Это можно узнать, – сказал он. – Думаю, Георгий мне не откажет.
– Михал Сергеич, позвоните? – в голосе Валентина я услышал неожиданные просительные нотки.
Мне он всегда казался достойным наследником «Железного Феликса» – только без маузера. Кожанка, я был в этом уверен, у него есть, в этом времени она считалась негласным признаком статуса для обеспеченных господ. А Валентин явно был из этой прослойки – и нисколько не стеснялся, судя по его непременному «Мальборо».
– Позвоню, – согласился старик. – А ты пока подумай, что делать собираешься.
Он повернулся к телефону и набрал какой-то номер – без судорожных поисков нужных цифр по записным книжкам и прочих признаков людей с плохой памятью. Впрочем, сейчас таких людей было много... я и сам когда-то помнил много полезных номеров наизусть.
Ответили ему практически сразу.
– Георгий, привет тебе, – сказал Михаил Сергеевич. – Это Смиртюков тебя беспокоит. Как там твои писатели поживают? Не потерялись в нынешних условиях? Не потерялись? Вот и хорошо, они нам ещё пригодятся... Не буду отвлекать надолго, у меня к тебе есть просьба небольшая. Ты не знаешь, где сейчас можно найти Олега Михайловича Шмелёва? Да-да, того самого, «Резидента». Потребовался вот одному старому знакомому... моему знакомому, конечно же. Вот как? Что ж, диктуй, записываю.
Старик подтянул к себе большую тетрадку, в которой уже было исписано порядочное количество страниц – и, кажется, только за последние дни, – и пару раз небрежно чиркнул ручкой. Хорошей такой, золоченой, но чернильной ручкой – какими и полагается работать государственным служащим его ранга.
– Спасибо, Георгий, от всей души благодарю, – ответил Михаил Сергеевич на реплику своего собеседника. – Нет, вот про это ничего не скажу... Ещё пара дней, так что успеешь. Нет, не разбирай.
Он положил трубку и как-то весело посмотрел на нас.
– Он сейчас в Переделкино, отдыхает от трудов в Доме писателя. Георгий говорит, что сведения верные... и свежие. Валя, ты что-нибудь придумал? [1]
Тот отрицательно покачал головой.
– Можно снова послать группу... Но с этим... с этим я хотел бы разобраться сам. Вот только... – он бросил быстрый взгляд на Андрея, который сидел за столом и что-то жевал, но быстро поднял голову, когда понял, что речь идет о нём.
– Андрюшу не отпущу, он мне нужен, – тут же отреагировал Михаил Сергеевич. – Своих вызывай.
– Только же уехали они, и пары часов не прошло, ребята трое суток на ногах были, – с обидой в голосе сказал Валентин.
– У вас в комитете что, водителей мало? – старик недоуменно поднял бровь.
– Другие не подходят.
– Тогда посылай группу, – безразлично предложил Михаил Сергеевич и взял свою тетрадь, перелистнув несколько страниц и сделав вид, что нашел что-то интересное.
Повисло неловкое молчание.
***
Я не понимал, что происходит. Старик явно считал, что Валентин вытащил на свет какие-то личные разборки с этим бывшим госбезопасником, который сейчас каким-то образом оказался в писательском санатории, иначе этот Дом в Переделкино назвать было сложно. Впрочем, там могли отдыхать не только те, кто занимается соответствующей деятельностью, в СССР случались и более невероятные события, а социалистическая действительность этому лишь способствовала. Но как бы то ни было, Михаилу Сергеевичу очень не хотелось заниматься этим делом, хотя откровенно послать Валентина он по каким-то соображениям не мог или не хотел. У этих двоих были странные взаимоотношения, в которые я старался не вникать; они явно через многое прошли, многое видели и даже сейчас были на одной стороне в этом странном государственном перевороте, который на этой даче почти не ощущался.