Страница 35 из 70
Но даже такие расплывчатые обещания сильно меня воодушевили. Я уже прикидывал, как по осени организую в гараже нечто вроде подпольного заводика – правда, для этого надо будет как-то договариваться с Санычем, поскольку пока он пустил меня лишь до конца лета. Я грустно подумал, что если выдать за него замуж бабушку, то этот загадочный старик должен будет пойти навстречу свежеиспеченному родственнику – особенно если выделить новой ячейке общества часть заработанного на установке декодеров. Впрочем, я даже не представлял, как начну разговор об этом с Елизаветой Петровной – и опасался, что сразу после его начала меня выставят из квартиры на Новоалексеевской без права на возвращение.
Но в целом настроение у меня было хорошее – и я почти забыл про то, что прямо сейчас в СССР происходит государственный переворот. Вернее, совсем забыл, но жизнь вернула меня в реальность очень быстро. Вернувшись к платформе, я выяснил, что поезда в Москву больше не ходят, причем их отменили по неизвестной причине и на неопределенный срок. Из Москвы выбраться было можно – тут остановку движения обещали лишь через пару часов, – но я не представлял, что мне может понадобиться в каком-нибудь Нахабино или Волоколамске.
Я плюнул на непредсказуемых железнодорожников, прошел немного вперед, к Волоколамскому шоссе – но лишь для того, чтобы увидеть, как по нему ползет очередная колонна техники; видимо, в столицу начали подтягивать подмосковные части. Трамваи грустно стояли вдоль дороги – и, кажется, тоже двигаться не собирались. Где-то в той стороне находилась «Щукинская», но я помнил, что попасть к ней с Волоколамки было нетривиальной задачей – во всяком случае, на машине, – и решительно вернулся к «Покровской-Стрешнево». Меня ждал одноименный парк и станция метро «Войковская». Идти к «Соколу» вместе с военными мне не хотелось.
***
Путь через парк до «Войковской» тоже не был простым – в любом раскладе я выходил к Ленинградскому шоссе за мостом над окружной железкой, которая тут пока не превратилась в ещё одно пассажирское кольцо. Но моему организму было восемнадцать, и я мог легко осилить пару километров – даже бегом, если вдруг возникнет такая нужда. Сейчас я спешить не стал, а решил заодно посмотреть на сам парк – вдруг он мне понравится, и я захочу привести сюда Аллу. Впрочем, самые первые впечатления были, скорее, негативные – за лесом никто не ухаживал, дорожки не асфальтировал и схем не развешивал. Я подозревал, что и с бытовыми удобствами тут тоже всё просто: что принес с собой, то и жрешь, а в качестве уборной используешь любой подходящий куст и молишься, чтобы тебя не поймала милиция, если, конечно, она сюда забредает.
Люди тут были – не очень много, конечно, но всё-таки. Непременные мамаши с детьми дошкольного возраста гуляли вдоль прудов и кормили наглых разжиревших уток; неподалеку от них собрались собачники и что-то бурно обсуждали, пока их питомцы обделывали свои собачьи дела. Праздных граждан не было – видимо, из-за воскресного раннего времени, но я подозревал, что вечерами тут не протолкнуться от компаний, которые предпочитают пить крепкие спиртные напитки на природе.
Ещё тут не было никаких карт, которые в будущем в обязательном порядке развесили по всем московским паркам – и поэтому я шел почти наобум, примерно выдерживая направление, ориентируясь по солнцу и сворачивая в самых неожиданных местах, если считал, что именно эта тропинка ведет в нужную мне сторону. Двигался я достаточно споро, но когда за спиной послышались быстрые шаги, не удивился – наверняка этот парк облюбовали и местные любители бега. Я лишь принял вправо, ближе к кустам, давая дорогу – и мою спину буквально ожгло от внезапной боли.
Я почти не думал. Сразу отскочил ещё ближе к кустам, зашипел, развернулся – и увидел человека, который держал в руках нож из темного металла, с лезвия которого капала на землю моя кровь.
Кажется, он был чуточку постарше меня. Но у нас было почти одинаковое телосложение и почти одинаковый рост – он разве что был чуточку шире, такой коренастый пацан, который мог быть кем угодно. Одежда на нем выглядела неказисто, была она не по размеру и порядком замызганной. Но в первую очередь меня поразили его глаза – в них плескалась какая-то запредельная ненависть. Может, ко мне, а, может, ко всему человечеству разом – этого я понять не мог.
Я точно знал, что никогда не видел этого человека – и не мог понять причин, по которым он напал на меня. Впрочем, маньяки имелись и в этом благословенном времени; с одним из них я не так давно познакомился в городе Шахты.
Я слегка пошевелил левой рукой и снова зашипел – резаные раны лучше не беспокоить; правая рука двигалась без помех. Я автоматически дернулся к своей сумке, но вспомнил, что перед поездкой выложил всё, что можно было использовать как оружие – дома остался и перочинный нож, который я затрофеил после общения с Лёхой в Сокольниках, и верный ломик, которым отбивался от нападавших в гараже. Ездить по сегодняшней Москве с чем-то, очень похожим на настоящий арсенал, показалось мне плохой идеей. Я быстро глянул туда-сюда – ничего похожего на оружие на земле не валялось, один сухостой.
Мой противник двинулся вперед, и я непроизвольно подался назад. Что-то спрашивать у него я не стал – без толку, только концентрацию потеряю. Впрочем, я и так не мог представить, что смогу сделать один, с порезанной спиной против человека с ножом – только что достойно умереть, но этого мне хотелось в последнюю очередь. И ещё я помнил, что потеря крови ведет к неприятным ощущениям в организме, которые совсем не помогают в драке. Кажется, это хорошо описал Дюма в том рассказе о дуэли королевских миньонов, но я мог и путать, потому что помнил её лишь по сериалу. [3]
Как меня учили, я следил за ножом – чтобы не пропустить момент удара. Сумку я с плеча сбросил и взял её за ручку; получилась жалкая пародия на старинные плащи, но ничего лучшего я придумать не мог. Противник сделал шаг, ещё один... Мне уже некуда было отступать, только что кинуться спиной вперед в кусты в надежде на провидение, но если я запутаюсь в ветках, шанс получить нож в печень значительно вырастет. И бежать я не мог – этот человек догонит меня с легкостью.
Он наконец начал чуть отводить руку с ножом – видимо, чтобы полоснуть им по воздуху и окончательно вывести меня из равновесия, – но тут справа раздался собачий лай. Совсем близко, буквально в нескольких шагах, за поворотом тропинки и за кустами. И тогда я вспомнил, что не использовал ещё свойство человеческой природы издавать громкие крики. Правда, без свидетелей поблизости я мог лишь вынудить противника начать атаку раньше. А тут...
– Пожар!! – заорал я. – На помощь!! Пожар!! Огонь!
Он застыл на месте, потом заозирался – и бросился в кусты с противоположной стороны тропинки. А справа снова раздался собачий лай – уже значительно ближе.
И я возблагодарил тех анонимных авторов из интернета будущего, которые советовали звать на помощь именно с помощью крика про «пожар» – не все способны на абстрактную помощь, а вот огня все боятся одинаково. Да к тому же многие примерно представляют, как с этим огнем бороться.
[1] Егор ошибается – в те времена в Белом доме находился Верховный Совет РСФСР, а не правительство. Правительство уже независимой страны туда перебралось после событий октября 1993-го, а новый парламент – Государственную думу – поселили поближе к Кремлю, в бывшем здании Госплана СССР.