Страница 76 из 107
Опиум занял третье место по вывозу в Китай из России, соперничая с тканями и мехами. Если в 1829–1833 годах общий экспорт в Китай составил 1.82 миллиона рублей, то уже в 1834-1838-м — 2.54 миллиона рублей, а в 1839-1843-м — 3,24 миллиона рублей. Англичане ввозили в Китай ежегодно до 2500 тонн опиума, США — от 70 до 200 тонн, Россия — 60–80 тонн, в конце 1830-х в дело включилась и Франция, чей экспорт опиума рос бешеными темпами и достиг на 1837 год 200 тонн. Не стоит забывать и независимые пока княжества Западной Индии и нынешних Бирмы и Лаоса, которые поставляли в Китай ежегодно до 2000 тонн опиума и имели твердые 40 % рынка.
Кому-то покажется, что доля русских мизерна по сравнению с другими игроками, но не стоит забывать, что мы везли наркотик в Китай на верблюдах (sic!), тогда как другие игроки — на кораблях. Как пример: в 1805 году американский бриг «Элман» загрузил в Смирне 43 сундука и 63 ящика турецкого опиума, общий вес груза составил 3 тонны. Опиум закупили по 2 доллара за фунт, вместе с доставкой такой партии общие затраты составили 2.5 доллара за фунт. Продали груз в Кантоне по 10 долларов за фунт, то есть данная сделка принесла владельцу «Американской опиумной компании» Джеймсу Джейкобу Астору 45 тысяч долларов чистой прибыли даже после уплаты жалования и премий капитану брига и команде.
В 1828 году торговый американский корабль «Данюб», принадлежащий фирме «Рассел и Ко», закупил в Смирне 1000 ящиков опиума, груз был эквивалентен 63 тоннам. Заметьте, один торговый корабль перевез из Смирны в Китай груз, фактически равный годовой отгрузке опиума из России. Это к вопросу о выгодности именно морской торговли относительно сухопутной до строительства железных дорог.
На вырученные деньги капитан Форбс закупил груз чая и шелка, который потом с большой прибылью реализовал в США.
В связи с вышесказанным забавно читать наших псевдоисториков, которые на голубом глазу рассказывают, как англичане травили китайцев наркотиком. Цитата из книги Андрея Медведева: «Война империй: тайная история борьбы Англии против России»:
В 1835 году опиум составляет три четверти (!) всего импорта Китая. Курили англо-индийский опиум больше 10 миллионов человек. В 1838 году в стране продали 2000 (буквами — две тысячи!) тонн (!) наркотика, и наркоманами были от 10 до 20 % столичных и от 20 до 30 % провинциальных чиновников. Среди солдат и офицеров курение опиума стало повальным явлением. Это полезно вспоминать, когда англичане учат Россию, как жить, что делать, за что каяться и как себя вести. Когда они с гордостью рассказывают о своем огромном промышленном росте в XIX веке, о том, как они стали финансовым центром и «мастерской мира» к началу XX века, нельзя забывать, что произошло это благодаря тому, что англичане досуха выкачали Индию, как вампир жертву, и посадили на опиум миллионы китайцев. Именно это, а не созидательный труд, не экономические теории и не свобода предпринимательства, как нам порой пытаются рассказать, сделало Англию великой империей. И вот как раз потому, что англичане вели дела именно так, задорно, цинично, с помощью оружия и частных армий, русским было не всегда просто с ними конкурировать.
Но мы делали то же самое! И сидели китайцы не только на английском опиуме, но и на западно-индийском, американском, французском и русском. Да, мы возили опиум в Китай в меньших масштабах, но не от недостатка усердия, а только из-за географического детерминизма. Россия была весь XVIII и XIX века нормальной империей, хищником, который боролся за место под солнцем с первыми державами мира. Наши купцы торговали от Европы до Китая и Америки, и точно так же, как и англичане, использовали любые возможности для расширения экономического или военного влияния в любой части света. Русские виды на Корею и часть Северного Китая — нормально, и говорит о том, что наши интересы распространялись и за пределы собственно Российской Империи.
Вернемся к ситуации в Китае. К 1830-м годам китайский рынок оказался опиумом просто пересыщен. Наркотик, словно гигантским насосом, выкачивал серебро и золото из Китая. Американцы и французы закупали опиум в Турции и в голландских колониях в Индонезии. Напомним, что в 1813 году население Китая составляло 417 миллионов человек, из них — 3 миллиона наркоманов. В 1837 году население сократилось до 363,5 миллиона человек, а наркоманов было уже 12 миллионов! Китай просто начал вымирать от пагубного пристрастия.
А что же в этот момент творилось в самом Китае? Почему он не мог защитить свою экономическую независимость?
Династию Цин, правившую в Китае с 1644 года, основали кочевники-маньчжуры. Они отвергали китайский образ жизни, более того, по заветам основателя династии маньчжурские поселения следовало отделять от туземных, а маньчжуры оставались военной элитой страны. В принципе, маньчжурского запала хватило надолго — в XVIII веке к Китаю были присоединены Халха (Северная Монголия), Джунгария, часть Туркестана (Синьцзян), Тибет. Были установлены марионеточные режимы в Бирме, Корее, Вьетнаме. Однако с началом XIX века натиск ослабел.
Маньчжуры приняли и прониклись китайским образом жизни, где форма ставится гораздо выше содержания. Маньчжурские войска, давно не сражавшиеся с сильным противником, выродились в обычную полицию, воевать не умели, военного дела не знали. Император закрыл все порты, чтобы избежать «тлетворного влияния Запада», из страны выгнали всех христианских проповедников, которые подозревались в том, что создают в Китае тайные секты, которые планировали свержение маньчжурской династии и восстановление Мин.
Из книги Тизенгаузена и Бутакова «Опиумные войны. Обзор войн европейцев против Китая в 1840–1842, 1856–1858, 1859 и 1860 годах»:
Императоры династии Цин стремились законсервировать сложившееся положение в стране, в том числе и закрывая порты, чтобы сделать как можно меньшим объем торговли с иностранцами. Христианские проповедники давно находились в Китае под подозрением: считалось, что они приложили руку к появлению в Китае многочисленных сект, ставивших целью этническую реконкисту: свержение маньчжурского правительства и восстановление власти китайской династии Мин.
Однако в то время христианская проповедь не привела к образованию сколь-либо серьезной сектантской прослойки. Куда более опасными для Цин являлись буддийские организации, особенно Байляньцзяо, имевшее многовековую историю конспиративной работы и подрывной деятельности против неугодных правительств. По легендарным свидетельствам, это общество приняло активное участие в свержении власти монголов (в XV в.), затем неоднократно поднимало бунты против династии Мин, наконец в 1796–1805 гг. возглавило грандиозный бунт крестьян Южного и Центрального Китая, которое маньчжуры сумели прекратить лишь после поголовного истребления боевых отрядов повстанцев.
Несмотря на размах движения, оно стало лишь провозвестником будущих бурь.
В 1813 г. общество Тяньлицзяо подняло восстание в провинции Чжили и на Шаньдунском полуострове — в самом сердце державы Цин. Сектанты подошли к Пекину и едва не захватили императорский дворец. Правительству удалось подавить и это движение, однако теперь антиманьчжурские восстания вспыхивали ежегодно. Особенно их провоцировали мессианские настроения китайского крестьянства, уверенного в скором завершении земной истории, которая будет ознаменована приходом мессии, устанавливающего на земле справедливую власть вечных Небес.
Чрезвычайно частыми антиманьчжурские движения были на юге империи, а также в недавно приобретенных землях Синьцзяна. Значительная их часть превращалась в затяжные партизанские войны, так что маньчжурская армия все в большей степени была вынуждена забывать о своем великом прошлом, приобретая навыки полицейской силы и привыкая к малой войне.
Постоянное давление на Китай оказывали и европейские страны. Особенную активность с конца XVIII в. развила Англия, надеявшаяся получить исключительные привилегии в торговле с огромной восточной державой.
В 1816 г. она была очень близка к этому. Во всяком случае британский посол лорд Амхерст уже жил в Пекине и вел переговоры о деталях придворной церемонии, во время которой он будет представлен «сыну Неба». Однако английская чопорность сыграла с лордом злую шутку. Отказавшись соблюсти правила этикета и совершить девятикратное преклонение перед императором, он был изгнан из столицы. Этот инцидент побудил маньчжуров принять закон, запрещавший иностранным послам въезжать в Пекин.
Несмотря на все эти факторы, цинское правительство полагало, что находящаяся в его руках армия в состоянии обеспечить единство государства и противостоять внешним врагам. Теперь мы знаем, насколько жестоко оно ошибалось.