Страница 74 из 107
28 февраля 1819 года Фарквар и Раффлз обнаружили остров Сингапур с прекрасной естественной гаванью, деревом и запасом воды. И самое главное — нет голландцев! В срочном порядке заключили договор с местным теменгонгом (губернатором) султаната Джохур Абдул Рахманом, который разрешил англичанам устроить временное поселение на острове при условии одобрения его султаном Хуссейном.
Англичане попали в самый подходящий момент. В 1812 году умер султан Джохура Махмуд III, по идее ему на смену должен был прийти его старший сын Тенгку Хуссейн. Однако Совет Султаната, куда входили главные чиновники страны, решил передать трон младшему сыну Махмуда, Абдулу. При этом решение Совета поддержали голландцы и послали Хуссейну требование передать королевские регалии брату. Старший отказался и начал формировать свой флот.
Что сделала Раффлз? Признал Хуссейна султаном, заключил договор о взаимопомощи и снабдил деньгами. В результате Абдул сбежал, а Хуссейн стал признанным султаном, обязанным англичанам.
Высадившись на берег, англичане сразу же начали выгружать войска, разбивать палатки и строить форт для защиты от атаки с моря. 6 февраля 1819 года заключен договор — британской ОИК позволялось создать торговый пост на Сингапуре в обмен на ежегодную выплату 5000 фунтов султану и 3000 фунтов губернатору. После заключения соглашения Раффлз отплыл в Бенкулен, приказав Фарквару выстроить крепкие фортеции и для привлечения торговых судов других стран сообщить, что Сингапур — свободная экономическая зона, пошлины отсутствуют.
Голландцы, узнав об основании нового британского порта, пришли в ярость. Губернатор Батавии уже хотел собрать военную экспедицию и скинуть крошечный гарнизон (300 человек) Фарквара в море, но остановил его Баннерман, который сказал — Раффлз действовал вопреки инструкциям Компании, поэтому погодите немного — сейчас ему в Калькутте по шапке надают и заберут гарнизон. Однако Родон-Гастингс, узнав о новой фактории, сполна оценил ее стратегическое положение — приказал Баннерману собрать все наличные силы, какие есть, и отправить в Сингапур. В результате голландцы оказались в дураках.
Срочно полетели письма в Амстердам, и переговоры по Сингапуру вышли на межправительственный уровень. Министр иностранных дел Британии, лорд Каслри, на дебатах с послом Нидерландов сообщил, что Англия честно выполнила условия договора, вернув все прежние колонии в Малакке голландцам. Посол в ответ возразил, что Сингапур входит в зону голландского влияния, но на резонный вопрос Каслри — а почему тогда об этом был совершенно не в курсе султан Джохора — ответить так и не смог.
Через 4 месяца гарнизон новой крепости возрос до 5000 человек. Привлеченные отсутствием пошлин, массы кораблей отстаивались не в Батавии, а в Сингапуре. Раффлз, вернувшись на остров в мае, обнаружил в гавани до 100 торговых судов (из них всего 2 — европейские). В новом городе стали селиться китайцы, малайцы, индийцы, открылось множество торговых представительств и контор, англичане построили удобные склады для товаров, верфь, увеселительные заведения. Раффлз писал: «Сингапур на сегодняшний день является самой важной базой на Востоке, и его географическое положение, так же как и коммерческое превосходство, имеют более важное значение, нежели владение целым континентом».
Таким образом, к 1820 году роль главного порта в Моллукском проливе перешла от Батавии к Сингапуру. Новый город стал главным портом подскока к Китаю, поскольку, как мы помним, на собственно китайской территории иноземная торговля ограничивалась Кантоном.
Чтобы понять внутреннюю обстановку в Малайе, цитата из книги Пирса Брендона «Упадок и разрушение Британской империи 1781–1997»:
Раффлз утверждал (и не без оснований), что голландцы жестоки и коррумпированы, а расширение британского влияния служит гуманным целям. Получилось, что сам основатель колонии оказался поразительно снисходителен и относился терпимо к племенным обычаям малайских племен, которые ни в коей мере не были гуманными. «Они неплохие люди, — писал он, — несмотря на то, что едят друг друга».
С очевидным наслаждением Раффлз сообщал, что аборигены иногда зажаривают человеческое мясо, а иногда едят сырым, и считают деликатесами эпикурейцев ладони и подошвы. Мозги жертв они помещали в бутылки в колдовских целях, а сам автор собирал коллекцию черепов людей, которых ели при нем.
Однако Раффлз рассматривал себя в качестве агента цивилизации. Он относился к своим подданным, как к членам семьи, главой которой являлся. Иногда он представлял себя феодалом-сюзереном: «Вожди — это мои бароны, а люди — их вассалы».
Чтобы быстрее сделать новую колонию прибыльной, Фарквар ввел откупную систему для разных видов бизнеса, где главные деньги приносила монополия на продажу опиума. В разные годы она стоила от 20 до 50 тысяч фунтов за год. Выкупали опиумную монополию чаще всего именно китайские купцы — Лоу Жун Тек, Чан Сан Чо, Чан Кон Хуа, Чон Хон Лин и т. д. Кроме того, англичанин решил зарабатывать и на грехе, оборудовав территорию порта не только борделями, но и игровыми притонами. У моряков азарт — в крови, и в результате нередки были случаи, когда команды торговых судов требовали от капитана захода именно в Сингапур, поскольку там можно сделать ставку на рулетке или перекинуться в кости.
Основное и доминирующее положение на рынке Сингапура заняли китайцы. За ними — индусы. Арабскую коммерцию в лице торгового дома Маската представлял синдикат Саида Муххамеда бин Харуна-младшего. А вот англичан фактически не было совсем. Дело в том, что до 1824 года шли переговоры с голландцами по разграничению влияния в Азии и не было уверенности, что Сингапур не придется отдать. Единственная европейская компания, обеспечивавшая перевозки между Сингапуром и Бомбеем, открыта в 1821 году шотландцем Александром Гутри. Этим же занимался, правда, из головного офиса в Бомбее Джеймс Перл (Pearl), капитан «Индианы» — корабля, который привез Фарквара к Сингапуру (в честь него назван знаменитый Жемчужный Холм в Сингапуре).
Когда Раффлз вернулся в Сингапур в 1822 году, то увидел, что город разросся до 15 тысяч человек, однако частью мер Фарквара оказался недоволен. Город кишел преступниками, изобиловал убийствами, грабежами, да и просто банальной поножовщиной, особенно среди моряков в районе порта. В результате основатель города и первый мэр разругались в пух и прах, и Фарквара заменили в апреле 1823 года на Джона Кроуферда (Crawfurd). Кроуферд первым делом вытребовал отряд морской пехоты в 111 человек и прошелся огнем и мечом по всем злачным местам. С преступниками и главарями кланов (а они в Сингапуре возникли по расовому признаку — арабская группировка, индусская группировка, китайская группировка, малайская группировка, и т. д.) не церемонились. Приказ сложить оружие, при невыполнении — штурм и смерть. Кульминацией стала осада дома Саида Яссина, главаря арабской группировки. Здание морпехи штурмовали шесть часов. В результате Саида вместе с уцелевшими подельниками притащили в портовый трактир Френсиса Джеймса Бернарда, который в Сингапуре исполнял одновременно роль ресторатора, главного судьи, палача и тюремщика. Главаря осудили и расстреляли тут же, в подвале.
Второй проблемой Сингапура были крысы. Большое количество кораблей, приходящих в порт, провоцировало распространение грызунов по городу. И в 1823-м Раффлз издает свой знаменитый указ — «Об очищении города от крыс», где за каждую убитую крысу предлагает награду в 2 шиллинга. Как результат — выплаты только в первые два года составили 15 тысяч фунтов стерлингов. Грызунов убили столь много, что пришлось рыть целые траншеи для массового захоронения.
Главным конкурентом Сингапура в регионе была провинция Риау на Суматре, где расположились сразу несколько портов — Пеканбару, Думай, Ренгат, Бенгклис и т. д. Голландцы ввели там схожие правила, более того — города финансировались из казны колонии, тогда как Фарквару приходилось за все платить из собранных пошлин, ну или из своего кармана. Отсюда и продажа монополии на опиум, и игорные дома.