Страница 50 из 107
Помимо этого, каждый чиновник ОИК был обязан в течение двух месяцев со дня опубликования Индийского акта предоставить декларацию о доходах и подтвердить легальность происхождения собственных средств. Для коррумпированных клерков были предусмотрены конфискация имущества и тюремное заключение. Однако — и это опять особенности Компании как государства в государстве — рассматривать эти декларации должен был не независимый аудиторский комитет, а Совет директоров ОИК, то есть по сути это была проверка лояльности директорам Компании. Лоялен чиновник — и на его воровство можно закрыть глаза. Нелоялен — и вполне можно обвинить его в коррупции.
Стоит сказать еще об одном моменте, который очень сильно отразился на Индии. Речь о промышленной революции. В 1764 году Джеймсом Харгривсом была изобретена «прялка Дженни» — первый полумеханический ткацкий станок. В 1771 году промышленник Ричард Аркрайт сделал его полностью механическим, изобретя водяной привод (water frame).
В 1779 году была изобретена прядильная машина (spi
Соответственно, промышленное лобби пробило в парламенте закон, который облагал любую ввозную индийскую ткань драконовскими тарифами (до 300 % от стоимости груза), и при этом снизило стоимость ввоза хлопка-сырца до 10–12 % акциза за партию. Таким образом, теперь Англии требовались не индийские изделия из хлопка, а хлопок-сырец, и индийские ткачи с 1785 года стали методично лишаться крупнейшего рынка сбыта. Это аукнулось уже в 1800-е годы, когда индийские ткачи, оставшись без заказов, начали массово умирать от голода, причем никакого неурожая или погодных аномалий не было — просто людям в один момент стало не на что жить.
Индийская хлопковая ткань в результате промышленной революции постепенно лишилась всех своих конкурентных преимуществ — низкой цены, более высокого качества, больших объемов выработки. Теперь фабрики английского Ланкашира могли производить изделия из хлопка и лучше, и дешевле, и в большем количестве. Но решающее преимущество будет позже, а пока что, в 1780 году, Англия могла удовлетворить свою потребность в текстиле внутренним производством лишь на 3 %, что, конечно, было больше, чем 0,5 % в 1750-е, но все равно безумно мало в масштабе страны. Однако производство хлопковых изделий в Англии росло гигантскими темпами, прибавляя по 10,8 % в год, а экспорт рос даже по 14 % в год. Сначала английский текстиль бурным потоком рванул в страны Европы. Британские промышленники, пользуясь подписанным с Францией «договором Идена» о беспошлинной торговле, буквально завалили своим дешевыми изделиями из хлопка соседнюю страну, выкачивая из нее золото и серебро, словно гигантским насосом. Далее под напором британского хлопчатобумажного текстиля пали Германия, Австрия, Голландия, Россия. Недалек был тот час, когда экспорт хлопчатобумажных изделий рванет и в Индию. Нет, ну а что? Это же нормально — из колонии вывозится сырье, а в колонию — готовые продукты, изготовленные из этого самого сырья.
Далее произошло еще одно событие, которое также в скором времени отразится на судьбе Британской Индии. Ост-Индская компания, не будь дурой, увидев тенденцию роста импорта хлопка-сырца, подняла на него цены, и английские купцы, в четком соответствии с законами конкуренции и свободного рынка, обратились к американским и бразильским плантаторам, которые цены на хлопок, наоборот, понизили. В результате к началу 1810-х годов экспорт хлопка-сырца из Индии упал в 10 раз, что, естественно, наихудшим образом отразилось на индийцах.
Однако это будет позже. Пока что хлопковая ткань из Гуджарата, Пенджаба, Бенгалии и с Коромандельского берега высоко ценилась, ее покупала не только Европа, но и Афганистан, Восточная Персия и Средняя Азия, города Персидского залива, Египет и Османская империя, Китай.
В период 1771–1774 годов Англия экспортировала из Индии 928 429 штук полотна, в период 1775–1779 годов — 830 607 штук полотна, 1785–1789 — 803 464 штуки полотна, и 1790–1792 — 936 866 штук. Таким образом, экспорт этот был примерно постоянным в 1770-1790-е годы и оставался таким в основном за счет роста реэкспорта индийских тканей из Англии. Если в период 1772–1774 годов ОИК реэкспортировала индийского текстиля на 701 тысячу фунтов стерлингов, то в 1794–1796 годах — уже на 1,148 миллиона фунтов.
В 1779 году состоялась первая поставка опиума с Малабарского берега в Китай. Произошла она не от хорошей жизни, как бы странно эти слова не прозвучали. Дело в том, что Китай был самодостаточным государством, которое европейские товары не привлекали. Так, например, в 1782 году Британская ОИК закупила в Кантоне 1408 тонн чая, 80 тонн шелка, 20 тысяч штук хлопкового полотна, и все это на сумму в 350 тысяч фунтов стерлингов серебром. В 1772 году ОИК тратила на закупку в Китае 364 044 таэля (1 таэль — 37.5 грамм серебра, фунт — 120 грамм серебра), в 1785-м — уже 577 368 таэлей. В 1798 году Компания тратила на закупку в Китае 1,217 миллиона фунтов стерлингов серебром, в 1826-м — уже 2,437 миллиона фунтов, то есть Китай просто перекачивал в себя все запасы серебра в Европе. При этом Китай ревностно охранял внешнюю торговлю, для коммерции был открыт только один порт — Кантон, где для европейцев выделили кусочек земли, который англичане прозвали «Тринадцать Факторий» (Thirteen Factories).
Общий оборот торговли между Китаем и Англией возрос более чем в два раза: если в 1769–1770 годах он составлял 3 415 314 фунтов, то в 1785–1786 годах — уже 7 518 165 фунтов.
Естественно, такое положение дел дельцов из ОИК не устраивало. Изначально пробовали ввозить в Китай индийский хлопок, но китайцы предпочитали покупать его у независимых индийских княжеств, британские же поставки их не заинтересовали, поскольку англичане не провели полноценный анализ китайского рынка и не выяснили, какое качество, какое количество и по каким ценам Китаю нужно.
И англичане нашли товар-заменитель. Как мы с вами помним, в 1780 году в войну с Англией вступили Франция, Голландия и Испания, звонкая монета стала редкостью, а закупки в Китае производить хотелось, ибо спрос на чай в Европе рос бешеными темпами. И англичане решили сыграть на пороке, ведь издревле известно, что быстрые деньги зарабатываются на сексе, наркотиках и алкоголе. Сексом и алкоголем китайцев не удивить, этого у них было в избытке, а вот наркотики пришлись ко двору. Уже в 1780 году в Китай было поставлено 1460 ящиков малабарского опиума.
В 1782 году в Кантон было послано два судна — «Нонсач» и «Бетси» — загруженных 3000 ящиков с опиумом. «Бетси» был перехвачен французскими каперами, а «Нонсач» смог сбежать, и 1600 ящиков опиума были проданы за 100 000 песо, на которые был закуплен чай для продажи в Европу.
Однако прямая продажа опиума в Китае была признана слишком опасным предприятием — согласно китайским законам, груз от 2000 сундуков опиума и выше тянул на «отягощающие обстоятельства», компания, чьи купцы ввезли наркотик, выплачивала очень крупный штраф, весь конфискованный товар уничтожался на месте, а купца, продавшего такую партию, четвертовали прямо в порту.
И было решено следующее: опиум в Китай будут ввозить формально независимые купцы, которые официально никак не связаны с ОИК, при этом Компания, если они будут пойманы, открестится от них сразу же. Но за такой риск ОИК была готова почти половину вырученной суммы отдавать владельцу судна. Так, капитан шхуны «Нонсач» Генри Уотсон получил из вырученных средств — для себя и своей команды — 41 853 песо, а Компания — 58 147 песо. И это все равно отбило затраты, ибо производство этой партии обошлось в 32 780 песо.
Так началась политика «свободных торговцев», и ОИК стала продавать лицензии на право торговли опиумом с Китаем. Большей частью этими «свободными торговцами» стали китайские, индийские или малаккские лидеры криминального мира — история нам сохранила имена некоторых из них — Хоукуа, Моукуа, Энкуа. В Китае таких купцов прозвали «хоппо», производное от «хубу» (таможня). Эти коммерсанты имели большие связи на китайской таможне, и за взятку договаривались с чиновниками о ввозе опиума. ОИК формально была ни при чем, она продавала наркотик каким-то торговцам, а уж что они с ним потом делают — вообще не дело компании.