Страница 27 из 107
Англичане перегруппировались и вскоре продолжили атаку. Приступы продолжались еще два дня, потери англичан возросли до 800 человек, однако форт держался. Тогда Боскауэн решил пойти на хитрость — он повел с Дюпле переговоры о мире, а сам подтянул тяжелые орудия и в одну из ночей засыпал ров песком. Но французская разведка тоже не спала. Отряд в триста сипаев ночью напал на английский лагерь, заклепал все орудия, порубил множество англичан и взял в плен высокопоставленных офицеров. Эта атака должна была помочь Арианкапуму продержаться еще некоторое время, но произошла одна из тех случайностей, на которые так богата история Индии. Шальной снаряд попал в повозки с порохом, стоявшие на открытой местности, последовал взрыв, который проделал в стене Арианкапума здоровенную брешь. 150 защитников форта погибло в ослепительной вспышке.
Офицерам с огромным трудом удалось восстановить дисциплину. Перед отходом французы вывели из строя все орудия. Форт был покинут. В этот критический момент Дюпле не поддался панике и срочно перебросил строителей к южному фасу — они сейчас же начали возводить новую стену. Боскауэн необъяснимо медлил, что дало французам возможность укрепить подходы к городу с юга.
Только в начале сентября англичане снова пошли на приступ. Французы держались уверенно, а их сипаи и вовсе покрыли себя неувядаемой славой. К 29-му числу англичане были на последнем издыхании. Их потери шли на тысячи погибших и раненых. Французам тоже приходилось нелегко, погиб талантливый офицер Паради. Скоро начинался сезон дождей, и Боскауэн понял, что осаду пора снимать. Напоследок англичане задумали произвести сильную бомбардировку. Корабли растянулись цепочкой вдоль города и открыли огонь из всех орудий. Бомбардировка продолжалась до 17 октября, а потом англичане ушли в Калькутту.
Потери Боскауэна составили 2500 человек, потери французов — 393 человека. Это был разгром. Дюпле удалось сохранить Французскую Индию и отбить сильнейшего врага. Но буквально на следующий день все обрушилось. В Пондишерри дошли вести о мире, заключенном в Аахене.
24 апреля 1748 года парламентеры всех воюющих сторон собрались за столом переговоров. Среди прочих пунктов в договоре были такие:
4. Французская армия покидает пределы Голландии и Австрийских Нидерландов;
5. Англия передает Франции остров Кейп Бретон с крепостью Луисбург;
6. В свою очередь, Франция передает английской стороне захваченную у нее крепость Мадрас в Индии.
После подписания Аахенского соглашения во Франции появилась поговорка — «bête Comme La Paix», или «глуп, как мир». В Пондишерри весть о заключении такого мира стала подобна грому среди ясного неба — все победы Бурдонэ и Дюпле оказались бессмысленными и ненужными. Удар — как по престижу, так и по экономике Французской Индии — был очень силен. Теперь французская ОИК безоговорочно уступала первенство своим британским коллегам.
Часть VI
Как можно заметить, из нашей истории резко пропали голландцы. Еще в 1670-х они были ключевой силой в регионе, а в 1700-х их уже не видно и не слышно. Что случилось?
И вот здесь стоит вернуться в 1694 год, когда голландский штатгальтер Вильгельм III Оранский после смерти своей супруги стал полноправным королем Англии. На тот момент Англия пятый год вела войну с Францией, ситуация сложилась истинно медведевская: «Денег нет, но вы держитесь!». Кроме того, английская элита уже частью разуверилась в голландском принце, и один за другим зрели заговоры, имевшие целью новую реставрацию Стюартов.
И Оранский сделал действительно гениальный ход, который повлиял не только на судьбу Англии, но и на судьбу всего остального мира. В 1694 году Вильгельм принял предложение Уильяма Патерсона, который выступил от имени частного (голландского, заметим в скобках) синдиката и предложил ссудить короне 1 миллион 200 тысяч фунтов стерлингов в долг под 8 % и гарантированных выплат по 4 тысячи фунтов в год. Личность основных спонсоров синдиката хранилась в тайне (но не была ни для кого секретом). Так появился Банк Англии. Чуть позже Банк получил право выпускать бумажные деньги под гарантии Правительства. Таким образом, если бумага обналичивалась, то Правительство должно было покрыть стоимость этой бумаги банку из собранных им налогов. По выражению Патерсона, банк делал деньги «из ничего».
Первым управляющим Банка Англии стал Джон Хублон, один из директоров Лондонской бакалейной компании. «Бакалея» тут не в современном понимании, ранее это была Гильдия Перца. То есть связи Хублона с голландской и английской ОИК очевидны. Отец Джона, Джеймс Хублон, был женат на Мари Дюкен, дочери Жана Дюкена-младшего. Жан Дюкен-младший — это фламандский купец (из Геннегау), протестант, еврей, сбежавший в 1627 году в Лондон. Кстати, из этой же семьи происходил и знаменитый французский адмирал Авраам Дюкен (приходился Жану троюродным племянником, отцом будущего адмирала был судовладелец Авраам Дюкен из Дьеппа).
В 1693 году через итальянских банкиров-евреев Хублон добился у испанского короля Карла II права на торговлю с испанскими колониями в Америке и права поиска и подъема затонувших испанских галеонов в водах Карибского моря (любопытный договор, да?). Ну и на сладкое — его младший брат Авраам Хублон был одним из директоров английской Ост-Индской компании.
Обычно банк либо не имеет поддержки от государства, либо эта поддержка сильно размыта. Но не Банк Англии — он претендовал на еще не собранные налоги, то есть на прерогативу правительства. Поскольку деньги правительству требовались сейчас, а отдавать их оно собиралось потом, Банк требовал держать его в курсе всех действий правительства, а также ввел в правительство своих представителей. Банковский капитал срастался с госаппаратом. Банкиры охраняли интересы государства, государство охраняло интересы банкиров.
Но и это еще не все. Как сделать колеблющуюся элиту лояльной? В разных странах это делали по-разному. Петр I подвергал изменников пыткам и казнил. Прусский король Фридрих Вильгельм I, заставив дворян-юнкеров платить налоги, дал им красивую приманку в виде офицерской службы в армии. Оранский решил поступить хитрее. Он предложил английской элите… азартную игру на деньги.
Когда-то величайший прохвост и кардинал Джулио Мазарини, став первым министром, привез из Италии финансистов, одним из которых был Лоренцо Тонти. И вот в 1653 году Лоренцо вышел к Мазарини с предложением — организуем банк, который будет действовать следующим образом: банк принимает вклады, выдает заемщикам облигации, и выплачивает проценты, скажем, 6 % в год. Заемщики собираются ежегодно и получают процент в течение всей жизни. Если кто-то из них умер, то его доля делится между оставшимися в живых. Кредит считается погашенным после смерти последнего заемщика. Сумма займа не возвращается.
То есть Тонти предложил нечто среднее между банковским вкладом, страхованием жизни, рентой и лотереей. К несчастью (или к счастью?) в благословенной Франции такие финансовые прожекты требовали не только одобрения короля, но и Парижского парламента, который, усмотрев в этом методе спекуляцию, нововведение запретил.
В парламенте объявили «что это смертельно опасная игра, и кончится все тем, что заемщики будут убивать друг друга, чтобы сорвать куш». Во Франции идея не прижилась, а вот в Голландии пошла на «ура».
Оранский решил внедрить опробованный уже финансовый механизм в Англии, но с одной поправкой — он предложил выплачивать не 6 %, а 8 % в год. Именно эти 2 процента, как бы ни смешно это звучало, и стали в конечном итоге причиной падения Голландии и возвышения Англии.
Первыми в тонтину начали играть голландцы, но на английской территории. Поскольку Банк Англии предлагал на 2 процента больше, голландцы предпочли вкладывать средства не в собственные банки, а в Банк Англии. Далее в игру втянулись и англичане, причем высшие слои общества (им было что поставить на кон). Они понесли в Банк Англии свои средства и свои драгоценности, чтобы получать ренту по повышенной процентной ставке. И тем самым обменяли свои накопления в серебре, золоте и драгоценностях на ежегодные выплаты. То есть появился реальный финансовый крючок, за который Оранский мог держать английскую элиту и обеспечить себе ее лояльность.