Измена. Развод. Смерть

— Ну и что? — пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку и выяснить, зачем очередная любовница Стаса пришла ко мне.

— Мне нужны деньги, сто двадцать тысяч, — спокойным голосом озвучивает Маргарита.

— А сена в шоколаде вам не надо, могу выдать губозакаточную машинку, — позади меня язвит Вера.

— Девушка, я не шучу, Стас пропал, а мне нужны деньги, я беременная от него. Знаете, какие сейчас расценки в частных клиниках, — девушка давит на нас своим взглядом.

Вот прямо сейчас сяду на пол и заплачу. И тут Вера отодвигает меня в сторону и встает напротив мерзавки, требующей денег, скрестив руки на груди.

— И что? Ведение беременности в любой женской консультации для вас бесплатно, — рявкает Вера.

— Какая женская консультация? У меня было ЭКО, меня могут вести только в платных клиниках, — с апломбом давит на Веру девка.

— Это вы мне будете рассказывать, где и как ведут беременность? Я, между прочим, акушер гинеколог с восемнадцатилетним стажем, кандидат медицинских наук, поэтому, не вешайте мне лапшу на уши.

Отбрила, так отбрила. Девка тушуется и делает шаг назад.

— А потом с чего вам бывшая жена должна платить деньги, вы кукухой случайно не поехали?

— Так Стас сказал, что жена подала на развод и забрала у него все деньги, но с ребенком придется делиться, я тоже подам в суд, — при этом новая любовница мужа делает еще шаг назад.

— Прости, но Стас — вор, ему самое место сидеть в тюрьме, деньги он украл, — не унимается Вера. — А вы еще докажите, что беременны.

Вдруг наша незваная гостья разворачивается и бросается наутёк.

— Нет, ты посмотри на нее, она беременная, так беременные не бегают, — шипит зло в след девице Вера.

— Вер, может ты зря на нее собак спустила, может она действительно беременная, — успокаиваю я разгоряченную скандалом подругу.

— Вася, я почти двадцать лет смотрю на беременных женщин, я беременность вижу уже без УЗИ, — ткнула пальцем в след гостье Вера. — Эта точно не беременная, просто хотела стрясти деньжат, вдруг ты доброй окажешься.

— Ой, Вера, просто ужас какой-то, Стас меня в такую клоаку опустил, какая это уже по счету?

— Да не считай этих подстилок, ведь знают, что он женат, а ноги раздвигают, мужиков что ли мало неженатых? — Вера горестно вздыхает.

— Так вон посмотри, сколько у меня в офисе было мужиков: Коля, Рашид, Богдан, Лев, ведь ни один не женат, — развожу я руками.

— Ну, эти мужики статусный, с деньгами, им такие лахудры не нужны, они под себя женщин ищут, — Вера вздыхает и идет на кухню.

Мы наливаем себе зеленого чая и идем на веранду.

— Знаешь, у меня есть одна мысль, — начинает Вера. — Я могу вычислить всех девушек, которым делалось ЭКО. Ну, полюбовницы Стасины.

— И как ты их вычислишь, — удивляюсь я.

— Я пишу докторскую, и мне предоставляют любую информацию, которую я запрошу. Я могу запросить из всех 3-х центров ЭКО данные за девять месяцев.

— Почему за девять?

— Да, если бы у Стаса кто-то родился, тебе бы давно ребеночка притащили. А раз такого не происходило, то вернее всего, что он делал ЭКО своим дамам, вот только, наверное, в разных центрах, чтобы не вызывать лишних вопросов.

— И что нам это даст?

— Это поможет доказать его неверность на суде, тебя быстрее разведут. Да и имена знать не плохо бы было, предупрежден, значит, вооружен. Вон, одна Мариночка чего нам стоила.

Я соглашаюсь с ней, хотя мне плохо от мысли, что на божий свет извлекается грязное белье Стаса.

Стас! Как я тебя ненавижу!

— Вера, мне бы на инфекции провериться, а то Стасик, смотрю, любитель был по чужим койкам попрыгать.

— О, мысль, надо тебя к будущей беременности начать готовить.

— Вераааааааа.

— Не Веркай, я все равно тебя допеку. Васька, рожать надо! Срочно! Смотри сколько мужиков вокруг. Рашид отпадает, мусульманин. Колька — говнюк еще тот, ловелас, от него не советую. А вот Лев и Богдан даже очень ничего. Богдан так просто мечта!

— Мне бы твою уверенность, Вер, — машу я рукой.

Вечер проходит в сладкой дреме. Больше нас никто не беспокоит.

Следующий день вновь окунает меня в дерьмо. И приносит не совсем приятные сюрпризы.

В обед приходит Вера, достает ноутбук и открывает таблицу в экселе. Там выделено красным три строчки.

— Твой говнюк сделал три ЭКО, все разные женщины. Я смотрю на это, и у меня двоится в глазах: Наташа, дамочка с двумя детьми, ещё три женщины с ЭКО, господи, да где ограничитель у моего бывшего мужа. Такое ощущение, что паровоз сошёл с рельсов, он пошёл в разнос.

— И не одна беременность не была доношена, — делает заключение Вера. — У всех женщин на ранних сроках от пятой до восьмой недели произошёл самопроизвольный аборт. И так как это были ЭКО, то провели анализ абортивного материала. Во всех трех случаях выявлен ы хромосомные дефекты плода, я не буду загружать тебя ненужной информацией, но тут явная тенденция. У твоего Стасика просто не может быть детей, природа выбраковывает плохой материал.

Я смотрю на Веру и ничего не могу понять.

— Тогда зачем он это делал?

— Он не делал скрининг. Нигде не озвучивал, что у него в предыдущих случаях были неудачи с зачатием. И самое ужасное, что он проходил лечение у уролога и провел подготовку перед зачатием.

— Какой ужас, если бы я об этом узнала, то сразу бы подала на развод. Зачем от меня это скрывать? А та девушка, которая была вчера?

— Она нас обманула, у нее случился самопроизвольный аборт еще два месяца назад. Как и у Мариночки, та скинула свою беременность четыре месяца назад. Но зачем-то ходила и изображала из себя беременную.

— Господи, мы со Стасом погрязли во лжи!

— Не ты, а он, он всю эту ложь нагромоздил.

— Я хочу напиться и забыться, — пробормотала я.

— Хорошо, давай вечерком хряпнем по рюмашке, а сейчас я в МедАкадемию, меня там мой профессор ждет.

И Вера исчезает. А мне становится так муторно на душе, что я говорю Насте, чтобы она перевела все звонки на Эдуарда, и ухожу.

Сажусь за руль своей красненькой машинки и еду, куда глядят глаза. Сама не пойму, как оказалась возле бара. Я из тех женщин, которые никогда не ходят по злачным местам, но та грязь, в которую макнул меня муж, что-то надломила во мне. И я вхожу в полутьму бара.

Здесь нет окон, стены задрапированы темной тканью, низ их отделан панелями под дерево. Несколько столов, вдоль самой длинной стены стойка с множеством барных стульев. Позади на стеклянной стене куча разноцветных бутылок. Бармен молод, хорош собой, в полутьме бара мелькает его белая рубашка. Он движется с грацией хищника, ловко жонглируя бутылками и бокалами. Посетителей не много. Несколько мужиков сидят за столами, грея в руках стаканы с разноцветными напитками. В основном пьют коньяк и виски, лишь перед одним посетителем стоит бутылка водки.

Я сажусь на высокий барный стул и заказываю бокал вина. Водку не пью, коньяк не люблю, виски не понимаю.

Поэтому просто потягиваю вино.

Боль не отпускает, чем больше думаю, тем больнее становится.

Стас не любил меня последние десять лет, не чувствовала я его заботы и любви. Но и не отпускал. У меня были десять лет на то, чтобы изменить свою жизнь, но он не дал мне это сделать. Запер меня, как злой дракон, в золотой клетке, навешал мне лапши на уши, оторвал от друзей. Кроме Веры и Наты у меня никого не осталось.

А ведь были времена, когда мы ездили в походы, вокруг было много друзей, было весело. И что? Теперь мы ходим в гости только к нужным людям, посещаем только нужные мероприятия, в наш круг должны входить только нужные люди. Когда он превратился в сноба!

Вино приятно ласкает небо, но быстро заканчивается. Прошу бармена лить еще.

— Какая красивая девушка и без охраны, — возле меня материализуется слащавый хлыщ лет тридцати или тридцати двух. Зализанные назад волосы, маникюр, на руке блестит золотой Ролекс, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, давая возможность полюбоваться золотым крестом на загорелой коже.