Девять дней

— Что ж, тогда тебе нужно зарядное устройство получше, потому что завтра мы будем тусоваться… И на следующий день. И на следующий день после этого.

— И, по-видимому, следующие пять дней я буду жить с двумя парнями.

— Один из которых — твой брат, — Колин постукивает указательным пальцем по моему носу. — И у меня потрясающие планы. Типа… хочу разозлить его до чертиков.

— Как?

— Легко. Я просто трахну тебя на кухне.

— Нет, — хотя, это могло бы быть захватывающе. — Мы не можем сделать это снова, Колин.

— ¡Colin, deja de ser raro! (прим. пер.: Колин, перестань быть таким странным!) — Голос, так похожий на голос Эйры, только с гораздо более сильным акцентом, кричит из внутреннего дворика под нами.

— Позволь мне поговорить с Лили наедине, спасибо!

Что из этого разговора слышали его родители?

— Ты рассказал им о… — я замолкаю, не желая продолжать на случай, если они меня услышат.

— Нет, — он качает головой, прежде чем лечь на крышу, только подперев голову руками. — Ложись, Лилибаг.

Я должна быть честной. Лежание на крыше никогда не входило в мой список желаний. И это действительно не может быть гигиенично, но я уже сижу здесь почти два часа, так что могу с таким же успехом прилечь.

— Лилибаг? — Говорит он мягко, спокойно. — Ты же знаешь, что никогда не поздно попросить о помощи, верно?

Я делаю глубокий вдох, который говорит о том, что я слишком долго задерживала дыхание.

— Мне не нужна помощь, Колин. Я хочу, чтобы моя боль ушла. Я ничего больше не хочу, кроме как никогда больше не испытывать того, что испытываю сейчас.

— И ты думаешь, совершив самоубийство, ты просто избавишься от этого? — Это относительно глупый вопрос.

— Откуда мне знать. Но это лучше, чем остаться в живых и никогда не обрести покоя, — признаю я.

Его голова поворачивается, теперь он смотрит на меня, а не на небо.

— Объясни мне это.

— Что именно объяснить?

— Как ты пришла к такому решению? Я имею в виду желание умереть. Есть так много других вариантов, но ты выбираешь идти навстречу смерти. Помоги мне понять почему.

Еще одна волна воздуха в спешке вырывается из моих легких.

— Хорошо, — мой голос тихий, пониженный. — Ты помнишь, как в детстве по телевизору не показывали ни шоу, ни вообще что-либо другое? У него был только этот логотип, который перемещался из стороны в сторону, и ты отчаянно ждал, когда он попадет в угол? — Он кивает. — Ты был так расстроен, когда требовалось слишком много времени, чтобы дойти до угла, — говорю я. Как я собираюсь объяснить это должным образом, настолько, чтобы он понял? Но, по крайней мере, Колин не выглядит сбитым с толку. На самом деле, Колин выглядит так, словно действительно пытается понять.

Итак, я продолжаю.

— А теперь представь, что ты являешься этим логотипом. Представь, что ты хочешь забиться в угол, и этот угол приносит облегчение, счастье, больше не нужно чувствовать боль от обидных слов, от предательства, разлуки и многого другого. Это может занять некоторое время, чтобы добраться туда, верно? — Он снова кивает. — Но что, если ты никогда туда не доберешься? Представь, что ты проводишь весь день, наблюдая, как один логотип перемещается, чтобы достичь одного из этих четырех углов, и ни разу не попадает ни в один из них. Это расстраивает. И ты наблюдаешь всего один день. А теперь попробуйте смотреть его годами подряд, и он ни разу не попадет в точку. Разочарование никогда не прекращается, оно растет и становится больше с каждым днем, когда оно не достигает своей цели. В конце концов ты перестанешь ожидать, что это произойдет. Ты начинаешь уставать от этого. Ты перестаешь надеяться, ты перестаешь хотеть этого, потому что сдаешься. Этого не случается. Вот на что похожа моя жизнь, Колин. Я годами ждала, когда доберусь до угла, но этого так и не произошло. Ни разу. Я сдаюсь.

Колин начинает указывать на небо и говорит мягким голосом:

— Те похожи на жирафа, поедающего льва.

Он меняет тему.

— Что за чертовщина? — Я этого не вижу. Как я могу что-то увидеть? Звездочек слишком много, чтобы разобрать, какие из них собрал Колин, чтобы изобразить жирафа, поедающего льва.

— Нет, серьезно. Просто посмотри внимательнее, — Колин притягивает меня ближе к себе, пока моя голова не оказывается всего в кулаке от его.

Быстрым движением Колин перекатывает меня на себя, так что я прижимаюсь к нему спереди.

— Не могу видеть звезды, когда смотрю на тебя, а не на небо.

— Нет необходимости смотреть на звезды, когда можно смотреть на солнце, — говорит он, одаривая меня самодовольной улыбкой. Я знала, что этот парень самовлюбленный, но, Боже, кто-нибудь, поцарапайте поверхность его эго совсем чуть-чуть, пожалуйста.

— Знаешь, я знал, что у Аарона была еще одна сестра, кроме Аны.

О, ладно, он изо всех сил старается держаться подальше от разговоров о смерти.

— Никто никогда не упоминал твоего имени. Все, что я получил в качестве информации о том, где ты была, типа «в каком-то колледже», — говорит он. — И они сказали мне, что ты примерно на два года моложе.

— Скорее, на две минуты, — бормочу я.

— Они также сказали, что у тебя каштановые волосы и голубые глаза.

— Ну, это просто невежливо. Они знают, что я ненавижу голубые глаза.

— У меня голубые глаза.

— Да, и я их ненавижу, — вру я. Где-то по пути я каким-то образом нашла утешение в глазах Колина, несмотря на то, что они светло-голубые.

Колин посмеивается над моей необоснованной ненавистью к голубоглазым. Это неразумно, я знаю это, поэтому я не возражаю, чтобы он смеялся над этим.

Мы проводим довольно много времени, просто глядя друг другу в глаза, не разговаривая, даже не обмениваясь ни единым словом.

Пока в моей голове не возникает вопрос.

— Колин? — Он поднимает голову. — Почему ты называешь меня Лилибаг?

Легкая усмешка появляется на его губах. Руки Колина обхватывают меня за талию, хотя мы все еще лежим на крыше.

— Ты знаешь, что значат «божьи коровки»? Удача, настоящая любовь, невинность… необходимость делать правильный выбор в жизни.

Я знаю о первых трех значениях. Я никогда не слышал о последнем из них.

— Говорят, что когда вы встречаете божью коровку, вот-вот произойдет что-то позитивное. Предполагается, что это будет напоминать о том, что даже самые мрачные дни станут светлее. И что ж, тебя зовут Лили. Лилия — прекрасный цветок с еще одним глубоким значением. Смешайте это с божьей коровкой, и что мы получим? Лилибаг.

Я не совсем уверена, что мне следует сказать.

К счастью, мне не удается заговорить, потому что Колин, улыбаясь, проверяет время на своем телефоне.

— С днем рождения, Лилибаг.

Прежде чем я успела поблагодарить его, он прижимается своими губами к моим, позволяя проснуться нежеланным бабочкам в моем животе. Снова.

ГЛАВА 20

«Мир не замедлит сообщить нам, что мы не ошиблись» — and by EDEN.

Лили

Проведя утро своего дня рождения с семьёй Колина, я рада наконец-то быть в доме моего отца.

Я обожаю родителей Колина. Его отец куда приятнее, чем я думала. И у его матери такая добрая душа, что я обожаю её даже больше, чем маленького Риса, который не переставал болтать о «Щенячьем Патруле». Этот ребёнок любит своих нарисованных животных, которые нуждаются в спасении.

И Эйра, с чего бы мне начать? Эйра удивительная и по-настоящему забавная. Несмотря на то, что она подхватила грипп, который, предположительно, не заразен, она шутит и наслаждается каждым мгновением своей жизни. Эйра такая энергичная, интересно, какая она, когда в её организме больше силы, когда она не болеет.

Его семья даже постаралась над тем, чтобы подарить мне пару вещей. Эти люди не знают меня ни капли, и всё же, каждый в конечном итоге подготовил подарок для меня.