Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 77

Пот выступил на лбу Нилла. В ушах эхом отдавался глухой голос тана: «Кто же мудрее, храбрее, мой мальчик? Тот, кто с угрюмой безнадежностью идет навстречу неизбежной смерти? Или тот, кто находит в себе мужество остановить резню прежде, чем брызнет первая кровь?»

Что же делать? Нарушить слово чести или сдержать его и тем самым навлечь неисчислимые бедствия на всех, кто живет в Гленфлуирсе? Ведь замок, лишившись хозяина, обречен на гибель!

Так вот, значит, в чем состояло испытание, последняя проверка преданности Нилла! Вот почему Конн послал именно его! Остановить реки крови, прежде чем они прольются.

Если рассудить, Конн предоставил ему возможность спасти сотни человеческих жизней, пожертвовав одной. Но хотел ли этого сам Нилл?

Он вдруг вспомнил, как Кэтлин карабкалась по камням, спускаясь к морю, и лицо ее светилось детской радостью. Она была полна жизни – больше, чем кто-либо, мрачно подумал Нилл. А клятва, которую он дал аббатисе? Клятва, которую нарушил Конн, – это его личное дело. Но честное слово Нилла касается только его одного.

«Но ведь прежде всего ты обязан Конну, – произнес тихий голос в его душе. – И клятва верности, данная ему, превыше всего».

Нилл искал в душе силу, которую обрел на полях бесчисленных сражений, уголок, где скрывалась темная ярость, обычно владевшая им в сражении. Искал – и не находил.

Медленно и неохотно Нилл вытащил из ножен меч. Ему казалось, что пальцы, которыми он сжимал рукоятку, онемели и уже не принадлежат ему. Неслышными шагами он подкрался к тому месту, где спала Кэтлин. Темные локоны ее разметались, приоткрыв нежную белую шею, трогательную в своей беззащитности. Кожа девушки в свете луны казалась жемчужно-белой. Скоро она уже ничего не будет чувствовать, попытался успокоить себя Нилл. Одно быстрое движение – и все будет кончено! Он высоко поднял меч над головой, чувствуя, как предательски дрожат руки.

И в этот миг смутный шорох листвы в гуще деревьев заставил девушку проснуться. Ресницы затрепетали, глаза, еще затуманенные сном, широко открылись. И сладкий сон, казалось, превратился в кошмар – Кэтлин увидела лезвие меча, занесенное над ее головой.

«Бей! – крикнул кто-то в душе Нилла. – Один удар, идиот, и все будет кончено!»

– Прости меня! – вместо этого выдохнул он. – Это приказ Конна. – Нилл опустил тяжелый меч, в последнее мгновение зажмурившись, чтобы не видеть того, что произойдет.

Отчаянный крик замер на губах Кэтлин. Но вместо того чтобы войти в мягкую плоть, острие меча глубоко вонзилось в рыхлую землю.

Открыв глаза, Нилл успел заметить, как девушка с исказившимся от ужаса лицом отпрянула в сторону. Не сознавая, что делает, Нилл потянулся к ней, почти коснувшись нежного локтя, но она увернулась, с испуганным криком метнувшись в темноту. И он замер, сам не зная, что сделает, если она окажется в его руках. «Беги, Кэтлин! Спасайся!» – кричал чей-то голос в его душе. Точно так же кричал он в тот день, когда увидел, как Конн загнал на охоте оленя. В мозгу Нилла вдруг вспыхнуло воспоминание, как прекрасное животное, испуганное, несчастное, из последних сил старалось спасти свою жизнь, в то время как свора почуявших запах свежей крови охотников неслась за ним по пятам.

Будь он трижды проклят, если позволит ей сбежать, когда у нее нет при себе ничего, даже ножа, чтобы защитить себя! Все, что она найдет там, в темноте, – это лишь более ужасную, мучительную смерть. Поклявшись, что не допустит этого, он бросился за ней. Ярко светила луна, помогая ему в поисках.

До чего же все это бессмысленно и глупо, мелькнуло вдруг в его мозгу. Ведь он только что пытался убить ее – и сделал бы это, если бы Кэтлин по чистой случайности не успела увернуться.

И вдруг слуха Нилла коснулся еще один звук, от которого застыла кровь в жилах. Это был рев дикого вепря, страшные клыки которого несли смерть любому, кто отважился бы встать на его пути.

Острые ветки деревьев царапали руки Кэтлин, узловатые корни цеплялись за ноги, но она упрямо бежала вперед, подгоняемая страшным видением. Перед ее глазами стоял Нилл с поднятым мечом. Он собирался убить ее. Еще мгновение – и острое лезвие меча вонзилось бы в ее беззащитную плоть.

Споткнувшись о торчавший из земли камень, Кэтлин упала на колени. Вспыхнула острая боль, но девушка заставила себя снова вскочить на ноги. Она слышала, как Нилл с треском продирается сквозь чащу. Он был воином, привыкшим убивать, отчетливо осознала Кэтлин.

Нет, этого не может быть, внезапно мелькнуло у нее в голове. Ведь он же дал клятву защищать ее! Он поклялся матери-настоятельнице! А может, именно поэтому он решил доставить ей последнюю в жизни радость – полюбоваться морем?! Видимо, неясное чувство вины томило его – ведь Нилл наверняка знал, что ему предстоит совершить.

Господи, а ведь она доверилась ему! Доверила не только себя, свою жизнь, но еще нечто гораздо более хрупкое – ее детские мечты о родителях, которых она никогда не знала. И вот теперь, может быть, они все трое снова будут вместе, на небесах.

Кэтлин лихорадочно обвела взглядом залитую тусклым светом поляну. Лунный луч вдруг выхватил из темноты заросли колючего кустарника, за ними чуть слышно журчал ручей. Люди обычно селятся возле воды, мелькнуло у нее в голове. Если ей повезет и она успеет добежать до ручья, то, может быть, ей встретится кто-то, у кого хватит смелости прийти ей на помощь, или она отыщет хоть какое-то оружие.

Ринувшись прямо в самую чащу колючек, Кэтлин закусила губу от боли. Что-то острое расцарапало ей спину, но по мере того, как она пробиралась все глубже в самую чащу, на душе у нее становилось легче. Ей показалось, или топот за ее спиной звучит уже не так близко? Господи, как же ей не хотелось умирать!

Кэтлин поползла еще быстрее, не обращая внимания на боль, и чуть было не зарыдала от облегчения, когда вдруг выползла на крошечную полянку. Ручей с мелодичным журчанием омывал торчавшую в самой середине потока скалу, почти такую же высокую, как она видела на берегу моря. Может быть, ей удастся укрыться где-нибудь в расщелине, подумала она. Кэтлин бросилась к скалам и внезапно застыла, похолодев от ужаса, услышав чудовищный рев. Громадный дикий вепрь, рывшийся в земле в поисках желудей, повернулся к ней.

В тусклом лунном свете блеснули чудовищные клыки, и робкая надежда спастись покинула Кэтлин.

Сзади до нее доносился приближавшийся топот ног Нилла. Он по-прежнему гнался за ней. С трудом проглотив вставший в горле комок, девушка посмотрела вперед, на вепря. Черная грубая щетина покрывала огромную уродливую голову, крохотные глазки в лунном свете горели зловещим красным огнем.

Бросив взгляд под ноги, Кэтлин заметила сломанную ветку, достаточно толстую, чтобы послужить оружием. Крепко сжав ее в руке, девушка прошептала краткую молитву и шагнула навстречу зверю.

Чудовище затрясло громадной головой, на губах его выступила пена, будто от ярости, что такое маленькое, ничтожное создание осмелилось заступить ему дорогу. На мгновение воцарилась тишина, от которой у Кэтлин зазвенело в ушах, и зверь, сделав огромный прыжок, кинулся на нее. В последнее мгновение девушка успела отпрянуть в сторону и, собрав все силы, ударила его веткой между глаз. От удара ветка разломилась надвое, и страшный рев вырвался из пасти чудовища. Кэтлин увидела, как кровь заливает ему глаза, но, судя по всему, это была не более чем простая царапина и она лишь еще больше разъярила зверя. Налитые кровью глаза его сверкали бешенством.

Время, казалось, остановилось – вепрь, будто в страшном сне, летел прямо на нее, и Кэтлин застыла, сжимая в руках обломок палки. Вдруг произошло нечто непонятное: какая-то неведомая сила отшвырнула ее в сторону. Крик вырвался из ее груди, когда она с размаху приземлилась на камни.

Она успела услышать яростный рев вепря, к которому теперь примешивался человеческий голос, хрипло выкрикивающий проклятия. Привстав с земли, Кэтлин увидела, как зверь и человек схватились насмерть.