Страница 11 из 15
15
Матцев втоптал в песок возле самой воды небольшое бревнышко, встал на него, присел на корточки и начал умываться. Вода, тяжелая, коричневая на вид, приятно холодила щеки, шею, грудь. Владик уже привык к темно-рыжему цвету воды таежных рек и озер. Неподалеку от него умывался, урчал Звягин.
– Холодная, зараза! Ух! – выкрикивал он. Умылся наскоро и побежал к землянке, на ходу поспешно вытираясь полотенцем.
Владик выпрямился и, стоя на прежнем месте, начал до красноты растирать грудь полотенцем. «Хорошо комаров и гнуса уже нет, – думал он. – Не дали бы понаслаждаться!»
Он увидел возле кострища Анюту и направился к ней, накинув полотенце на плечо.
– Давай-ка, я разожгу.
Девушка протянула ему спички.
– А я умоюсь как раз… Надо бы воды принести… из ручья!
– Я сгоняю! – крикнул Андрей, слышавший разговор, и подбежал к ним.
– Дуй! – указал Владик на ведра.
Анохин подхватил их и помчался в глубь тайги.
– Анюта, погоди! – остановил девушку Владик, когда она повернулась, чтобы идти к землянке. – Отнеси полотенце…
Девушка остановилась.
– Анюта, слушай… как это… как тебя в детстве звали? – спросил Матцев волнуясь.
– В детстве! – удивилась девушка, потом усмехнулась. – По-всякому! А что?
– Ну, все-таки как? Анюткой, Нюткой… – подсказал он быстро.
– Нюшей, Нюшкой! – засмеялась девушка.
– И деревня твоя неподалеку от Кирсанова, рядом с железнодорожной линией? Так?
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, я все знаю! – не удержался от возникшей вдруг радости, засмеялся Матцев. – Я все про тебя знаю!.. Ну ладно, иди, иди, умывайся. А то с голоду нас уморишь!
Он смотрел вслед удаляющейся девушке и думал: «Она! Невероятно… Встретить здесь!.. И ни за что не узнать в ней ту девочку! Нюша, казалось, вырастет бой-бабой, а эта скромна, тихоня! В детстве только с мальчишками играла, а теперь парней сторонится…» За завтраком Владик не мог без улыбки смотреть на Анюту. Он искал черточки на ее лице, прихваченные из детства, и находил много знакомого, только сильно преображенного временем: все в ней стало нежнее, женственней, как-то закругленней. «Столько времени видел в поселке и не мог узнать, – думал он с сожалением. – Сказать ли ей об этом?»
– Ты чего смеешься? – спросила Анюта, перехватив его взгляд.
– Долго рассказывать, – улыбаясь, ответил он. – После расскажу!
Андрей насторожился. Разговор этот ему не понравился.
Десантники с утра снова взялись за лопаты, начали рыть землянку для временного котлопункта. Выбрасывая песок из ямы, Гончаров прислушивался – не стрекочет ли вертолет? Сегодня должны были привезти трелевщик. Гончаров видел, как вертолеты переносили трубы, опоры для буровых, вагончики, но чтобы по воздуху трактор, этого ему видеть не приходилось. Прислушиваясь к звукам моторов вертолетов, Гончаров впервые обратил внимание на то, как часто они летают над тайгой. Чуть ли не каждый час доносилось стрекотание. Гончаров поднимал голову, надеялся увидеть приближающийся вертолет, но все они пролетали стороной. И только перед обедом стрекот начал нарастать, приближаться, потом появился вертолет. Под ним на тросах висел трелевочный трактор. «Идет! – заволновался Гончаров. – Стекла вроде целы!»
Десантники выбрались из ямы, столпились на поляне. Ломакин вытянутой рукой руководил спуском. «Хрястнет сейчас оземь, стекла посыпятся!» – тревожно думал Гончаров. Ему казалось, что вертолетчики слишком быстро опускают трелевщик. Но те были опытные люди: в метре от земли спуск замедлился. Гусеницы плавно коснулись песка. Вертолет по инерции спустился ниже, едва не коснулся колесами крыши трактора.
– Раздавишь кабину! – рявкнул Гончаров, прикрываясь рукой от ветра, поднятого винтами.
Голос его утонул в шуме мотора.
Вертолет сел рядом с трактором. Десантники направились к нему. Только Гончаров остался возле трелевщика. Он вскочил на гусеницу и заглянул в кабину, осмотрел приборы. Все было в порядке, все на месте. Потом быстро окинул взглядом мотор, успокоился и тоже подошел к вертолету.
Вертолетчики с достоинством важных гостей, которые уверены, что их с нетерпением ждали, сошли на землю.
– Как дела, робинзоны? – спросил Михась, чернобровый и черноусый толстяк. – Обосновались?
– Обосновались! – жали им руки десантники.
– Вы нам вертолетную площадку готовьте… Больше в песок садиться не будем!
– Завтра начнем, – ответил Ломакин. – Привезли чего-нибудь?
– Так! По мелочи… Много из-за того дурака не возьмешь! – кивнул Михась на трактор.
Ломакин встал на ступеньку железной лестницы вертолета и заглянул в салон. В хвосте лежали брезентовые тюки. «Слава Богу, палатки есть!» – отметил про себя бригадир.
Десантники должны были установить две палатки для плотников и лесорубов. Плотники начнут строить первые дома поселка, а лесорубами станет бригада Ломакина.
– А когда контейнер с утеплителем будет? – слез со ступеньки Борис Иванович.
– Завтра… потом мы в город полетим… Книжки посмотреть?
– От тебя дождешься, – проворчал Ломакин.
– Ну и ворчливый ты к старости становишься! – засмеялся Михась.
Он знал, что Ломакин собирается летом уходить на пенсию, мечтает в земле копаться, сад разводить и собирает книги по садоводству. Борис Иванович уже купил в небольшом тамбовском поселке, Мучкапе, который покинул сорок с лишним лет назад, дом с приусадебным участком. Там его сейчас обживала жена.
16
Вечером Звягин зажег лампу в землянке и, потирая руки от удовольствия, расположился на нарах за шахматами напротив Ломакина. Сашка включил транзистор, который сразу заскрипел, запищал на разные лады. Сашка покрутил ручку, поймал музыку и уселся рядом с шахматистами. Гончаров и Чиркунов молча расправляли спальные мешки, собирались ложиться отдыхать. Андрей вытащил из-под нар рюкзак и начал его развязывать, а Матцев подошел к брезенту, за которым были нары Анюты, и постучал по нему, говоря:
– Тук-тук!
– Кто там? – шутливо откликнулась девушка.
– Я – мальчиш-плохиш! – подхватил их тон Звягин, не скрывая ехидства.
– Почтальон Печкин, – ответил Анюте Матцев, не обращая внимания на слова Звягина. – Телеграмма из Кирсанова!
– Почтальону можно, – отозвалась девушка. Она лежала на нарах поверх спального мешка, укрывшись своей оранжевой курткой. Владик присел с краю возле нее.
– Устала? – тихо спросил он.
– Намаялась…
– Ну-ка, посмотри на меня, – серьезно сказал Матцев.
– Смотрю, – засмеялась она.
– Ты внимательней смотри, внимательней! Помнишь, я тебе в вертолете говорил, что где-то видел тебя… Узнаешь?
Девушка покачала головой, поднимаясь. Перед ней быстро промелькнули те места, где она могла встречаться с Владиком: город Кирсанов; та злополучная поездка в Тамбов к тетке, но тогда она и на улицу не выходила; тамбовская больница, где она не один раз бывала с мужем…
– Нет… не узнаю…
– Владик ведь такое редкое имя, у вас в деревне никого так не зовут, – подсказал он.
– Да, не зовут… А разве ты у нас был?
– Если бы не был, то не знал, что в деревне есть Танюха, у которой большой сад, а в саду растет пышечка! Ведь это верно, верно! – испугался Матцев, что Анюта сейчас скажет, что нет у них в деревне такой женщины.
– Верно! – протянула Анюта, вглядываясь в Матцева, и вспомнила робкий свист из кустов малины, белоголового мальчика. – Владик! Ты к бабке Петровне приезжал! Ты! Владик! – вскричала она и засмеялась, вскочила от возбуждения с постели. – Я помню, помню! Но я тебя сроду бы не узнала!
Матцев, смеясь, взял за руки Анюту и посадил рядом с собой. Она послушно села. Он обнял ее за плечи.
– А помнишь, какая ты была худая, костлявая, длинная! А сейчас, сейчас какая! – Он, все обнимая одной рукой за плечи, отстранился и начал разглядывать ее, будто бы они только что встретились. Все это он делал естественно, совершенно не думая, то ли говорит.