Страница 5 из 8
Роттенфюрер Вальтер Лау, заряжающий «Тигра» № 204, так описал этот первый день марша: «Поначалу марш был вполне приятной вещью, потому что в движущемся танке танкист особенно остро чувствует свое превосходство над солдатами, передвигающимися своим ходом. Настроение еще более повысилось, когда стало известно, что наш путь лежит через Париж. Мы не знали наверняка, делается это в угоду пропаганде или все объясняется тем, что мосты через Сену не в состоянии выдержать вес наших 60‐тонных машин. Слухи были самые противоречивые… Сначала имел место впечатляющий марш по предместьям Парижа, а затем проход непосредственно через город. Впереди колонны в «Швиммвагене» ехал Михаэль Виттман в кожаной куртке, следом за ним парадным строем шли четырнадцать тигров. Построение колонны полностью соответствовало ротному ранжиру. Ярко светило солнце. Я был счастлив, что являюсь заряжающим. В течение всего марша через Париж я стоял в башне, высунувшись из люка, и мог обозревать окрестности. Хотя мы понимали, что впереди нас ждут тяжелые бои, впечатления от Парижа были незабываемыми… Мы много раз останавливались. Одной из причин этого являлось то, что Виттман хотел, чтобы танки двигались единым строем во время прохода через город, и сновал на «Швиммвагене» взад и вперед вдоль колонны. Другой причиной была необходимость постоянной проверки траков, поскольку твердое дорожное покрытие и цельнометаллические катки очень быстро разрушали пальцы и болты, соединяющие траки. Мы беспокоились по поводу того, удастся ли нам увидеть Елисейские поля и Триумфальную арку. А потом вдруг оказалось, что мы едем мимо них. Виттман остановил «Швиммваген» на перекрестке и действовал как регулировщик, указывая направление движения. Множество людей толпилось на тротуарах, вероятно, вид 60‐тонных гигантов очень их впечатлил. В 50 метрах от Триумфальной арки мы остановились и вылезли из танков, чтобы немного поболтать с парижанами; настолько, насколько позволял наш французский. Спустя пятнадцать или двадцать минут мы возобновили движение в направлении Версаля. Мы с благоговейным трепетом проследовали мимо Версальского замка, и я думаю, что в этот момент каждый из нас вспоминал уроки истории в школе, где нам рассказывали про создание Рейха и про позорный Версальский мирный договор». На следующий день, в пропагандистских целях и для демонстрации мощи немецких сил, батальон вновь проследовал по парижским улицам.
7 июня 1944 года – колонна «Тигров» 2‐й роты движется к фронту. Возглавляет колонну «Тигр» № 205 командира роты оберштурмфюрера Михаэля Виттмана. Фото сделано недалеко от деревни Эрнемон-ля-Вийет.
Уже в первые сутки марша батальон понес потери. Жертвами стали три солдата ремонтно-восстановительной роты, убитые 7 июня на дороге Бювэ – Крейль. В ночь с 7 на 8 июня в районе Версаля, остановившаяся отдых и дозаправку 2‐я рота попала под бомбежку. Как выяснилось, бойцы французского Сопротивления разместили специальные световые маяки в непосредственной близости от лагеря роты. Самолеты союзников наносили удар, ориентируясь по этим маркерам. Бомбардировка была настолько мощной, что, по словам одного из танкистов, тигры раскачивало, словно они сделаны из фанеры. Удача в этот раз была на стороне немцев – британские пилоты промахнулись, и большая часть бомб накрыла расположенные по близости фермерские угодья. Небольшие домики вспыхнули в ночи. Пилоты-наблюдатели, видимо, приняли горящие дома за подбитые немецкие танки, потому что на следующее утро пропагандистское «Радио Кале», вещавшее на немецком языке, передало, что «ищейка Виттман и его тигры уничтожены возле Версаля». В реальности же потери роты составили четыре человека убитыми.
В течение всего марша самолеты союзников продолжали охоту за танками батальона. 8 июня 2‐я рота пережила несколько воздушных атак. Первую – в районе деревушки Дрё, когда был смертельно ранен унтершарфюрер Клебер. Следующий удар обрушился на колонну роты в районе Аржантана 10 июня. Здесь потери составили два человека. Столько же рота потеряла и во время третьего налета возле Илери. Всего в период с 7 по 10 июня 101‐й ттб СС заявил об убыли девяти человек убитыми и 18 ранеными. Пострадала и техника. Однако куда больший ущерб танкам батальона нанес 250‐километровый марш по ужасным французским дорогам. Поломки ходовой части и двигателей стали обыденным явлением. Ремонтные бригады трудились не покладая рук, однако все больше и больше танков застывало без движения на обочинах. От скорейшего прибытия батальона в район Кана зависела судьба всего 1‐го танкового корпуса СС, поэтому исправные машины продолжали следовать к фронту. К полудню 12 июня батальон практически утратил целостность. Штаб и 3‐я рота, вернувшиеся после бомбардировки Версаля в Париж, безнадежно отстали. 13 июня, когда сражение за Виллер-Бокаж было в самом разгаре, они только подходили к Фалезу. Численность 1‐й роты сократилась до восьми машин. Во 2‐й роте тигров осталось и того меньше – шесть. Все без исключения танки нуждались в техническом обслуживании и мелком ремонте. Тем не менее, этим четырнадцати тиграм предстояло сыграть решающую роль в событиях следующего дня.
Юрген Вессель в комбашне своего «Тигра» № 211 во время марша батальона по Елисейским полям. Из-за проблем со здоровьем, Вессель в середине июля покинет батальон и отправится на лечение в Германию.
Поздним вечером 12 июня передовой отряд батальона, наконец, достиг пункта назначения. 1‐я рота гауптштурмфюрера Рольфа Мёбиуса остановилась немного южнее Кана, в районе, который оборонял 1‐й батальон 26‐го панцергренадерского полка дивизии «Гитлерюгенд». Командир полка штурмбаннфюрер Краузе хорошо знал Мёбиуса и быстро ввел последнего в курс дела. Мёбиус вспоминал: «Мы прибыли в сектор, удерживаемый солдатами Краузе, на закате. Я немедленно посетил штаб батальона, чтобы вникнуть в ситуацию. Наши потери матчасти были очень высокими. Марш своим ходом самым губительным образом отразился на танках. Фактически несколько дней после такого марша мы должны были заниматься техническим обслуживанием». Ночью рота Мёбиуса сменила район дислокации и переместилась в Нуайе-Бокаж, расположенный на шоссе RN175 в 10 км северо-восточнее Виллер-Бокаж. 2‐я рота оберштурмфюрера Михаэля Виттмана, которого за выдающиеся успехи на Восточном фронте немецкая пропаганда провозгласила величайшим германским танковым асом, первоначально остановилась на ночлег на территории фермы Ле О Ван, в 1 км от Виллер-Бокаж. Роттенфюрер Вальтер Лау, к этому времени уже пересевший в «Тигр» унтершарфюрера Штифа, вспоминал: «12 июня 1944 года пять или шесть танков нашей роты прибыли из Эвреси к шоссе Виллер-Бокаж – Кан. Мы спешились примерно в двух километрах от Виллер-Бокаж на старой, размытой дождями и покрытой лужами дороге, проходящей параллельно шоссе. Мой танк последним въехал на эту дорогу, поскольку неисправный двигатель заставлял нас плестись в конце колонны. Двигатель перегревался, и мы вынуждены были делать остановки каждые несколько километров. Эта старая дорога действительно представляла собой хорошее укрытие, однако мы могли перемещаться только вдоль нее, потому что обочины были слишком круты и непроходимы для танков. Виттман, как только стемнело, уехал на «Швиммвагене» назад, к Эвреси. Очевидно, он отправился узнать, как обстоят дела у отставших подразделений роты, а также поторопить полевую кухню и грузовики с горючим и боеприпасами, следовавшие в нескольких километрах позади нас».
Свидетелем прибытия тяжелых немецких танков стал французский фермер Анри Робин. Анри видел, как два танка остановились на дороге, известной под названием Старый Канский тракт. Он брал начало в районе железнодорожной станции Виллер-Бокаж и шел почти параллельно шоссе RN175. Расстояние между двумя дорогами составляло 150–200 метров. Один из танков свернул на аллею, ведущую к шоссе, но, не пройдя и половины пути, развернулся и направился к ферме Ле О Ван. Оказавшись во дворе фермы, «Тигр» заехал под навес, после чего командир танка вылез наружу, лег на траву и мгновенно заснул. По словам Анри, было ясно, что «этот немец устал как собака».