Страница 65 из 169
— Что? Никогда не видел, как делают примитивную батарейку? — усмехнулась весело.
— Не могу сказать, что была возможность наблюдать такое каждый день, — пожал плечами он, — поэтому уж прости за любопытство.
— Понимаю. Когда-то Алессандро Вольта изобрёл эту штуку и положил начало эпохе электричества. Даже думать об этом захватывающе, — оживилась я. — Тут совсем ничего сложного. Всего-то надо сложить все пластины в нужном порядке. С бумагой между ними. И опустить в концентрированный раствор соли. В обычных условиях эти металлы не взаимодействуют, так как воздух является диэлектриком. Но появление между пластинами электролита — вещества, способного проводить, собственно, электричество — меняет дело. Это по сути проводник. В нашем случае это как раз смесь соли с водой, в которой вымочена бумага. Из-за химических свойств этих металлов один из них будет отдавать свои электроны другому через него. А любой направленный их поток и есть электрический ток. У нас появится источник электричества. Пусть и ненадолго.
— И зачем оно нам нужно? — не совсем понял он. — Электричество в смысле.
— Чтобы с его помощью сделать нужное нам вещество из тех, что у нас есть. Штука в том, что у атомов — частиц, из которых состоят молекулы — тоже есть заряд. Часто — разный. Поэтому при появлении внешней силы разная полярность играет с ними злую шутку, они начинают тянуться в разные стороны. Например, металлы — к минусу, щёлочи — к плюсу. Так молекулы вещества разделяются на отдельные атомы или их группы. Ток разрывает их связи внутри вещества, даже самые крепкие, которые другим способом не возьмёшь. Когда-то это совершило революцию в промышленности. Так наши предки научились разделять смеси или сплавы на несколько разных чистых веществ. Или очищать что-то от нежелательной примеси. Это назвали диссоциацией. Именно она нам и нужна. А уже потом…
— Можно собрать свою формулу из тех частей, на которые вещества распались?
— В точку, — улыбнулась я его догадливости. — Нужно только опустить электроды в раствор и подождать. Дальше всё случится само собой. Под действием тока натрий из поваренной соли притянет к минусу, гидроксильную группу едкого калия — к плюсу. В растворе останутся оторванные от них хлор и калий, которые соединятся друг с другом и выпадут осадком. Это то самое вещество, что нам и нужно. Останется только сцедить и высушить.
Беллами, прищурившись, взглянул на яркое солнце, зависшее в небе прямо в зените.
— Ты упоминала, что оно нестабильно. От жары при сушке хоть не взорвётся?
— Пока этого бояться не стоит. Сам по себе хлорат калия весьма безвреден. Нужен ещё один ингредиент, чтобы он стал по-настоящему взрывоопасным. Любой восстановитель, — снова улыбнулась я. Поймав его вопросительный взгляд, пояснила: — Это вещество, которое будет отдавать другому свои электроны и окислять его. В данном случае, подошли бы, хм… сера, алюминий или фосфор. Но всех их довольно трудно достать. Повезло, что хоть соединения углерода вокруг в достатке. Буквально любая органика. Именно поэтому я попросила вас захватить сахар. Мы добавим его позже. Он, можно сказать, насытит наш порошок кислородом и этим сделает его куда более горючим. Главное — не переборщить с дозировкой, иначе… ну, ты понял. Тут уже становится опасно.
— Звучит так, как будто бы ты точно знаешь, что делаешь, — кивнул он.
— Не верь, — мотнула головой я. — Это только иллюзия.
Когда раствор поташа и извести в котелке закипел, я попросила Беллами взять ткань и через неё, как через фильтр, вылить полученную щёлочь в раствор обычной поваренной соли. Всю ёмкость мы поставили на тлеющие угольки — тепло от них должно было сильнее ускорить реакцию. Осталось лишь отправить внутрь электроды, что я и сделала.
— И что теперь? — спросил он, глядя на жидкость, в которой начал постепенно образовываться осадок.
— Ждать. Скорость определяется мощностью источника, так что… Когда батареи совсем выдохнутся, надо будет слить отсюда всё. Как я уже говорила, нам нужен только осадок. Просушим и добавим органику, и вот тогда… Тогда надо быть аккуратными.
— Знаешь, это всё похоже на магию. Представь, что будет с толпой фанатиков, если показать им вот эти твои научные фокусы? Да это же божественное вмешательство, не иначе. Волшебство тайного знания от Всевышнего. Не думала, что пора создавать свою секту?
Я усмехнулась:
— Как говорил Артур Кларк, любая достаточно развитая технология неотличима от магии.
— Артур Кларк? — переспросил он.
— Писатель, учёный, изобретатель. Жил в двадцатом веке и написал потрясающую «Космическую одиссею». В своём романе он предсказал почти все технологии, которые у нас есть. И, кстати, меня назвали в его честь.
Он вздохнул.
— Серьёзно? Твоё имя — это фамилия? У вас там не очень с фантазией, если честно. Но это многое объясняет.
— И от кого я это слышу? От фанатов Древней Греции?
— Никогда не перестанешь умничать, да?
— Ты забыл, в какой мы команде?
Беллами с усмешкой покачал головой, ничего не ответив. Можно сказать, позволил мне выиграть в этой шуточной перепалке. Я только отвела взгляд, когда поняла, что прямо здесь и сейчас мне было почти спокойно. Мы ещё не сбежали с этого проклятого острова, кишащего фанатиками, которые мечтали нас схватить, похитить, возможно, убить, и несмотря на это, я не ощущала прежней безысходности. Может, потому что наконец-то видела конец этого кошмара. Может, потому что чувствовала себя свободнее прежнего. Или… потому что сейчас испытывала странную уверенность в своей безопасности. Особенно теперь, когда мы c Беллами стали играть в одной команде, а не пытались друг друга перехитрить.
— На самом деле у тебя здорово получается всё это, — сказала я, кивая в сторону ёмкости с электродами. — Куда лучше, чем я ожидала.
— То есть, я не такой бестолковый, как ты думала? Что ж. Приятно, — усмехнулся он.
— Нет, совсем нет. Я не это хотела сказать, — смущённая, поторопилась возразить я. Он с весёлой улыбкой мотнул головой, демонстрируя, что просто издевался. От того, какой он был невыносимый, почти запылали щёки. — Просто заметно, что ты знаешь какие-то базовые вещи. Не удивляешься элементарным терминам вроде атома и молекулы. У вас остались книги из прошлого? Ты их читал?
Беллами пробежал задумчивым взглядом по зарослям и остановился, смотря на едва заметные очертания противоположного берега.
— Горцы позволили своим собратьям забрать с собой хоть что-то при изгнании в приступе лицемерного милосердия. Вместо припасов, которые бы и так кончились достаточно быстро, наши предки выбрали знания. Эти книги позволили нам отстроить то, что мы смогли. Так уж вышло, что лет в одиннадцать украдкой стащить древний невероятно ценный фолиант и потом тайно читать его по ночам казалось мне самым лучшим развлечением. Ещё веселее было видеть, как смотрители библиотеки в панике искали исчезнувшие книги и никак не могли найти. А потом потери находились самым чудесным образом.
— Не стыдно? — заулыбалась я.
— Только за то, что однажды случайно так увлёкся своими прятками, что страницы оказались слишком близко к свечи, и вся книга вспыхнула за мгновение. Разумеется, для всех настолько ценных экземпляров есть по паре десятков копий. Но оригинал было не вернуть. Да и все сразу сбежались на запах гари. Влетело мне знатно. Но потом матушка даже обрадовалась. Мечтала, что я пойду в учёную коллегию. Работа почётная. И куда более безопасная, чем гонять тварей в пустошах. Но даже близко не такая весёлая, потому с пыльными фолиантами у нас всё-таки не срослось. Матушка, конечно, была в ярости, но и решать было не ей.
— Почему? — спросила я раньше, чем успела подумать. — То есть… я имею ввиду… почему ты выбрал такой путь?
Возможно, это было что-то личное. Возможно, я не имела права такое спрашивать. Но мне стало правда безумно интересно понять, ведь схватки с тварями, разбойниками и кем угодно ещё сложно было назвать развлечением. Беллами вовсе не казался мне человеком, который хоть сколько-нибудь наслаждался насилием. Значит, было что-то ещё.