Сто тысяч миль

Командир Густус поднял кубок вместе с ней.

Я нашёл Эвелин после обеда в крыле, отведённом Водному Клану. Она засмотрелась в окно на живописный пейзаж, но почти сразу заметила моё приближение. Вместо привычных доспехов на ней сегодня был свободный тканевый костюм, волосы были распущены и перекинуты вправо, чтобы скрыть шрам.

— Хреново выглядишь, — улыбнулась она. — Неужто меня ищешь?

— Ты не поверишь.

— Что же случилось?

— Где тут можно поговорить наедине?

Её глаза сверкнули:

— Это ещё зачем?

— Ты должна кое-что узнать. И пока не стоит делать так, чтобы все знали, что ты знаешь.

— Если это твой очередной подкат, то клянусь… — она не закончила, очевидно, не увидев в моём взгляде ни капли озорства. Затем кивнула в сторону лестницы: — Идём.

— Так бы сразу, — усмехнулся я. — Без лишних вопросов. Как в старые-добрые времена.

За своё дурацкое чувство юмора я тут ж был награждён испепеляющим взглядом. Затем Эвелин, будто кошка, грациозно и невесомо направилась вниз. Я последовал за ней. В башне было слишком много лишних ушей, так что лучший способ оставить разговор в тайне — затеряться на людных улицах Полиса.

Никто не обращал на нас внимание. Мы ориентировались, как и все — по многочисленным указателям для странствующих торговцев. Шумный и торопливый людской поток нёс нас по улицам и проулкам, будто течение бурливой горной реки. Ни знакомых, ни озорных сорванцов, ни озарённых светом лиц матерей. Только лица без улыбок, смиренные и отчасти обречённые. На стенах зданий мелькала пирамида, будто расходящаяся лучами, а в самом её основании — маленький треугольник, напоминающий глаз. Тот самый символ, что я видел у проповедников. Подчас под знаками мелькали надписи. Иногда краткие: «благословенны матери и дети», «технологии — машины смерти», «едины ради второго рассвета». Подчас я видел и длиннее, те, в которых звучали отголоски философов прошлого. «Общее благо есть единственная истина». «Живя для себя, ты — среди врагов. Живя для других, ты — среди друзей». Но чаще всех мелькала одна и та же. «Из пепла мы восстанем». Иногда она прокатывалась эхом по улицам вслед за нами, цепляясь к мыслям и фразам. Иногда дополнялась одой земле, из которой мы все уродились. В Полисе массово верили в животворящий пепел. «Второй Рассвет» был близок как никогда.

Эвелин остановилась только на одной из многочисленных пристаней. Дошла до конца пирса, у которого ещё не успел пришвартоваться никакой корабль, опустилась на доски, свесила ноги к воде и обернулась, взглядом спрашивая: «Долго тебя ещё ждать?». От мачт на воду падали причудливые тонкие тени, вода пахла тиной, а от большой земли ветер нёс запах свежей зелени. Я сел рядом, рассматривая заросли на другом берегу и глубину под ногами.

Мы просидели до заката. Я начал с дня, когда в ночном небе вспыхнул космический корабль, и закончил вечером, когда Густус изгнал меня из Лесного Клана. Разумеется, опускал незначительные детали вроде пленного горца и нашего с инопланетянкой альянса. Возможно, я не имел никакого права выдавать Водному Клану сам факт присутствия Небесных и Ледяных на нашей территории — эти тайны Густус ревностно оберегал даже от своих соратников — но терять было уже нечего. Эвелин внимательно ловила каждое моё слово. Впитывала каждую крупицу новой информации. Порой выглядела шокированной и едва сдерживала в себе поток уточняющих вопросов.

— И почему ты рассказал мне всё это? Хочешь свалить на меня всю свою ответственность за спасение мира? Так не пойдёт! Забирай обратно.

— Эвелин, — я выдохнул, — ты никогда не была глупой. Используй это, чтобы обезопасить свой Клан.

— Я не знаю, как. Может, я даже хочу помочь тебе, но тоже не знаю, как. — Впервые на моей памяти её язвительность уступила место настолько откровенному замешательству.

— Знаешь. Убеди Луну, что её нейтралитет в сто раз зловреднее войны. Убеди прямо сейчас выслать нам подкрепление, не дожидаясь беды. Расскажи всё, что только что рассказал я.

— Она не станет слушать, пока нет ни доказательств, ни фактов.

— Ты даже не попробуешь?

— А ты? — Эвелин вскинула голову, впиваясь в меня испытующим взглядом. — Действительно уйдёшь из своего Клана?

Меня вдруг разозлил её простой вопрос. Будто бы у меня был выбор!

— Да, уйду.

— Так легко сдашься?

— Я бы никогда не оставил свой дом по своей воле, — процедил я очевидное. — Только милостью командира на мне нет клейма. Потому что он поверил, что я не предатель, а просто обычный идиот. Ещё раз сунусь в город — и эта милость может быстро закончиться.

— А ты стань воином Водного Клана. Приходи к нам, — хитро улыбнулась она. — Клейма нет. Ты не преступник. Ваши командиры тебя не тронут, если не хотят большого скандала. Что они могут?

— Хочешь сказать, у Луны не будет вопросов, почему я так резко решил сменить Клан? А если будут, то она закроет глаза на возможность испортить отношения с Густусом?

Эвелин пожала плечами, глядя вдаль.

— Я не сказала, что будет легко воплотить это в жизнь. Но наша Вождь тоже далеко не дура. Она сможет увидеть очевидные выгоды. Даже если забыть про всё остальное, ты один из немногих, кто неплохо успел узнать Небесных. Дал им понять, кто мы и чего хотим. Они тебя знают. И действительно могут изменить баланс сил. Нашему Клану пригодилось бы такое преимущество. А тебе пригодилось бы близкое соседство со своими. Я могу устроить тебе встречу с Луной. Или тебе слабо? Кишка тонка?

— Ничуть, — усмехнулся я. — Только если ты устроишь всё тайно. Справишься?

— А то, — усмехнулась в ответ Эвелин. — Уже придумал, что будешь говорить? Расскажешь ей то, что рассказал мне?

— Ага. Расскажу. И она ни за что не примет меня в свой Клан. Выдать все тайны прошлого командира — не лучший способ заручиться доверием нового.

— Не хочу это признавать, но у тебя и правда есть шанс, — усмехнулась она. — Ладно. Жди весточки и постарайся пока не натворить дел.

Следующие дни закрутили меня настоящим водоворотом. Коллегия Полиса изо всех сил не давала делегациям скучать, устраивая для нас представления, обеды и ужины, различные игры и шутливые состязания. Постепенно друг за другом прибыли ещё два недостающих клана. Теперь не хватало только Ледяных и соседних с ними двух небольших Кланов. С чем это могло быть связано, из нас не знал никто.

Командир Густус по-прежнему делал вид, что меня и вовсе не существует. Упорно сохранял равнодушный вид, когда коллегия в очередной раз откладывала собрание на день. Продолжал молчать о том, что ситуация, возможно, близка к катастрофе. В поведении других командиров перемен к себе я не заметил, потому решил, что глава Совета им ничего не рассказал. Зато не молчал Райдер: поведал правду обо мне своему другу Артигасу, а тот — Индре. От них узнали Пенн и Деррик. И пусть далеко не все из них спокойно отнеслись к моему поступку, но гнев, направленный на меня, померк по сравнению со злостью на Густуса. Никто из них не считал Кларк и её кучку лесных дохляков хоть сколько-нибудь существенной угрозой. А такое откровенное недоверие Густуса глубоко оскорбило абсолютно всех. Риск, которому он подвергал город, привёл всех в ещё большую ярость. Гипотеза Райдера, которую он высказал мне на корабле про поиски предателя, ещё сильнее накалила обстановку. Я ждал, что ситуация придёт в тупик взаимного недоверия. Но когда все немного переварили новые факты, Артигас просто взял и предложил встретиться в местной таверне за чашкой пива. И все внезапно согласились.

— Вам не кажется, что это неправильно? Ну, в смысле, сидеть здесь и додумывать вместо того, чтобы пойти к командиру и задать все вопросы напрямую? — спросил Деррик, отправляя в рот кусок копчёной рыбы.

Индра отрицательно покачала головой.

— Ну уж нет. Густус не будет рад, что Беллами нам всё рассказал. Я не собираюсь усугублять его положение.

Остальные поддержали её молчаливым согласием и со звоном чокнулись кружками. От их доверия мне было тепло и приятно на душе. Я был готов встать и сражаться до тех пор, пока не упаду от изнеможения, а потом ещё чуть-чуть.