Сто тысяч миль

Мысль покончить с собой, чтобы земляне точно не смогли ничего узнать, промелькнула в голове лишь на миг и тут же исчезла. У меня хватило бы духу, но никакого смысла не было ни во внезапной смерти, ни в моём побеге. Они знали, где находится наш лагерь, и то, что туда ещё не направились другие их отряды, можно было считать удачей. Нас учили рукопашному бою, учили самозащите, но всё это не шло ни в какое сравнение с силой, ловкостью и боевым опытом землян. Ребята точно не выстояли бы даже против сотни воинов с гончими, не говоря уже о большем количестве. Что помешает землянам захватить сразу всех и задать интересующие вопросы? Или… Зачистить лагерь до основания. Значит, врать им нельзя — нам всем конец, если поймут. Правду говорить… значит, поставить под угрозу не только экспедицию, но и весь «Ковчег». А молчать они не дадут. Ни за что. Из вариантов оставалось только пытаться выведать как можно больше и думать, думать, думать. Как-то вывернуть ложь так, чтобы земляне приняли её за чистую монету. Выиграть время для офицеров, чтобы успели восстановить связь со станцией, а там Советники должны были что-то подсказать. Точно должны! Иначе мы все пропали.

Пейзаж вокруг действительно заинтересовал, когда вдалеке показалась длинная стена, уходящая прочь так далеко, сколько хватает зрения. Не слишком высокая, в полтора человеческих роста, но сложенная крепко и устойчиво. Грубо обработанные камни были прямоугольными или близкими к тому, их держал вместе застывший бетон. Крепкие железные ворота открыли часовые на привратных башнях ещё когда мы были в нескольких сотнях метров от стены. Они приветственно махали отрядам и, кажется, искренне радовались возвращению своих. Воины салютовали им в ответ и даже тихонько свистели, махая. Стоило псине вбежать в проём ворот, она тут же сбросила меня со спины на землю и понеслась к навесу, где стала жадно глотать воду из железной ёмкости. Я выругалась, потирая ушибленное место, а затем услышала фырканье и ржание, перетаптывание, похожее на шаги. Внутри всё сжалось. Зверюги! Но никто больше не реагировал, воины отдыхали, развалившись на траве у стены, командиры похвалялись перед часовыми своим уловом — мной.

— Что это за шум? Я слышала животных! Хищники рядом? — я тут же взволнованно спросила у Октавии.

Она пару секунд озадаченно смотрела на меня, а затем рассмеялась. Махнула в сторону навеса, рядом с которым устроились псы, и покивала головой, всё ещё улыбаясь до ушей. Присмотревшись, под навесом я заметила силуэты достаточно крупных животных, закрытых в загоне, и сопоставила их с картинками лошадей, каких видела на учебном планшете на «Ковчеге». Я представляла их себе на порядок меньше и с удивлением разглядывала длинные ноги, массивный корпус и вытянутые морды с широко посаженными глазами-бусинками и торчащими гривами.

— Мы внутри первого кольца городских стен. Оно самое большое. Самое ненадёжное в смысле обороны от врагов, но от случайно забредших хищников здорово спасает. Здесь у нас пасётся скот, здесь же находятся поля, которые кормят город зерном и бобами. Пришлось потратить много сил и времени на эту стену, но иначе было нельзя. Хищники разоряли пастбища и не щадили ни фермеров, ни животных. Мы редко берём лошадей в пустоши. У нас их не очень много, а они бесценны для кучи разных дел. А здесь им безопасно. До самого города уже поедешь верхом не на гончей, а на лошади, — подмигнула она.

Я скорее испугалась, чем обрадовалась.

— А на гончей можно? — спросила я, вызвав новую волну звонкого смеха.

— Псы останутся здесь. Их работа — сторожить предместья города и предупреждать дозорных о приближении хищников. Часто разведчики берут их с собой, но большую часть времени гончие проводят здесь, — Октавия объясняла мне всё, будто маленькому ребёнку.

— И длинное это кольцо стен?

— Не знаю точной длины, — пожала плечами воительница, — но скорее всего очень, раз нужно прокормить целый город тем урожаем, что растёт внутри.

Строение, в котором мы устроили привал, было уже не деревянным, как лесная хижина, а каменным, построенным на совесть. Видимо, тут жили дозорные на воротах, а отряды останавливались, чтобы перевести дух.

— Что-то горцы к нам совсем зачастили, — посмеивались часовые. — Второй чужак за месяц. Даже не чужак, а чужачка!

— Оказывается, у них и женщины есть. Сами были в шоке, — вторили ему в отрядах.

— Красотка! Может, оставите её нам? А то на этих стенах скука смертная!

Повисла пауза. Я дрожащими руками поднесла кружку с водой к губам. Он же обещал!

— Она моя женщина, — спокойно заявил Беллами.

Я поперхнулась и закашлялась. Что? Что он только что сказал? Горестный вздох пронёсся по рядам и тут же затих. Неужели они так легко смирятся с поражением? Но никто не спорил, все вернулись к привычным перешучиваниям и болтовне. А Беллами снова смотрел на меня своим ничего не выражающим взглядом, возможно, пытался найти на моём лице облегчение или счастье. Я побледнела ещё больше. На всякий случай.

Настойчивые просьбы посадить меня к Октавии полностью игнорировались. Мне пришлось садиться на его лошадь, ведь перед всеми я теперь «его женщина», чтоб его за ногу! Я с опаской приблизилась к чёрному коню с белой продольной полосой на морде, он иногда всхрапывал и переминался с ноги на ногу, будто ему не терпелось тронуться в путь.

— Ты первая, — обрадовал Беллами. — Хватаешься за луку седла, ставишь ногу в стремя и отталкиваешься от земли, а я тебя подсажу. Давай помогу.

В подтверждение слов его руки потянулись к моей талии. Я почти подавилась возмущённым вздохом и отшатнулась. Кровь прилила к щекам. Что этот гад себе позволял?

— Не смейте, — предупредила я, хмурясь. — Я сама.

— Знаешь, для первого раза это не очень хорошая идея.

— Я. Сама, — процедила я снова.

Со снисходительной усмешкой Беллами кивнул и опустил руки, но не отошёл ни на шаг. Наверняка назло. Лошадь всхрапнула, переступив с ноги на ногу, и этим заставила меня в ужасе вздрогнуть. Но я не отступила. Почти кожей чувствовала насмешливый взгляд командира. Проглотив непрошенный испуг, я схватилась за упряжь крепче, приподняла ногу. Наступив в стремя, оттолкнулась от земли — и пошатнулась. Не удержалась, когда оно внезапно качнулось вперёд. Позорно потеряла равновесие, от неожиданности выпустила упряжь из рук и теперь пыталась схватиться за что угодно. Но рука соскользнула только на гладкую кожу седла, и я полетела вниз, уже представляя, как шлёпнулась бы на потеху всем.

Я рухнула прямиком в руки Беллами, издав удивлённый вскрик. Он каким-то чудом поймал меня и удержал вертикально, обхватив за плечи. Я повернула голову вбок. Встретилась с ним испуганным взглядом. Его лицо было слишком близко, ближе, чем какого-либо ещё мужчины когда-либо, и от этого моё сердце забилось ещё испуганней. Вместо того, чтобы возмутиться, я застыла, ошарашено разглядывая его.

— Я предупреждал, — хитро улыбнулся он. — И не очень хочу ловить тебя второй раз. Может, всё же позволишь помочь?

Я резко отстранилась, не зная куда деть руки. Боги! Какого чёрта я оказалась такой неуклюжей в этом новом мире?!

— Хорошо, — кивнула я, едва не заикаясь. Согласилась только чтобы не повторять унизительное пике в его руки. Неохотно добавила: — Спасибо.

— Без проблем, — кивнул Беллами всё с той же улыбкой. Теперь она казалась снисходительной, а не коварной, потому разозлила меня ещё больше.

Тихо закипая, я всё же смирилась с его руками на своей талии. Он легко подсадил меня, приподнимая выше, будто это совсем ничего ему не стоило. Не издал ни звука, ни одна мышца не дрогнула, хотя до меня вдруг дошло, что это всё должно было быть очень тяжело. Травма на предплечье должна была кошмарно болеть и без того. А тут я грохнулась прямо сверху. Боги.

Благодаря ему я всё же смогла перебросить ногу через круп лошади. Уселась в седло и тут же схватилась за гриву несчастного животного. Проклятье. Только бы снова не упасть! Но в следующее мгновение я напряжённо застыла уже совсем не из-за это. Командир сел прямо за мной. Спиной я теперь ощущала каждую неровность его доспехов. Беллами взял поводья, и я поёжилась. Он будто захватил меня в объятия. Пусть шансы выпасть из седла уменьшились на несколько порядков, но сердце всё равно забилось быстрее. Не то, чтобы он позволял себе лишнего, скорее напротив, вёл себя подчёркнуто отстранённо, только направлял лошадь вперёд, но… он сидел очень близко. Слишком близко! Я казалась себе мелкой зверушкой, попавшей в ловушку большого хитрого хищника.