Сто тысяч миль

Я же сказал — олухи. Сколько раз ни показывай линию фронта — спрашивают. А потом удивляются, отчего высекли легата пятой когорты. Да потому что я никогда не любил повторять дважды.

— Ты уверен, что забыл, Тайб?

Повисла оглушительная тишина. Он напряжённо сглотнул. Резко замотал головой из стороны в сторону.

— Хорошо. А то я слышал, что пара ударов плетью улучшают память. Что там с разведчиками Лесного Клана?

— Их очень мало, ваша милость. Похоже, наступление наших основных сил станет для них сюрпризом. Так далеко на север к реке их разведка не заходит. А наши патрули на их территории очень осторожны.

— Так я и думал. Когда прибудет пятый дивизион — тут же доложить мне. А теперь свободны. У меня ещё есть дела.

Легатов будто бы сдуло порывом морозного ветра. Пока они спешно выходили, его холодный порыв залетел под полог палатки. Заставил меня усмехнуться. Даже зимы в этих краях были для слабаков. Бесконечную жалость к себе эти хлюпики называли прогрессорством, лень оправдывали жаждой комфорта. Вместо жёсткой дисциплины возвышали личный уют, вместо упорного труда — попытки обмануть то, как устроен этот мир. Только Всевышний всегда карал обманщиков без тени сомнения. А я разделял его тягу к справедливости.

Полог снова взметнулся вверх ещё до того, как я успел встать.

— Ваша милость, к вам приехала госпожа Луна. Вы сможете её принять?

— Чего ей?

— Мне она сказала заткнуться и просто доложить вам. Не знаю. Простите.

— Веди сюда эту полоумную бабу. И не дай Всевышний, кто-то ещё вздумает сюда ворваться.

— Да, ваша милость. Простите!

Не будь Луна такой трусихой, я бы даже её уважал. Но она позорно сбежала с поля битвы ещё до начала сражения. Думала, что наконец-то выбрала нужную сторону. А на самом деле лишь выбрала день своей безвременной кончины. День, когда мне покорится Лесной Клан. Когда мальчишка, дерзнувший попытаться меня переиграть, будет стоять передо мной на коленях и смотреть, как его город сжирает огонь. Таких, как он, хотя бы интересно было ломать. А эта самая «госпожа», только войдя в шатёр, вызвала у меня жалость, быстро сменившуюся отвращением.

— Кто это? — я кивнул в сторону её сопровождающего. Взглянул сначала на него, потом на сержанта, что привёл Водных. — Я же сказал, что жду только её.

— П-п-простите. Она… Она отказалась идти одна. Я не… Не…

— Десять плетей. Сейчас же.

Сержант побледнел до цвета нетронутого снега и не решился спорить. Вылетел из шатра. Я перевёл взгляд на Луну. Она молчала.

— Кто это? — скрипнув зубами, я понял, что повторился. Что ж, два — их несчастливое число.

Метательный нож рассёк воздух со свистом. С улицы донёсся созвучный, режущий слух треск кнута. За ним — краткий крик. Потом снова свист. Крик. Сопровождающий «госпожи» осел на пол, захлёбываясь кровью, и затих. Я досчитал до пяти плетей, когда Луна отмерла от шока. Присела рядом со своим воином. Поняла, что ему уже ничем не помочь. Бросилась вперёд, но я был быстрее. Выхватил из ножен меч. Выставил перед собой. Водная быстро остановилась, уткнувшись нагрудником в остриё.

— Что это ты тут устроил, Ваше Величество? — она даже не пыталась звучать уважительно. Её слова всё ещё перемежались с криками. Восемь. Девять. Десять.

— Мои приказы должны исполняться чётко. Если ты не слышала о дисциплине — учись прямо сейчас на примере моих солдат.

— Учиться? Ты даже не пошёл посмотреть на наказание!

— Мне и не надо. Тем, кто не подчинился, потом было намного хуже. Вот как ему, — другой рукой я показал на труп её воина.

— Какого чёрта? Он ничего не сделал!

— Не ты решаешь, что он сделал или не сделал. Не ты решаешь, с кем и как ходить по моему лагерю. Ты ничего не решаешь. Решаю я. Смирись уже и не путайся под ногами.

— Это уже переходит все границы! Это не дисциплина, это тирания! Бессмысленная и жестокая!

— Поплачь ещё, «госпожа». Думаешь, пять дивизионов по шесть сотен вояк держатся вместе только на идее общего блага? На моей харизме? О, Всевышний, — я поморщился, несмотря на попытку никак не выдать своих эмоций, — очередная много мнящая о себе бабища на мою голову. Твоя задача — продолжать род человеческий, а не лезть туда, где ничего не понимаешь. У Лексы хотя бы кишка была не тонка действовать, а ты — просто мямля.

Луна дёрнулась, но меч только сильнее уткнулся в её нагрудный доспех. Я нетерпеливо склонил голову в ожидании, когда же она перейдёт к делу.

— Значит, моя задача такова, по-твоему. А как насчёт твоей матери, Ваше Величество? Ниа явно не только деторождением занималась.

— Она и научила меня дисциплине, — процедил я. В шрамах на спине отозвалась фантомная боль. Глубокие рубцы на груди зачесались. — И вы все ничто по сравнению с её выдержкой и величием. Ты же знаешь, что я лично убил её? Это — единственный путь сломать иерархию. А гниющие трупы Лексы и Тристана всё ещё встречают путников на въезде в Азгеду. Хочешь присоединиться?

Тяжело дыша и сжимая челюсти в бессильном гневе, Луна сделала шаг назад. Я убрал меч. Говорил же — мямля. Тряслась за свою шкуру так, будто действительно представляла из себя что-то ценное.

— Ты теперь ненавидишь всех матерей за то, что мама не слишком любила тебя в детстве?

В жилах вскипела кровь. Я резко подскочил. Она испуганно отпрянула, с усилием сглатывая. Тупая слабая баба.

— Помнится, ты просила за дочь. Я удостоверюсь, что мы захватим её в плен живой. А потом ты будешь смотреть. Может, в ней даже обнаружится дар рождения, и это будет не так уж и бесполезно.

— Не надо. Пожалуйста!

— Тогда следи за своим поганым языком! — смелая только на словах, Луна даже не пыталась уклониться от пощёчины. От силы удара даже упала на пол, выглядя ещё более жалкой, чем раньше. — И не заставляй меня повторять. Какого чёрта ты вообще пришла? Трепать мне нервы?

— Из-за твоего войска мой Клан голодает. Зима только началась, а у нас уже вообще нет запасов. Мы не можем их больше кормить, — она стала пытаться подняться, но замерла под моим взглядом.

— Я разрешал встать?

— Нет.

— Ваша милость. Если не хочешь получить ещё раз, то обращайся только так. Усекла?

— Да, ваша милость, — едва слышно отозвалась «госпожа», сидя на полу у моих ног.

— Твой Клан может стать частью войска. Тогда вы сможете получать провизию на общих основаниях с западного берега.

— Они не хотят воевать с Лесным Кланом.

— Тогда это не мои проблемы. Лесной Клан — враг «Второго Рассвета». Враг общего блага. Если ты такая никчёмная, что не можешь втолковать это своим людям, то, может, именно голод поможет им всё осознать.

— Что осознать? Что Лесные просто жили по своим правилам и никому не мешали, пока не явились вы? Я правда не понимаю, — проговорила она, и под моим уничтожающим взглядом после паузы добавила: — Простите, ваша милость.

— Они уничтожили нашу Водную Стену. Затопили долину, разрушили за миг то, что строилось годами. Ты позволила этому случиться. Твоя мерзкая дочь в этом участвовала. А теперь они совсем обнаглеют. Осознают свою мощь. Это был лишь вопрос времени, и из-за этой дуры Лексы я не успел стереть их с лица земли раньше, чем они начали борзеть. С ними нас ждёт повторение того, что случилось с нашими предками. Этого нельзя допустить. Это ты в состоянии понять своим немощным мозгом? Прежнему мировому порядку пора исчезнуть. Дар рождения — это не право, а обязанность. И всем способным на него лучше ни на что не отвлекаться. А такие, как ты, слабые духом эгоисты, только это и делают. Ничего. Я научу вас всех правильно жить. Разберусь с Лесным Кланом и возьмусь за твою бесполезную шайку разгильдяев.

Неожиданно для себя я испытал приступ несвойственной мне благодарности. Да и к кому — к дохлой недо-Командующей. А всё потому, что от той Луны, которая так смело перечила Лексе в Полисе, не осталось и следа. Под слоями нарочитого пацифизма оказалась обычная трусость. Нужно было только достаточно жёстко снять шелуху. Созерцание этой трансформации доставляло мне удовольствие.